— Прошу вас. — Бруннер вышел из камеры.
Игорь поправил одежду — слава богу ткань костюма не мялась — и последовал за ним. В коридоре уже ждали Баркер и Мацуме.
— Официальный прием? — с улыбкой спросил Игорь.
Бруннер ничего не ответил, отвел глаза в сторону.
— Хорошо если не расстрел, — негромко сказал Баркер.
Офицер дернулся и посмотрел на американца. Тот взгляда не отвел.
Когда Кадзусе вышел из дверей, конвой привычно взял землян в коробочку и повел по коридору.
— Вы каждый раз водите нас разными дорогами. Боитесь, что мы сбежим? — поинтересовался Богданов.
— Отсюда невозможно сбежать, — равнодушно ответил Бруннер.
Баркер многозначительно хмыкнул.
— Сегодня вас ждет встреча с Великим Учителем. — Офицер говорил будто бы себе под нос, не громко, но так, чтобы космонавты хорошо его слышали. — Пожалуйста, будьте внимательны в разговоре с ним.
— Что вы имеете в виду?
Но Бруннер не ответил. Им навстречу двигался небольшой отряд людей, одетых в серебряное. Возглавлял его уже знакомый Богданову Клейнерман.
Оба офицера остановились и вскинули руки.
— Герр Бруннер.
— Герр Клейнерман. Это господин Богданов и его спутники. — Бруннер повернулся к Игорю. — Сейчас вас будет сопровождать герр Клейнерман. Он проведет вас к Великому Учителю. Увидимся снова после визита. На этом месте.
Солдаты расступились, как показалось Игорю, нехотя, и отступили назад. Их место заняли серебряные здоровяки. Все та же униформа, похоже, но знаки в петлицах были совершенно иными. К тому же, новая стража отличалась ростом, все как на подбор верзилы.
Клейнерман подошел ближе.
— Рад с вами познакомиться, так сказать, официально. — Он коротко кивнул и улыбнулся.
Игорь покосился в сторону застывшего статуей Бруннера и молча кивнул.
— Ну что ж, — Клейнерман заулыбался еще пуще, — мы можем двигаться дальше.
— Как вам будет угодно, — тактично ответил Богданов.
Серебряный конвой вывел землян в центральный зал, с бесконечной колоннадой, которая вела к огромным дверям со свастикой.
— Это что, рота почетного караула? — спросил Баркер у Клейнермана, указывая на несколько десятков человек стражи, что стояли у ворот.
— Это солдаты полка личной гвардии Великого Учителя. — Клейнерман окинул Кларка взглядом. — Лучшие из лучших. Немцы чистейшей крови. Арийцы. Настоящие арийцы. Именно такими они и были…
Тема явно ему нравилась, но он не был оратором. Говорил коротко, будто телеграфировал.
— Их отбирали с рождения. Их родители прошли все проверки. Генетическая чистота. Лучшие по всем критериям. Цвет волос, кожи, умственные показатели, физическое развитие. Рост не менее двух метров. Спецшкола. Спецкурс.
— Спец-всё-на-свете, — буркнул Баркер.
Клейнерман сделал вид, что не заметил реплики.
— Учитывая увеличенное тяготение нашей планеты, мы считаем сохранение роста очень важным. Немецкий солдат не имеет права на вырождение! Немецкий солдат — это квинтэссенция воинского духа. И чем выше в нем дух, тем выше он сам.
Богданов понял, что Клейнерман гордится последним каламбуром, и вежливо улыбнулся. Баркер хмыкнул и нагло добавил:
— У нас говорят, что чем выше шкаф, тем громче он падает.
Клейнерман остановился и обернулся к нему всем корпусом. Стража тоже замерла на месте. Вышколены солдаты были идеально.
— Типично плебейская точка зрения, — сквозь зубы, не теряя ухмылки, прошипел Клейнерман.
— Могу при случае ее доказать, — с американской улыбкой во все тридцать два зуба ответил Баркер.
— Вряд ли вам представится такой случай. Каждый из этих солдат в совершенстве владеет стрелковым оружием.
— По мишеням каждый может…
— Я с удовольствием бы посмотрел, как вы обращаетесь с оружием. Хотя бы в тире. Хотя бы где угодно.
— Всегда к вашим услугам.
Клейнерман уже без улыбки кивнул и ушел вперед.
— Что узнали? — вполголоса поинтересовался Богданов.
— Они никогда не воевали, — ответил Баркер. — Колонизация планеты проходила мирно. Разве что постреляли немного по местным и все.
— Это хорошо…
— Это плохо. — Кларк покачал головой. — Будь они вот теми медузами…
— Кем?
— Ну, медузами… Штуковину с щупальцами помните, скакала там, снаружи…
— А, клубни.
— Кто?
— Не важно. — Богданов махнул рукой. — Я понял, о ком вы.
— Так вот, будь они этими, ну вы поняли… Я бы подумал, что это хорошо. Но мы имеем дело с людьми. А для человека отсутствие насилия — очень дурной фактор. В обществе накапливается напряженность. Как котел под плотно подогнанной крышкой. Что-то должно произойти.
— Я понял… — Игорь замолчал.
— Клубни, — хмыкнул себе под нос Баркер. — Надо же.
Тем временем конвой подвел их к воротам.
Вблизи эта конструкция поражала воображение. Казалось, что створки подпирают небеса. И действительно, часть потолочного свода была расписана таким образом, что бы складывалось впечатление, что смотришь на небо! Но не местное, а то, далекое земное голубое небо, по которому бегут легкие облака…
Ощущение было таким живым, что Игорь потряс головой.
Не может быть!
Клейнерман наслаждался произведенным эффектом так, будто лично расписывал потолок.
— Прошу! Великий Учитель примет вас! — сказал он с максимальной торжественностью.
И двери стронулись с места.
Все! Целиком! Две огромные двадцатиметровые створки легко, без скрипа пошли внутрь. По затылку пробежал прохладный ветерок. Игорь успел оценить толщину дверей, где-то с локоть, и удивиться тому механизму, который двигал всю эту махину. Тут, в средневековом готическом замке, с примитивным, хорошо не свечным, освещением, механика такого уровня поражала. Даже ехидный Баркер стоял, раскрыв рот.
Но Богданов помнил лабораторию, огромные колбы и профессора Цукермана.
Четвертый Рейх был совсем не таким простым, патриархальным мирком, каким хотел казаться.
— Прошу вас! — Клейнерман театральным жестом пригласил землян войти. — Великий Учитель ждет!
Игорь шагнул через порог, за ним последовали остальные.
Глизе 581-g. Примерно в то же время
Входная дверь была заперта, но первым добравшийся до дома Осьминог воспользовался открытой форточкой высокого окна. Ловко запрыгнул туда, куда вряд ли бы добрался человек, грузно покачиваясь, завис на несколько секунд на раме, и провалился внутрь.