Сизарь шутки не оценил и даже не заметил. Однако его тоже можно было понять: когда в голове нужно одновременно удерживать плотность и энергоемкость уже отработанной реакции синтеза, сравнивать ее с экспериментальной, одновременно учитывая время инициации, массовые показатели превратившегося в плазму вещества, его теплоемкость по степени воздействия на плиту, как по показателям давления, так и по нагреву, причем переменному в зависимости от потока частиц при разном составе… Тут уже не до поддержания светских бесед. Даже учитывая то, что половина показателей выводилась, сохранялась и интегрировалась на экранах — голова все равно пухла от избытка информации.
— Общий выброс совпадает, скорость плазмы прямо коррелирует с массой капсулы, а проникающая радиация к температуре дает всего «сотки». — Он и сам не замечал, то ли говорит вслух, то ли думает про себя. — Графит, конечно, съест все. Но вот за пределами экрана может случиться облучение. Это у нас фоновые три шестерки выходят… При квадрате расстояния… Пять тысяч метров. Да, безопасная зона получается, как у рентгеновского аппарата.
— Алексей, вас можно ненадолго отвлечь?
— На что? — Прямое обращение он все-таки услышал.
— Вы уже шесть часов из угла в угол бегаете. Может, все же пообедаете? Я пельменей поджарила и кетчуп купила. Вы едите кетчуп?
— Жареные пельмени? — изумился Сизарь.
— Отец говорил, что пельмени — это главная пища холостяка. Вот я и подумала, что варить не стоит. Вареные вам наверняка надоели. А другого обеда тут не приготовишь. Ничего нет. В лавочке у дома продают пельмени и кетчуп, а уходить дальше я не рискнула. Будете?
— Спасибо, Лена. Никогда в жизни не пробовал жареных пельменей.
Девушка положила угощение ему в тарелку, капнула на край кетчуп. Молодой человек кивнул, наколол вилкой пару пельмешек — но тут его взгляд уполз обратно к мониторам и моментально посоловел. Что, впрочем, не мешало Сизарю задумчиво отправлять в рот одну пельменину за другой. Посмотрев за происходящим, Лена переложила ему со сковороды остатки еды. Алексей умял все до конца, еще немного пошарил вилкой и пересел к клавиатуре.
Гостья вздохнула, заварила чай, помыла посуду, после чего отнесла чашку Алексею:
— Вы с сахаром или без?
— Да, спасибо. — Тот осушил чашку, поставил ее на полку с системными блоками и потянул «мышкой» график, накладывая его один на другой: — Здесь тоже совпадает до трех десятых. А данных по плотности нет совсем.
— Еще заварить? — забрала чашку Лена.
— Заварить… — потусторонним голосом ответил Сизарь.
— Или нет?
— Или нет, — согласился Алексей.
Гостья подумала, и все-таки заварила. Поднесла к руке. Алексей принял и выпил.
— Не очень сладко?
— Угу.
— Сама бы не видела — ни за что бы не поверила!
— Что? — обернулся на нее Сизарь.
— Вы работайте, не буду отвлекать, — кивнула девушка.
— Ага, спасибо… — Он пролистал вниз таблички сперва на левом, потом на правом экране. — Здесь все корректно. Смотри, они даже температуру вылета померили! Или это они так скорость вычисляли? Масса на температуру будет равно энергии…
Сломался он около семи вечера, закрыв экраны и решительно вскинув руки:
— Д-да! Мы сделали это!
— Что сделали, Алексей? — спросила скучающая на подоконнике гостья.
— Мы обосновали возможность замены вольфрамовой оболочки капсулы на урановую! Правда, давление поджигающих лучей у нас при этом падает к нижней черте. Но мощность лазеров увеличить не проблема, причем даже самые первые, из кустарного «клипера» все равно должны срабатывать достаточно уверенно. В девятьсот девяносто четырех случаях из тысячи. И последние шесть тысячных устраняются повышением мощности на пятнадцать процентов. Хотя лучше, конечно, добавить все пятьдесят.
— Это значит, что вы подпишете протокол?
— Ой, простите, Леночка, я совсем про него забыл! — Сизарь убрал с лица довольную улыбку. — Я ведь вас, наверное, вконец умучил?
— Нет, ничего. Просто я ничего не поняла. Ради чего вы так старались, что сравнивали?
— Урановая капсула будет стоить раз в семь-восемь дешевле. Сиречь, цену на билет до Венеры можно срезать сразу втрое. А «Маяк» практически даром избавится от изрядной груды отходов переработки урановой руды. Что тоже есть очень большой плюс.
— Но ведь тогда он станет засорять Солнечную систему?
— Не станет, Лена, ни капельки. Это будет плазма. Можно считать — искусственный солнечный ветер. Его постепенно снесет к порогу гелиопаузы, где он и останется на семь-восемь миллиардов лет дожидаться нового перерождения Солнечной системы вместе со всей остальной термоядерной отработкой. На фоне миллиардов тонн, которые теряет Солнце, даже самые рьяные наши старания можно вовсе не учитывать, как пренебрежительно малые. Это будет меньше земной океанской песчинки на фоне Юпитера.
— А что такое «гелиопауза»?
— По факту, это граница Солнечной системы, этакая огромная сфера диаметром в пятьсот астрономических единиц, — раскинул руки Сизарь. — Место, где солнечная гравитация уравновешивает инерцию солнечного ветра, выбрасываемого с поверхности звезды. Все, что выброшено отсюда, остается там навечно. Огромный темный мир потерянных частиц… Настоящий Аид, только реальный, а не вымышленный.
— Как вы интересно рассказываете, Алексей!
— Мы не только рассказываем, мы еще и делаем. Но я ваш должник, милая леди. Я помню, что вы кормили меня обедом. Не позволите пригласить вас на ужин?
— К сожалению, я должна отвезти протокол. Его ждут. А вы должны его подписать.
— Позвольте, я вас хотя бы провожу? На улице уже темно!
— Сначала хотя бы подпишите! — подойдя ближе, постучала по папке с бумагами гостья.
— Однако, вы целеустремленная девушка, — вытряхнул бумаги на стол Сизарь. — Это очень хорошая черта.
Он просмотрел листы, расписался на каждой странице, а также в реквизитах «Агентства межпланетных перелетов» на последней, оставил один экземпляр себе, а долю «Маяка» сложил стопочкой, опустил обратно в папку и передал гостье.
— Спасибо.
— Приятно было познакомиться. Или мне все-таки можно вас проводить?
— Буду только рада, — кивнула Лена. — Одной так поздно и вправду неуютно.
— Вот именно… Вы уверены, что вам нужно возвращаться на работу? Там, наверное, все уже разошлись.
— Нет, ждут. Они несколько раз звонили, пока вы работали. Просто, когда вы заняты, то ничего не замечаете. Я даже хотела положить вам в чай немного соли. Проверить — заметите или нет?
— А разве я пил чай?
Оба рассмеялись.
— В Челябинске через десять часов начинается рабочий день, — уточнила девушка. — Так что ждать до московского «завтра» им некогда.