— Кажется, я начинаю понимать вас, дядя, — с упреком ответил Чарльз. Так вот, почему вы с такой видимой готовностью согласились быть моим секундантом.
— Я решил сразиться с ним вместо тебя.
— Как вы могли так поступить со мной?
— Не болтай ерунду, мальчишка! Ты вся моя семья. Да, я решил сразиться с ним. А что тут странного? Какая мне разница, убьет ли он меня сейчас или я через пару лет окочурюсь естественным образом? Давай не будем спорить ради спора. Короче, я предложил ему стреляться на пистолетах.
— И каков результат? — спросил Чарльз, с отчаянием взглянув на дядю.
— Результат?! Черт бы меня побрал! Я тоже ждал какого-то итога. Но мерзавец не захотел сражаться как христианин. Он сказал, что охотно соглашается на дуэли, если ему бросают вызов — причем, делает это регулярно.
— Ах, так?
— Сам он никогда и никого не вызывает. Этот гнусный тип привык пользоваться тем, что он, как сторона, принимающая вызов, имеет право на выбор оружия.
— Он действительно имеет такое право, но в наши дни джентльмены применяют для подобных целей пистолеты.
— А ему плевать на этот аргумент. Он сражается только на шпагах.
— Наверное, сэр Френсис мастерски владеет ими.
— Да, он назвал себя лучшим фехтовальщиком в Европе.
— Не сомневаюсь в этом. Однако я не могу укорять человека за выбор оружия, в котором он особенно силен — и когда ему дается такое право.
— Да, но если этот тип — вампир, то у него имелось достаточно времени на подготовку к поединкам. И пусть он даже фехтует в два раза хуже, чем говорит, у парня все равно отличные шансы на победу в любой дуэли.
— Поэтому вы решили отговорить меня?
— Ты правильно понял. Я стал удивительно благоразумным человеком и решил сразиться с ним сам. Так что ты теперь уже ничего не исправишь.
— Какое благоразумное решение.
— А я о том и говорю.
— Ну, хватит, дядя! Довольно! Я вызову сэра Френсиса на дуэль и буду сражаться с ним так, как он того пожелает. К тому же, смею доложить вам, что я тоже неплохой фехтовальщик и, возможно, в поединке на шпагах ни в чем не уступлю сэру Варни.
— Ах, так?
— Уверяю вас, дядя. Будучи на континенте, я брал уроки фехтования, поскольку это умение очень популярно в Германии и Италии.
— Хм! Но ты все-таки подумай! Этому выродку не меньше полутора веков!
— Меня его возраст не волнует.
— Зато он волнует меня.
— Дядя, я уже сказал вам, что буду сражаться с сэром Варни во что бы то ни стало. Раз вы не сумели уладить этот вопрос и организовать наш поединок, от которого я не могу отступиться без потери чести, то мне придется найти себе другого секунданта.
— Дай мне пару часов на размышления, — попросил адмирал. — Не говори пока об этом никому и дай мне немного времени. Обещаю, Чарльз, что ты не пожалеешь. И твоя честь не пострадает по моей вине.
— Я подожду назначенный вами срок. Но запомните, дядя, что, начиная подобные дела, их лучше заканчивать как можно быстрее.
— Я это знаю, мальчик. Знаю.
Адмирал удалился, и Чарльз, раздраженный нежданной отсрочкой, решил прогуляться по парковым аллеям. Едва он сделал несколько шагов, как его нагнал мальчишка, нанятый этим утром для того, чтобы стоять у ворот. Мальчик вручил ему письмо.
— Это для вас, сэр. Мне дал его посыльный.
— Для меня? — спросил Чарльз и с удивлением взглянул в сторону ворот. — Как странно! Я тут никого не знаю. Этот человек ждет ответа?
— Нет. Он уже ушел.
Послание действительно было адресовано Чарльзу, поэтому он вскрыл конверт. Взгляд на нижнюю часть страницы подсказал ему, что письмо пришло от его врага, сэра Френсиса Варни. Голланд быстро пробежал глазами текст, который гласил следующее:
"Сэр. Ваш дядя, коим он представился, принес мне вызов от вас — во всяком случае я так его понял. Страдая каким-то помутнением рассудка, он вообразил, что я согласен выставлять себя живой мишенью и что любой, кому того захочется, может стрелять в меня, словно в лося на поляне.
Из-за этой эксцентричной точки зрения ваш дядя-адмирал предложил мне сразиться с ним первым, чтобы вы, при его неудачной попытке убить меня, потом тоже могли испробовать на мне свою меткость.
Вряд ли нужно говорить, что я против таких семейных соглашений. Вы посчитали себя обиженным и вызвали меня на дуэль. Следовательно, если я вынужден сражаться с кем-нибудь из вас, то это должны быть вы, а не ваш маразматический родственник.
Поймите меня, сэр, я не обвиняю вас за причуды старика. Он без сомнения бросил мне вызов с одним лишь похвальным желанием уберечь вас от неприятностей. Однако, если вы по-прежнему желаете встретиться со мной, то сделайте это сегодня вечером в центре парка, который окружает дом ваших друзей. Там имеется дуб, растущий около пруда. Наверняка, вы знаете это место. Если хотите, давайте встретимся там в двенадцать часов ночи, и я дам вам любое удовлетворение, которое вы пожелаете.
Приходите туда один, или вы не увидите меня. Только от вас зависит, будет ли наша встреча враждебной или дружеской. Вам не нужно отправлять мне ответ. Если вы придете на указанное мной место — хорошо. Если не придете, то я, уж извините меня за это, буду считать, что вы испугались нашей встречи.
Френсис Варни".
Чарльз дважды прочитал письмо, затем положил его в карман и тихо прошептал:
— Я встречусь с ним. Пусть Варни знает, что я не боюсь его. Во имя чести, любви и добродетели я встречусь с ним и выбью из него секрет, кто он такой на самом деле. Ради девушки, которая милее мне всего на свете, я встречусь с сэром Френсисом, будь он адским существом или обычным человеком.
Конечно, было бы благоразумнее, если бы Чарльз рассказал о предстоящей встрече своим друзьям — братьям Баннервортам. Но Голланд этого не сделал. Он не хотел, чтобы его отвага подвергалась сомнению. А ведь в случае, если бы кто-то из близких ему людей явился тайком на полуночную встречу, повторив ошибку его дяди, сэр Варни мог бы получить неблагоприятное мнение о храбрости Чарльза. Нам следует понять, что для юноши не было ничего обиднее и страшнее на свете, чем обвинение в трусости.
— Пусть он знает, что я не боюсь его, — прошептал молодой человек. - Мы встретимся один на один в его любимое время! Мы встретимся в полночь, когда сверхъестественные силы вампира обретут максимальную мощь — если только он посмеет воспользоваться ими.
Чарльз решил взять на встречу оружие. Он с большой заботой зарядил пистолеты, чтобы не беспокоиться о них в тот момент, когда настанет время отправляться в указанное вампиром место.
Этот участок парка был хорошо знаком ему. Да и любой человек, погостивший в особняке Баннервортов хотя бы день, обязательно заметил бы дуб, одиноко стоявший посреди зеленого газона. Рядом с ним находился пруд, в котором водилась рыба, а чуть дальше начиналась густая поросль, достигавшая той поляны, где недавно раненый вампир отлеживался на болотной кочке под лучами полной луны.