Не все, конечно, пошло гладко, но основная цель была достигнута — Ключ, открывающий Врата Перехода, лежал в княжеской сокровищнице. Цена за него была заплачена немалая — почти двести гвардейцев полегли при штурме церкви Непорочной Матери. В городе оказалось втрое больше инквизиторов и воинов церкви, чем предполагалось. Да еще половина воинов 18-го легиона изменила присяге, ударили в спину своим братьям легионерам. Вот только выучки им не хватило, и к сегодняшнему утру остатки мятежников и церковников были прижаты к реке и полностью перебиты. Хорошо, хоть черный люд не поднялся, а те жалкие несколько тысяч бродяг, ведомые бесноватыми проповедниками, загнали на территорию Арены. Что с ними делать, пока неясно.
На балкон вошел Андроник:
— Ваше сиятельство, доставили Вселенского Патриарха и высших иерархов.
— Приведите их в малый приемный покой.
— Кхм, ваше сиятельство… — замялся секретарь.
— Что еще?
— Ваши подданные, придворные и иностранные послы просят у вас разрешения, присутствовать при этом, несомненно, знаменательном событии. Может быть, организовать большой прием?
— Нет, — резко ответил Иосиф. — Малый приемный покой и ближний круг присутствующих. Тем, кто будет настаивать, можешь по секрету сообщить, что Тайная стража ведет наблюдение за любопытными. Каждый интересующийся судьбой иерархов павшей и антигосударственной церкви рассматривается как потенциальный заговорщик.
— Все понял, мой князь, — угрюмо отчеканил секретарь.
— Андроник, — окликнул его Иосиф.
— Да, ваша светлость.
— С тех, кого будешь предупреждать, можешь брать взятки. Пора тебе уже жениться и дом в столице ставить. А то несолидно как-то: мой секретарь, а голый-босый и живешь на одно жалованье.
— Благодарю, мой князь. — Голос Андроника заметно повеселел от такого подарка. Одно дело — самому что-то сделать и потом бояться, и совсем другое — с разрешения князя аферу крупную провернуть. Ну, сейчас он всех этих жирдяев-толстосумов раскрутит, ох раскрутит. Как же они пожалеют, что надменно ходили мимо и фыркали презрительно в его сторону.
Иосиф направился в малый приемный покой и, усевшись на трон, потер красные от усталости глаза. Уже и отвары бодрящие не помогают, спать хочется неимоверно. Ну ничего, еще час — и на покой, главное, что дело сделано.
— Пусть войдут люди ближнего круга, — отдал он команду гвардейцам.
В помещение один за другим входили вельможи, допущенные к государственным делам. Среди них — уже знакомые нам фон Четин, фон Яроврат и фон Симан. Кроме того, еще незнакомые нам люди — командующий флотами адмирал фон Бер-младший и начальник Центрального военного округа генерал фон Гейер. Остальные пятеро допущенных представляли управленцев — казначей тан Тарин, канцлер тан Эскобар, министр колоний тан Румо, министр промышленности тан Сирин и министр иностранных дел тан Дренг. Все входившие делали легкий кивок в сторону князя, после чего проходили на кресла, расположенные полукругом слева и справа от трона. Кроме самих романцев были приглашены представители скальтов и россов.
Когда все расселись, князь начал:
— Ну что же, все, кто рядом, в сборе, так что начнем. Понимаю, что все устали, но сейчас надо разобрать самые наиважнейшие вопросы. После чего всем отдыхать не менее суток — это приказ. Начнем с вас, адмирал фон Четин. Тайная стража сработала хорошо, заметила сосредоточение церковников в городе вовремя. Однако есть замечания. Позже мы обсудим это с вами, а сейчас я хочу знать ответ на один вопрос. Откуда у церкви взялись воины, превосходящие моих гвардейцев по подготовке и выучке? Вчера, если кто не знает, во дворец проник убийца, и остановить его смогли лишь у дверей моего кабинета. Прежде чем его убили, он положил семнадцать гвардейцев и еще пятнадцать тяжко ранил. В меня самого прилетел кинжал, да одетая под одежду кольчуга сберегла.
— Мой князь, — с места ответил глава Тайной стражи. — Мы провели осмотр тела убийцы, привлекли паранормов, работающих у нас, подняли всю агентуру и экспертов. Первичные выводы сделаны, и я могу с полной уверенностью сказать, что церковь к этому покушению отношения не имеет. Убийца принадлежал к клану Испепеляющих Светом, который живет в пустыне Суль-Сахейн. У них есть обряд: каждые тридцать три года лучший воин выходит из пустыни в большой мир и приносит жертву своему богу, убивая в его честь достойнейшего человека из известных. Мы продолжаем работать в этом направлении, и о новой информации будет доложено сразу.
Иосиф оглядел присутствующих и усмехнулся:
— Гордитесь, ваш правитель самый лучший. Продолжим, фон Яроврат и фон Симан, что у вас с потерями, как обстановка в городе и в легионах?
Первым ответил фон Яроврат:
— Гвардейцы потеряли за эти два дня пятьсот человек убитыми, много раненых, из них тяжело — около двухсот. В восемнадцатом легионе вместе с мятежниками убыль до восьмидесяти процентов, в третьем — треть личного состава. Настроение у выживших хорошее, с завтрашнего дня вновь открываем вербовочные пункты.
Следом доложился фон Симан:
— В городской страже потери небольшие, мы старались разгонять бунтовщиков, а не вступать в бой. В городе восстановлено спокойствие, очень помогает агентура Тайной стражи, — кивок в сторону фон Четина. — Погибших имеем около ста человек, да и тех в основном потеряли при попытке штурма Арены.
— Хорошо, — сказал князь, опять потирая усталые глаза. — У кого-нибудь есть идеи, что делать с Ареной и засевшими в ней бунтовщиками? — Иосиф внимательно оглядел всех присутствующих, никто не ответил. — Понимаю, желания прослыть убийцей бедных и обездоленных нет ни у кого. Решу все сам. Эй, стража, введите Вселенского Патриарха.
Тот вошел в сопровождении двух гвардейцев и тут же начал заранее подготовленную обличительную проповедь:
— Сатаниил, да сгоришь ты в геенне огненной. Как смел ты, ничтожный властитель земной, поднять руку свою на святую матерь церковь? Проклинаю, проклинаю тебя, дьяволово отродье! Ты еретик, жаль, не успели мы тебя очистить от ереси. — Сообразив, что увлекся и сболтнул лишнего, патриарх замолчал.
— Слушай меня внимательно, патриарх. Есть два пути для вас: один простой, второй сложный. Первый, он же простой, — вы все будете уничтожены, а ваша церковь будет выкорчевана из памяти народной. Лично ты всю оставшуюся жизнь проведешь в одиночной камере, и я гарантирую, там девочек-рабынь не будет. — Лицо патриарха исказилось и даже, казалось, поменяло цвет. — Второй вариант — вы живете, но вместе с почитателями покидаете пределы Великого княжества Романского навсегда. У вас есть опыт в подобных делах, а Черный континент колонизировать надо. Мы даруем вам даже не автономию, а полную независимость и возможность создать теократическое государство. Что вы выбираете?
Патриарх задумался на целую минуту и наконец сказал:
— Мы покинем сие пристанище греха и, аки святой Ебинезир, вместе с паствой верной пойдем своим путем. — Глаза его загорелись. — Мы построим Царствие Божие на земле, и, увидив сие, да раскаются грешники и, как псы шелудивые, прибегут они к нам. Припадут они к иконам святым, вымаливая прощение. Но не даст Господь его им и отринет с колен своих, как грязь. И придет час Страшного суда, и лишь верные будут спасены, а еретики и язычники поганые да низвергнуты в пучины ада.