Один из варягов вытащил указанного пленника за шкирку и бросил Ратмиру под ноги.
— Вам помочь, командор? — спросил воин.
— Нет, сам разберусь. Поищите мне еще таких же.
Ратмир наклонился и стал рассматривать вождя торговцев как мелкое надоедливое насекомое, ползущее по земле. Богато одетый полноватый мужчина до сих пор не отошел от вида уничтоженной флотилии, он лежал, закрыв глаза, лишь мелко вздрагивая всем своим дородным телом.
— Кто ты? — спросил его Ратмир. — Зачем ты здесь? Кто вас надоумил напасть на мирные города и села?
Торговец молчал и на вопросы не отвечал. Ратмир достал из ножен кинжал и резким взмахом отсек тому левое ухо. Торговец взвизгнул и попытался вскочить, но росс толчком раскрытой ладони в лоб сбил его обратно на песок.
— Я повторяю свои вопросы, и если ты не ответишь, то потеряешь другое ухо, — сказал росс вставая.
— Не надо, я все скажу, — наконец ответил торговец, пытаясь зажать остатки окровавленного уха полой халата.
— Кто вы? — повторил Ратмир.
— Мы туны, то есть граждане торговой республики Тунуз. Я владелец семи каракк, дож Мизан Мазар. Не убивайте меня, и вы получите огромный выкуп, — запричитал негоциант. — Мы мирные люди, отпустите нас.
Ратмир слегка ударил его носком ботинка по окровавленному уху и продолжил допрос:
— Хватит плакаться. Кто вас послал?
— Это все Вселенский Патриах, его люди уговорили нас. Они пообещали легкую добычу и говорили, что романцев скоро не будет. Они сказали, что хуны убьют всех, что это кара Господня за грехи безбожников. Мы должны были очистить души грешников смертью и болью. — Дож попытался наложить святой знак на свое чело, но у него это не получалось, руки путались в мокром и окровавленном халате.
К Ратмиру подошел Богдан Рык и, наклонившись к голове комбата, зашептал:
— Командор на связи, хочет результаты узнать.
— Хорошо, — сказал Ратмир. — Продолжи здесь за меня. Думаю, что командор заинтересуется всей информацией по их городу.
— Сделаем, — услышал он, уже уходя.
Через пару минут Ратмир надел наушники и сказал:
— Здесь Ратмир, комбат-росс.
— Здесь командор, — услышал он в ответ. — Что у тебя, Ратмир?
— Все нападавшие уничтожены. Ведем допрос главарей. Это республика Тунуз, их церковники к нападению подговорили.
— Хорошо. Заканчивайте, всю информацию мне потом предоставите. Сами пока на месте оставайтесь, до прибытия частей легионеров. Вдоль берега раскидай патрули, кто знает, может быть, они не одни такие. Как понял?
— Все понял, — ответил Ратмир, и связь отключилась.
Командир росского батальона огляделся. Вертолеты, сделав свою работу, уже улетели, а на глади моря покачивались только бревна, доски, холстина и прочий мусор — все, что осталось от флотилии тунских негоциантов. Слева раздался шум, и Ратмир обернулся. Двое россов пытались оттянуть тиренского бургомистра от одного из пленников.
— Я узнал тебя, узнал! — кричал бургомистр, вцепившись в волосы смуглого туна. — Теперь ты мой, ты за все ответишь.
Ратмир окликнул своих воинов:
— Оставьте пленника бургомистру, он принадлежит ему. Только проследите, чтоб пленник не убежал.
Воины отошли в сторону, а седой человек в грязной хламиде, потерявший за сегодняшнее утро все, что имел и любил, приступил к тому, что сейчас ему было необходимо. Он достал из складок своей одежды ржавый нож, примерился и вонзил его в тело врага. Как машина работал бывший бургомистр, не замечая того, что тун уже не то что не хрипит, а даже и в конвульсиях не бьется.
«Мир, сегодня будет заключен мир с хунами, как же мы все ждали этого момента и наконец-то дождались», — подумал великий князь, останавливая коня и оглядываясь. Он стоял один на брошенном речном причале. Впереди — река Истр с большим паромом через нее, на том берегу — хунские войска и свита императора Сюнь Фан Хэя с ним во главе. Позади — крепость Ингра, набитая романской пехотой и стрелками «Акинака», по флангам — кавалерия под командованием сына Михаила. Да еще неподалеку вертолеты с десантниками, готовыми к любому развитию событий, и дивизион САУ.
Паром, отчалив от противоположного берега, стал быстро приближаться к Иосифу. На нем находился лишь один человек, император Сюнь собственной персоной. Встреча один на один — именно к этому стремились оба правителя, и у каждого причины были свои. Император не хотел, чтобы его подданные видели унижение своего повелителя, а великий князь хотел предложить дополнительные статьи мирного договора, о которых будут знать только он и его ближний круг. И вот паром, мягко стукнувшись планширем о дерево причала, остановился и замер.
Император Сюнь, сгорбленный и седой старик, с парома не сошел и, усевшись в кресло, стоявшее здесь же, сделал знак рукой, разрешающий Иосифу взойти на борт. Именно такая процедура встречи была разработана по настоянию повелителя хунов. Его воины на том берегу видели, что император не побоялся сам отправиться на переговоры к бледнолицым дикарям, молившим о пощаде, для принятия присяги в их верности. По крайней мере, именно такая версия будет изложена во всех летописях и официальных документах. Иосиф не возражал, престиж есть престиж, и это он понимал, а сохранить лицо Сюнь просто обязан. Как сказал один из наемных офицеров, «Восток дело тонкое».
Иосиф взошел на паром, взял стоявшую возле борта скамейку, поставил ее напротив хуна и присел.
— Давно не виделись, Сюнь, постарел ты с тех пор.
Император, чуть прищурив и без того узкие глаза, ответил:
— Да, давно это было, тридцать лет прошло с нашей встречи на границе. Ты тогда всего рейдерской вексиллой командовал, а я был простым наместником провинции. Замечательные времена были. — Сюнь внимательно посмотрел на Иосифа. — В отличие от меня, ты выглядишь очень хорошо. Так действует волшебная таблетка?
— Да, полное восстановление и омоложение организма. Думаем с женой, что надо бы еще детей нарожать. — Знал Иосиф, чем подцепить Сюня, восточная резидентура докладывала, что тот очень переживал из-за своего полового бессилия.
— Как быстро она действует?
— Через сутки ты будешь в норме, если примешь наше предложение.
— А если я применю силу?
— Война продолжится, и все твои воины останутся в нашей земле как удобрение. Поверь мне, Сюнь, мы в состоянии это сделать. Можно устроить демонстрацию нашей силы, но я уважаю ваши обычаи и не хочу сеять зерна сомнения в душах твоих воинов.
Сюнь закашлялся, выпил из стоящей рядом фарфоровой чашки целебного настоя и сказал:
— Пусть будет так, мои воины уйдут, пленных прикажу отпустить, дам тридцать тонн золота, а взамен получу двадцать таблеток.