Богданов с некоторой тревогой прислушался к доносящимся из-за двери звукам.
— Мне кажется, ему плохо.
Кадзусе вздохнул и терпеливо ответил:
— Нет. Это он поет. Детская песенка о том, что если ты ушибся о косяк и набил большую шишку, то научи нас как не плакать и не охать, что бы мы могли делать, как ты.
— Да? — с сомнением спросил Игорь.
— Да. Просто у моего брата нет слуха.
Богданов что-то неопределенно промычал.
Лицо Кадзусе было непроницаемо.
— Я тогда потом зайду… — Игорь кивнул доктору и удалился.
Семейная сцена настроила его на веселый лад.
Но хорошее настроение улетучилось, когда, направляясь по коридору к своей каюте, Игорь наткнулся на Погребняка.
Специалист по тарелочкам стоял, раскачиваясь на каблуках, засунув руки в карманы полетного комбинезона.
Игорь решил Александра «не заметить». Но Погребняк заступил дорогу.
— Капитан…
— Я вас слушаю. — Игорь добавил в голос холода.
— Тут вот что… — Погребняк неприятно смотрел Богданову куда-то в переносицу. — Вы мне не нравитесь совершенно. Я считаю вас слишком сентиментальным для той должности, которую вы занимаете. Эта черта вполне сгодилась бы на рейсах внутри системы, но наша экспедиция слишком ответственна…
— Вы мне тоже не нравитесь, — перебил его Богданов.
— Не сомневаюсь. Но мы с вами вынуждены делить одно, довольно небольшое пространство.
— Вы что, хотите извиниться?
— А что, похоже?
— Нет.
— И в мыслях не держал. Я не считаю свою позицию ошибочной. Так что мириться и не предлагаю, все равно не получится. Но вот прекратить огонь…
— Поддерживаю.
— Хорошо. — Погребняк кивнул и отошел в сторону, пропуская капитана.
Когда Богданов прошел мимо Александр вдруг окликнул его:
— И еще одно…
Игорь обернулся.
— Мне бы не хотелось, что бы наши с вами разногласия коснулись профессиональных вопросов.
— То есть? Не понимаю.
— Поймите, мы можем попасть в сложную ситуацию. И мне бы не хотелось, что бы те решения, которые предложу вам я, рассматривались предвзято.
— Этого не будет. Я вполне могу контролировать собственные эмоции.
Погребняк вздохнул, будто хотел что-то сказать, но потом передумал. Только облизнул губы, развел руки в стороны и наклеил на лицо улыбочку. Гадкую такую, будто говорил: «Видел я, как ты справляешься. Посмотрим, посмотрим…»
На том и разошлись.
«А ведь он что-то приготовил для меня, — подумал Игорь, возвращаясь в каюту. — Что-то приготовил, а я и не знаю. Плохо это. Дурно».
Пятьдесят девятый день полета, 12:15. Относительное бортовое время по «Дальнему-17». Орбита Глизе 581-g
Два зонда, посланные к планете, потерялись в плотной атмосфере. Они не могли потеряться, но, тем не менее, исчезли. Первый растворился в экваториальной зоне почти сразу же, второй сделал виток и тоже замолчал.
Использование зондов было частью исследовательской программы по использованию беспилотных средств разведки дальних планет. Теперь, судя по всему, благополучно провалившейся, чему Богданов был в душе даже рад. Его опыт общения с автоматическими зондами был скорее негативным. В этих устройствах вечно что-то ломалось, получаемые данные были весьма неточны, а возможности оперативного управления зондами практически не имелось. Игорь даже как-то раз участвовал в десанте, который должен был привести в чувство застрявший между льдинами вездеход. Работа, с которой человек мог справиться за полчаса, для автоматики оказалась непосильной.
Так что замолчавшие зонды Игоря не сильно удивили. Баркер и Кадзусе вообще этого не заметили. Расстроился только Мацуме, который к любой технике относился как к родной, и почему-то Погребняк.
— Может, что-то со связью?
Богданов пожал плечами.
— Может, со связью. А может, с двигателями. Или солнечные батареи не раскрылись. Или микрометеорит.
— Хорошо если… — непонятно пробормотал Александр. Игорь удивленно покосился на специалиста по тарелочками. Казалось, Погребняк нервничает.
— Что-то не так?
Александр нервно пожал плечами и отвернулся.
— А что передал второй зонд? — спросил Кадзусе.
— Только подтверждение уже известных фактов. Планета интересная, прежде всего, с точки зрения геологии.
— Да-а? — Баркер оторвался от своего каталога астероидов, уже оформляющегося в приличный томик.
— Да, а уж климатологи будут в полном экстазе. Таких планет в нашей системе нет. Синхронная орбита, к звезде повернута только одна сторона, вторая в вечном мраке.
— Ну, для Солнечной системы это не новость…
— Да, но тут есть атмосфера. И вода.
При этих словах Погребняк тяжело вздохнул. Игорь удивленно посмотрел в его сторону, но специалист по контактам снова промолчал. Он вообще выглядел очень странно, будто съел что-то не то и теперь маялся желудком.
Богданову показалось, что он понял причину такого поведения Погребняка.
— Предчувствуете работу, Александр?
Тот молча сел в кресло и только потом откликнулся, едва ли не шепотом:
— Предчувствую.
— Почему так печально? Тебя разве не переполняет охотничий азарт? — спросил Баркер.
Александр кинул в сторону Кларка многозначительный взгляд и снова ничего не ответил.
— А что еще? — Баркеру азарта было не занимать.
— Атмосфера, влажность. — Игорь протянул Баркеру листок с данными, которые передал исчезнувший зонд. — Там могут быть очень любопытные климатические аномалии.
Баркер посмотрел данные, присвистнул.
— Тропики.
Погребняк закрыл глаза и покачал головой.
— Да что такое с вами? Нездоровы? — обратился к нему Богданов.
— Вы в самом деле не понимаете? — Александр посмотрел на капитана, потом на остальных.
— Может быть, вы все же объясните?
— Тропики, вода, кислородно-азотная смесь. На этой планете обязана быть жизнь, понимаете? Обязана! Хоть какая-то.
— И?
— Человечество никогда не сталкивалось с инопланетной жизнью на другой планете. Бактерии на Титане и Европе не в счет. Хотя и с ними проблем выше крыши. Поймите, инопланетная жизнь — это, прежде всего, проблема, затем угроза и только после всего этого, великое открытие.
— Ну, для того и есть в нашем экипаже должность специалиста по контактам, не правда ли?