В конце концов камни стали попадать в Гоги, и дед мог торжествовать – он победил и прогнал страшного снежного человека! Его рассказ, кстати, вполне могли бы отнести и к числу тех, которым можно доверять, но только разъяренный Гоги написал в милицию заявление листах на пяти, приложив справки о своих ссадинах и синяках. Жанна Иосифовна как-то не обратила внимания, что Гоги побили как раз там, где дед одолел снежного человека; но въедливые, скучные члены комиссии, чуждые истинной романтике, отыскали Гоги-снежного человека и даже свозили его на место происшествия, чтобы снять все вопросы, а дед даже принес Гоги извинения.
Кстати, истории про снежного человека поступали и с Саян, и комиссия честно проанализировала их тоже. Но выезжать в Саяны комиссия не стала, придя к выводу, что все до единого истории были сочинены явно с сильнейшего похмелья.
И если мне сегодня рассказывают, как «человек лесов» буянил в пригороде Красноярска, в километре от железнодорожной станции, для меня нет никаких сомнений: или тут замешан очередной «инженер Гоги», или информатору надо не только поменьше употреблять спиртные напитки, но и покрепче задуматься о своем поведении и образе жизни; потому что если бесы начали являться среди бела дня и громить загаженную комнату – куда же дальше?
Часть историй о встречах с «человеком лесов» – откровенное влияние прессы, телевидения, рассказов, всякого рода «пугательных» историй у вечернего костра. Человек, впервые попавший в лес, в «ненаселенку», за десятки верст от ближайшего жилья, невольно все время напряжен. Неуверенный в себе, он не знает, кто это кричит в ночном лесу, кто тяжело протопал по склону во-он той сопки. Ветер трогает листву или это звук тихих шагов? Звенит ручей или это зудящий голос неведомого существа?
Приходит опыт, исчезают страхи, но не сразу. Почти у всякого «экспедишника» есть период, когда ему в лесу могло привидеться почти все. Не потому, что человек труслив, а потому, что он неопытен. А если человек и правда робок, если плохо воспитан, не умеет ввести в рамки разыгравшееся воображение, позволяет лезть из подкорки всему, чему лучше там, в подкорке, и остаться… Тогда есть реальный шанс, что до конца своих дней человек будет уверен: он видел и слышал, а это маловеры и клеветники врут, будто там был только вывороченный комель дерева. Наверное, им завидно, они хотят похитить приключившееся с ним чудо…
А бывает и простой обман зрения, вполне честная ошибка… Уже упоминавшийся здесь родственник, Александр Александрович Федоров, рассказывал мне, как принял за «человека лесов» медведя, долго бежавшего на задних лапах. Он описал этот случай в своей книге «Два года в Саянах», но вот о своих мыслях в тот момент, что готов был принять медведя за реликтового гоминида, умолчал.
О таком же случае рассказывал мне один археолог из Иркутска. Бывают и забавные совпадения, случайности, породившие большие последствия. Мой сотрудник рассказывал о своей экспедиции в Туве, еще в 1980-е годы:
– Был у нас один такой мужик – огромного роста и волосатый. Жутко волосатый, черный волос по всему телу, даже на животе. В экспедиции отрастил бородищу и не брился, не стригся два месяца. Растительность во все стороны, руки – как бревна… Нам и то смотреть бывает жутко. А тут день случился теплый, ясный, он разделся и так в маршрут пошел. Вдруг видим, едет тувинец. Маленький такой, едет и поет. Так самозабвенно поет, прямо глаза закрыл. Перевалил гору, едет, раскачивается. Тут Гоша хмыкнул в кулак, тувинец открыл глаза…
Представляете, стоит перед ним великан, сантиметров на сорок его выше. Выше, чем он на лошади! Из черного волоса еле глаза сверкают, сам мохнатый. Тувинец заорал, так что Гоша едва не свалился, поднял лошадку на дыбы и вскачь назад! И сколько скакал, все орал и орал диким голосом. Теперь его спросить – уверяю Вас, он расскажет, что видел «человека лесов» своими глазами, совсем близко.
Между прочим, все верно: такая история, если тувинец ее расскажет авторитетной комиссии, вполне сойдет за подлинную. Ее придется включить в те самые 10%.
Я выбрал четыре истории, которые мне показались наиболее «доброкачественными», – по надежности в первую очередь самих информаторов. Что характерно – все достоверные встречи с «человеком лесов» происходили в 1940—1950-е годы, до массовых вырубок лесов в средней полосе Сибири. В конце 1960-х – в 1980 годы надежные сведения поступают только из северных районов Красноярского края.
Тогда, в конце 1950-х, молодой геолог обследовал почти ненаселенный край в Тоджинской котловине. Масштабы Тоджи довольно приличные: километров 300 на 400, и лежит она, отделенная от всего мира хребтами Саянских гор с севера, юга и востока. Котловина находится высоко, и климат там такой, что русские так и не стали ее заселять – даже в июне и августе возможны заморозки. Покрытая роскошными кедровыми и еловыми лесами, равнина, край непуганых зверей, наклонена к западу, и туда стекают ее реки, выходят на основные равнины низкой, степной Тувы.
В хребтах, обрамляющих с востока Тоджинскую котловину, Тоджу, начинаются Бий-Хем и Ка-Хем – реки, слияние которых дает Енисей.
Молодого геолога с напарником забросили в верховья Бий-Хема, и в задачу их входило в основном плыть по реке, сплавляться до населенных мест у подножия гор. Так и плыли они с напарником, плыли на лодке вдвоем по почти не исследованным, неизвестным местам. Целый месяц они не видели других людей, потому что во всем огромном, чуть ли не с Шотландию, Тоджинском краю жило всего несколько сотен людей из племени тофаларов – оленеводов и охотников, да еще, по слухам, беглые старообрядцы.
Лодку проносило мимо мыса, лось поднимал голову, недоуменно смотрел на людей. Так и стоял, по колена в воде, даже не думая бежать. Стоял, смотрел, пытался понять, что за создания плывут? Лось впервые видел таких странных существ…
Стояли светлые июньские вечера, и белок приходилось выгонять из палатки, – они сигали по спальникам, забирались в котелок, отнимали у геологов сухари.
А самая невероятная история случилась под вечер, когда пристали к тихому плесу. Звериная тропинка отходила от плеса, вела вдоль берега. Напарник ставил палатку, а геолог решил пройтись по тропе – просто посмотреть, что здесь и как, куда занесло, – если уж ночевать на плесе.
Много позже он ясно припомнил, что тропинка вела не в глубь леса, а шла вдоль берега реки, что ветки не били в лицо – значит, ходил по тропинке кто-то крупный, высокий. Ведь даже медвежьи тропинки низкие, ветки смыкаются на высоте метра-полутора. Но это все было потом. А пока, на тропинке, геолог страшно удивился, вдруг увидев кого-то в рыжей меховой шубе. Этот кто-то бежал от него по тропе метрах в тридцати впереди.
– Эй, парень! – заорал геолог.
Местный припустил еще быстрее. Геолог побежал за ним – и азарту для, и надо же нагнать бедного местного, объяснить, что они люди мирные, от них не надо ждать беды. С геологами, наоборот, надо всегда делиться – свежей ли рыбой, молоком ли…