Я терпеливо перенес это словесное извержение. Господин Пелгонен выплеснул свои эмоции и вздернул подбородок.
— Что же вы молчите, господа полицейские? Будите среди ночи для того, чтобы нам вместе помолчать?
— Ну, вы-то как раз не молчите, — заметил я. — Я просто не хотел вас перебивать и ждал момента, чтобы извиниться. По-моему, этот момент настал и я приношу вам, — я слегка поклонился аптекарю, — и вам, — я повторил поклон для женщины, застывшей с поджатыми губами, — наши извинения за это ночное вторжение. Поверьте, господин Пелгонен, мы поступаем так не по собственной прихоти и сейчас тоже предпочитали бы спокойно спать. Но когда речь идет об очень серьезных преступлениях, приходится идти на нарушение существующих норм. — Я говорил внушительно, слегка торжественно и витиевато; по опыту я знал, что с подобными импульсивными натурами целесообразнее всего разговаривать именно так.
— Серьезные преступления? — встревоженно воскликнул аптекарь. — Вы считаете меня причастным к каким-то преступлениям? Но это же нонсенс, в конце-то концов! Ты слышишь, Магдалина? Мы, оказывается, преступники!
— Речь не о вас, господин Пелгонен. Преступления совершены не здесь и уж, конечно, не вами. Речь идет о сборе материала, который может помочь в поимке преступников, о поиске деталей. Одна из таких деталей приобретенный в вашей аптеке транквилизатор «Льды Коцита».
— Вы хотите сказать, что я вступил в сговор с преступниками и оказал им содействие? — вновь заволновался господин Пелгонен.
— Этого я как раз и не говорил, и не собираюсь говорить, — заверил я его. — А говорю я только о том, что в вашей аптеке приобретен транквилизатор «Льды Коцита».
— Я что, не должен был его продавать? Откуда я, по-вашему, мог знать, что его покупает именно преступник? И что такого в этой продаже, в конце-то концов? Аптека для того и предназначена, чтобы каждый желающий мог приобрести в ней лекарства. А преступник ведь не сообщает мне, что он преступник! Разве я не прав, в конце-то концов? Какие законы я нарушил?
Стан закатил глаза и протяжно вздохнул. Вместилища же моего терпения были безграничны.
— Господин Пелгонен, вы не нарушали никаких законов. Вы абсолютно правы: аптека именно для продажи лекарств. Не хотелось бы надолго отрывать вас ото сна. Пожалуйста, ответьте нам на один-единственный вопрос: какое предприятие поставляет вам транквилизатор «Льды Коцита»?
— Как? И это все? — опешил непонятливый аптекарь. — И только из-за этого нужно вламываться среди ночи? Я бы не сбежал до утра, уверяю вас, в конце концов!
Я с сожалеющим видом развел руками:
— В нашей работе случаются ситуации, требующие немедленного прояснения. Немедленного, господин Пелгонен. Бывает, что вопрос жизни и смерти человека решают буквально минуты, вы-то уж понимаете это, как специалист. Сейчас у нас сложилась именно такая ситуация.
Мои слова о специалисте, кажется, подкупили его. И кажется, он, наконец, прочувствовал, что мы имели очень серьезные причины нагрянуть после полуночи и нарушить его священный сон.
— Индекс! — уже другим, деловитым тоном потребовал он.
— Какой индекс? — не понял я.
— Лекарства, разумеется. У меня же их сотни наименований, номенклатура обширнейшая.
— «Льды Коцита», белая упаковка с черным квадратом. Квадрат без верхней стороны. Как корона с двумя зубцами. Симтип лаконичный, но довольно броский. Транквилизатор.
— Корона! — фыркнул аптекарь. — Именно симтип, фирменный знак. Знаете, сколько этих фирменных знаков? У нас практически ежедневные поставки, мы ведь в самом центре, на очень удобном месте. Ладно, поищем ваш транквилизатор. По-моему, это было не очень давно. Да-да, пробная партия. Сейчас проверим. — Он обернулся к женщине. — Магдалина, иди спать, я уж сам разберусь, в конце концов.
Женщина, осуждающе посмотрев на нас со Станом, засеменила к лифту, а господин Пелгонен, теперь уже не только не спеша, но даже несколько вперевалку, с чувством собственной значимости, величаво прошествовал в глубь аптечного зала. Мы со Станом молча последовали за ним.
Пройдя за стойку обслуживания, аптекарь открыл дверь и широким жестом пригласил нас в кабинет. Так же молча, словно исчерпав в недавней обвинительной речи весь свой лимит разговоров, указал на кресла и занялся компом. Стан сел, а я подошел к аптекарю, читая ползущую снизу вверх по экрану колонку цифр и наименований.
— Вот. — Господин Пелгонен высветил необходимые строчки. Восемнадцать-двести восемьдесят два-шестьдесят два. Нейролептик общий, нового ряда.
— Стоп, — сказал я. — Что значит «нового ряда»?
— Может применяться не только как дополнение к снотворным и обезболивающим средствам для усиления их действия, но и служить заменой, в зависимости от дозировки, — пояснил аптекарь. — Без побочных эффектов. Читаем дальше. Производитель — фармакогруппа «Альберт», Четвертый Рим, Серебристый Лебедь. Поставщик — аутмаркет «Коцит», Четвертый Рим, Серебристый Лебедь. Наименование — «Льды Коцита», на обороте.
Я поверх головы господина Пелгонена смотрел на экран. В конце выделенных строчек стояли два знака: большая синяя буква «А» в центре красного кружка, с мелкой надписью «Льды Коцита» под кружком, и черный выщербленный квадрат. Все это было мне понятно: первый знак был симтипом фармакогруппы «Альберт», размещенным вместе с названием на внутренней стороне упаковки (а на внутреннюю сторону разорванного пакетика я, между прочим, и не обратил внимания, когда разглядывал его в спальне Свена Блутсберга. Откуда мне было знать?..); второй знак — черный квадрат принадлежал организатору сбыта, аутмаркету «Коцит» из Четвертого Рима. Зачем группа «Альберт» прибегала к услугам посредника было пока непонятно, но разобраться с этим уже не составляло труда. Главное — я вышел на производителя и поставщика транквилизатора «Льды Коцита», который, как мне теперь представлялось, был ключом к объяснению таинственных ужасных убийств.
— Вот вам ваша корона с двумя зубцами, — удовлетворенно сказал господин Пелгонен. — Отправить в лучший мир с ее помощью никого нельзя, при всем желании. Поставка произведена двадцать четвертого апреля, мелкая партия. Цена ниже, чем на аналоги. Сейчас найдем документацию.
— А почему название внутри, а не снаружи? — поинтересовался я. Мне еще не приходилось вести дела, связанные с медикаментами, а сам я, слава Богу, пока обходился без них.
— Интересы потребителей и право производителя, — ответил аптекарь. В нашем деле есть свои нюансы: не каждый, заходящий в аптеку, желает, чтобы кто-нибудь видел, какой именно препарат и от какого заболевания он приобретает. Но описания и схемы действия у нас есть. Именно мы и предлагаем… А в отношении нейролептиков — покупателю, в основном, безразлично, что именно он берет: «Льды Коцита» или «Леса Иволги». Лишь бы действовало. Он полагается на нашу рекомендацию и, естественно, смотрит на цену. Вот, пожалуйста, где вы найдете хоть что-то неправильное с этим «Коцитом»? Читайте.