– Ты… Ты это видела? – только и смог проговорить я.
– Пирамиду? Свинью? Да. Похоже, нам надо рвать когти на Кольский полуостров прямо сейчас. Расследование закончено, – Вероника направилась к двери.
А в коридоре мы нос к носу столкнулись с Сергеем Шаповаловым.
– Майкл! Вероника! Наконец-то! – он расплылся в широкой улыбке.
– Тьфу ты! – я обнял друга. – Я уж думал часом, не случилось ли чего…
– Слишком долго вас завтраками кормили, да?
– Слишком долго. Ты как добрался-то сюда?
– Не поверишь, после того, как это козел…
– Матвей Петрович Заболотский?
– Да-да, сука, он мне таки вкрутил иглу под коленную чашечку… Хорошо, что потом Иван Никанорович появился.
– Извиняй, Серегей. Я отделался чуть легче.
В двух словах я рассказал ему нашу историю, отметив и гибель Брюсова, и трагические события на станции, и наметившийся поход к Кольскому полуострову.
– Так! – скомандовала Вероника. – Нечего тут рассусоливать. Сережа, у тебя есть два варианта. Или идешь с нами, или остаешься здесь и ждешь подмогу. Второй сценарий куда более безопасный.
– Безопасный? Вы издеваться изволите, – он снова улыбнулся во весь рот. – Вы хотите сказать, что здесь… э-э-э… безопасно?
Ирония, конечно, заключалась в том, что в нашем времени Сергея на этой станции чуть не убили. Кроме того, как мы знали, через несколько месяцев в Центре произойдет коллапс, закончившийся гибелью всего персонала.
– Короче говоря, вариантов у тебя, Шаповалов, нет, – я впервые со школьных времен назвал его по фамилии. – Давайте выбираться. С киллером мы вроде как разобрались…
– Пошли к запасному шлюзу, попробуем пробраться тихо, – моя напарница двинулась вперед.
– Один момент интересный, – Сергей чуть отстал и начал говорить негромко, словно хотел, чтобы Вероника нас не услышала. – Знаешь, в Москве, на перевалочной базе КГБ, где я в очередной раз рассказывал про наше время, ко мне подсел любопытный субъект. Его звали Дмитрием, то ли он лаборантом у них работал, то ли проштрафился и числился на испытательном сроке… С виду такой мачо, с иссиня-черными от щетины щеками, кудряшками и плутоватым взглядом. Так вот, этот Дмитрий бормотал какую-то чепуху, бормотал-бормотал, а потом вдруг исчез, и больше я его на базе не видел.
– Так о чем он рассказывал-то?
– A вот о чем. Он словно зациклился на примере с вентилятором. Знаешь, когда три лопасти винта быстро крутятся, возникает стойкая иллюзия, будто на столе стоит скульптура, увенчанная крутящимся диском. Свободного пространства между лопастями нет, оно словно все занято. А если еще увеличить скорость, то и вращения мы можем не заметить – покажется, что просто неподвижный диск на подставке торчит.
– Ну и?
– Он говорил, что эксперименты некоего Бойкого…
– Бокого?
– Точно, Бокого, был такой – правая рука Сталина в тридцатые годы, вроде как паранормальными исследованиями занимался помимо строительства ГУЛАГа. Так вот, его эксперименты показали, что атомы – а они, как известно, движутся – состоят из элементарных частиц, а те, в свою очередь, тоже движутся и состоят еще из каких-то частиц, и они все движутся…
– Я уже начал запутываться.
– Да погоди ты, сейчас я сформулирую! Короче говоря, суть такая: нет ни атомов, ни частиц, а есть только движение энергии. Это движение и создает иллюзию возникновения атомов, молекул, этой двери наконец! – он указал на очередную комнату. – А на самом деле существует только движение чего-то, а что это такое – никому не ведомо.
– На самом деле и движения никакого нет, а вокруг одна пустота.
– Что?
– Да ничего, шучу я. Хотя по индийской тантре так оно вроде и есть. Мы здесь на станции уже обсуждали эту тему, я же говорил. Итог – вот такой. Хотя, глядя на то, что творится вокруг, я был бы рад поверить в иллюзорность происходящего.
Мы дошли до глухого тупика – странно, что в прошлый раз, будучи в Центре, я на него не натыкался. Вероника чем-то там лязгнула на полу, и стена медленно начала отъезжать в сторону. За ней открылся лифт, похожий на тот, на котором мы застряли по пути вниз.
– Быстрее, энергии может не хватить, – Вероника почти вбежала внутрь.
Мы зашли следом, и двери закрылись.
– Значит, так. Этот экстренный эвакуатор сейчас просадит электричество во всем блоке. Времени после подъема у нас будет минут пять, потом заметят. Лифт односторонний, предназначен для срочной эвакуации руководства станции. Активировав его, я нарушила с десяток инструкций.
– A не проще ли было сообщить наверх о том, что убийца Кантимирова погиб при задержании?
– И что дальше? Тихо уйти не получилось бы – как минимум, застряли бы на пару недель проверок, а подняться другим способом нет возможности, здесь все билеты в один конец.
Лифт лязгнул – мы прибыли.
– Тут во внутреннем дворе есть пара вертолетов и прочая техника. Все экспериментальные образцы, но с полной заправкой на всякий случай – такова инструкция. Насколько далеко мы сможем на них уйти, я не представляю. Тем не менее, это единственный шанс выбраться отсюда.
– Постой. Ты понимаешь, что ставишь крест на своей карьере? И рискуешь…
– Загреметь в тюрьму на долгие годы? Конечно. Но послушай меня. Вокруг столько лжи, что я больше не могу жить так дальше. Не могу и не хочу. Советский Союз стал рабовладельческой страной, в которой власть придержащие строят для себя хоромы с прислугой, а колхозникам не дают даже пенсию. Ты знаешь, какой декретный отпуск в деревне сейчас? Три месяца. Три. Это геноцид, Майкл. И, если честно, можно сколько угодно рассказывать про Отца Народов, но то, что он сделал, не поддается описанию. Ты прав. Я больше не хочу в этом участвовать. Я хочу понять, в чем причина, в чем корень зла. Что стоит за всем этим, куда шли эти Воины, что находится за гранью. Аюлга верно говорил – выбора у нас нет.
Яркий солнечный свет непривычно сильно ударил в глаза. Я зажмурился. После станции воздух на улице был каким-то колким, приторным. Поблизости от выхода находились лишь несколько солдат, никто из командного состава на глаза не попался.
– Повторяйте шепотом: «Ты не замечаешь – тебя не замечают», смотрите в пол и идите за мной, – Вероника решительно направилась к проходу на внутренний двор. Через минуту мы уже были на месте. Арсенал военной техники здесь оказался еще похлеще, чем на техническом этаже станции. Вероника бросилась к какому-то черному вертолету.
Тут из подсобки вышло несколько солдат – и, словно по закону подлости, бойцы расположились вокруг винтокрылой машины. Через пару минут двое ремонтников забрались внутрь вертолета и начали там что-то откручивать. Ситуация накалялась – дольше оставаться на месте было небезопасно. Я кивнул в сторону танка.