— Взгляните на окно! При этом свете отчетливо видно отверстие, проделанное пулей в мозаичной панели.
И действительно на стекле имелось явно различимое круглое отверстие.
— Вы должны были убить его, Чарльз, — сказал Генри.
— Это подтвердил бы каждый, поскольку фигура стояла именно там, - ответил Голланд.
— И все же здесь никого нет, — констатировал Маршдел. — Мы можем выстраивать любые предположения, но какой ресурс имеет ум против самого ужасного из суеверий?
Чарльз и Генри промолчали. На самом деле они не знали, как объяснить исчезновение тела, а слова Маршдела были слишком точны, чтобы спорить с ними. Молодые люди терялись в догадках.
— Очевидно наше оружие бесполезно против такого существа, которое мы видели сегодня ночью, — сказал Чарльз.
Мистер Маршдел сжал руку Генри и со слезами на глазах произнес:
— Мой юный друг, эти бессонные ночи доведут вас до истощения. Они следуют одна за другой, и все ваши родственники, чьим счастьем вы дорожите, уже напуганы до смерти и смущены до предела. Вы должны положить конец их мучениям, и я вижу здесь только одну возможность, которая позволит улучшить ситуацию.
— О какой возможности вы говорите?
— Оставить это место навсегда.
— То есть вы предлагаете мне уехать из дома моих предков? Вы советуете моей семье спасаться бегством? А где мы найдем убежище? До сих пор мы вели хозяйство на деньги наших кредиторов, и, следовательно, прежде чем покинуть этот дом, я должен буду сделать то, что не делал никто из моих предшественников — а именно, оплатить долги из той суммы, которую мы получим за родовое имение.
— Но нам ничего не остается, как только бежать от ужасов ада, который вдруг ополчился на нас.
— Если бы я был уверен, что такое бегство принесет нам какую-нибудь пользу, то пошел бы на этот риск.
— Подумайте о бедной Флоре, — напомнил мистер Маршдел. — Я боюсь об этом говорить, но она была атакована вампиром. И теперь, когда закончится ее жизнь, она при всей своей нежности, красоте и чистоте ума, при всех своих достоинствах и качествах, привлекающих к ней наши сердца, превратится в одно из тех ужасных созданий, которые продлевают существование тем, что питаются кровью других. Какая кошмарная мысль! Как это страшно и омерзительно!
— Зачем же вы тогда говорите об этом? — спросил его Чарльз с вполне заметной резкостью. — Слава Богу, который видит помыслы наших сердец, я не верю в эти ужасные слухи! Я не верю в россказни о вампирах, и пусть сама смерть станет мне ядом, если мой ум примет за истину подобную гадость. Пусть я лучше умру в этот миг в своем неверии, чем допущу такую жуткую возможность.
— Мой юный друг, — произнес Маршдел, — мы все скорбим о том, что случилось с Флорой. И даже в этой бедственной ситуации, в которой она оказалась, мы по-прежнему любим ее и восхищаемся ею. Я верю в ваше благородство, сэр, и надеюсь, что под вашим добрым покровительством она проживет счастливую жизнь, и вы станете для нее достойным супругом.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Возможно, небеса не допустят подобного зла! Мы теперь одни и можем честно обсудить эту тему. Мистер Голланд, заводя семью, вы должны подумать о детях — о тех сладких узах, которые делают зависимыми даже самые суровые сердца. Хотелось бы вам, чтобы мать ваших малышей приходила к ним в тихий полуночный час и высасывала из вен детей живую кровь, которой сама же наделила их? Неужели вы хотите пережить весь ужас такой возможности, которая наполнит ваши ночи опасностью, а дни — часами мрачных размышлений? Вы просто не знаете, на какой страшной грани стоите сейчас, говоря о женитьбе на Флоре Баннерворт!
— Перестаньте! — вскричал Генри. — Дайте мне покой!
— Я понимаю, мои слова ранят вас, — продолжал мистер Маршдел. — Это, к сожалению, характерно для человеческой природы. Истина и наши лучшие побуждения часто понимаются превратно, поскольку несут в себе печальное содержание…
— Я не желаю больше слышать об этом, — оборвал его Чарльз. — Вам ясно, сэр? Я не желаю вас больше слушать!
— Но мне следовало вам это сказать, — печально произнес Маршдел.
— Лучше бы вы не начинали.
— Не говорите так. Я сделал то, что считаю своим долгом.
— В данный момент вы пренебрегаете чувствами и мнениями других людей, — саркастически ответил Чарльз. — А под прикрытием долга было сделано больше вреда и вызвано больше обид, чем по любым иным причинам. Я не хочу больше слышать об этом.
— Чарльз, не обижайтесь на мистера Маршдела, — примирительно произнес Генри Баннерворт. — Говоря о своих опасениях, он только беспокоился о нашем благополучии. Мы не должны сердиться и обвинять оппонента лишь за то, что его слова неприятны для наших ушей.
— Да ради Бога! — с вызовом воскликнул Чарльз. — Я не хочу показаться грубым, но мне не понятны мотивы людей, которые вмешиваются в дела других, высказывают свое некомпетентное мнение и считают при этом, что достойны всеобщего уважения.
— Я завтра же покину этот дом, — пообещал Маршдел.
— Вы хотите уехать от нас? — с изумлением спросил Генри.
— Да, навсегда.
— Разве это благородно, мистер Маршдел?
— А разве ваш гость, которому я с радостью предложил руку дружбы, ведет себя по отношению ко мне благородно?
Повернувшись к Голланду, Генри произнес:
— Чарльз, я знаю вашу благородную натуру. Скажите, что вы не желали обидеть друга моей матери.
— Если данная обида предполагает оскорбление, то я действительно не желал ничего подобного.
— Достаточно, — сказал Маршдел. — Я удовлетворен.
— Но я прошу вас не описывать мне больше таких картин, которые вы недавно предложили моему воображению, — добавил Чарльз. — В запасниках моей фантазии и без того достаточно страхов, чтобы сделать меня несчастным. Но я повторяю вам снова и снова, что не позволю этому чудовищному суеверию взять верх над моим рассудком. И пока во мне теплится искра жизни, я буду бороться против него, поскольку вижу в нем лишь гиганта из ломаного тростника.
— Неплохо сказано.
— Пусть небеса отвернутся от меня, если я покину мою любимую Флору.
— Чарльз! — растроганно произнес Генри. — Благородный Чарльз Голланд! Вы для меня больше чем друг. Вы теперь мне словно брат!
— Генри, я не заслуживаю ваших похвал. На самом деле я не такой хороший, каким кажусь на первый взгляд. Но в радости и в горе — во всем, что даст мне судьба, — я буду преданным мужем для вашей сестры, и только она может разрушить узы, которые соединяют ее и меня.
Предложение о продаже особняка. — Визит к сэру Френсису Варни. Странное сходство. — Ужасная догадка.
Трое мужчин осмотрели каждый уголок старого парка, но их усилия оказались бесплодными, поскольку они не нашли ни малейшего следа, оставленного вампиром. Единственной уликой, глубоко озаботившей их, были пятна крови под окном той комнаты, в которой находились Флора и ее мать. По словам девушки, выстрелив из пистолета в призрака, она услышала звуки, которые могли быть истолкованы как жалобные стоны.