— Вот еще что странно, — заметила Света, выслушав Петровича. — В ночь с воскресенья на понедельник погиб Сергей Владимирович Корнеев, сын господина директора школы. Что должен делать любящий отец? Скорбеть! Заниматься подготовкой к похоронам, а он на стрелку едет.

— Интересы дела превыше всего, — заметил Петрович. — Мне, например, в такой ситуации была бы и вовсе жизнь недорога. Я, если на то пошло, наверняка на стрельбу бы нарвался. Так что мне лично немного удивительно, что он так спокойно сдался. И боюсь, что у него есть еще какие-то очень серьезные аргументы.

— Тех, о которых он упомянул, — сказала Светка, — вот так хватит! Я имею в виду его минеров. Если они действительно уйдут, то мы без них до холодов вряд ли разберемся. И трупы могут быть лишние. Наверняка у этих ребят уже есть карта, где показаны разминированные участки. Здесь надо будет сотрудничать, мне кажется. То же самое — вопрос о ценности клада. И эксперт нам нужен, точно. Да и покупателя найти непросто. Замучаешься толкать и эфэс-бэшников на хвост поймаешь. Верно?

— Верно-то верно, но мне сдается, что блефует директор.

— А вот и нет. Никита выцедил из Люськи одно имя. Летом, в Париже, Балясин встречался с иранцем Мохаммадом Парвани, вел разговор через переводчика Мишу из своей конторы. Если этот Миша еще жив, то может нам много интересного сообщить.

Возможно, что и проводка «дури» начинается с этого конца, так что сейчас, наверно, стоит побеспокоить наших ребят в «Прибое», пусть выяснят, кто этот Миша и где он сейчас.

— Сделаем.

— Давай, суетись, родненький. И скажи мальчикам, чтоб привели господина Корнеева. Ужас как охота пообщаться с интеллигентным человеком…

КОМПРОМИСС

— Здравствуйте, Владимир Алексеевич, — очаровательно улыбнулась Света. — Скажите, пожалуйста, — столько раз встречались, а оказывается, вы такой загадочный…

— Ничего не поделаешь, Светлана Алексеевна, — вздохнул Хрестный. — Жизнь прожить — не поле перейти. Бывают приятные неожиданности.

— Приятные или нет — не знаю. Согласитесь: считаешь, что милый и интеллигентный директор лучшей в городе школы, где внучка самого губернатора учится и младший сын мэра, — это одно, а страшный бандит Хрестный — совсем другое, и вдруг оказывается, что это одно и то же.

Жуть берет, правда? Кому столь уважаемые люди доверяют своих детей? И чему хорошему он их может научить?!

— Наверно, неприятно. Тем более что милая и интеллигентная, очень недурная собой женщина, которая мирно выпекает хлебушек и доставляет горячую пиццу всем, кто эту итальянскую дрянь обожает, оказывается настоящей дьяволицей во плоти.

Жить совсем не хочется.

— Ну, — ухмыльнулась Света, — этому горю помочь нетрудно. Но я считаю, что вам было бы полезно пожить чуть-чуть дольше, чтоб мы могли прояснить кое-какие вещи. Если вы правильно меня поймете, то ваше нынешнее угнетенное состояние души может улучшиться. Если не поймете, то все будет гораздо печальнее, чем сейчас.

— Я, Светлана Алексеевна, всегда готов и к поискам понимания, и к разумным компромиссам. Правда, мне кажется, что вы с Дмитрием Петровичем плохо продумали последствия такого шага, как доставка меня в этот благословенный уголок, где делают ваши экологически чистые продукты. То ли это проистекало от того, что вы плохо оценили общую ситуацию, то ли от того, что не знали, с кем имеете дело.

— И какими же это, с позволения сказать, последствиями вы нас пугаете? — нахмурилась Света.

— А вы представьте себе, Светлана Алексеевна, что через полчаса, через час или, может быть, через пятнадцать минут сюда приедет областной ОМОН или СОБР или РУОП. Почему приедет и зачем? Вовсе не потому, чтобы спасать этого жуткого мафиозо по кличке Хрестный, а для того, чтоб выручить из беды простого российского педагога, краеведа, историка и фольклориста-любителя, директора средней школы ь 127 Корнеева Владимира Алексеевича, честного и ни в чем не повинного человека. И вам, кстати сказать, будет гораздо лучше, если к этому времени я буду находиться, так сказать, среди живых, а не среди мертвых. Потому что, например, могу встретить вместе с вами правоохранителей и втолковать им, что тревога была ложной, что информаторы ошиблись и я приезжал сюда, чтоб договориться о регулярной поставке пирожков и булочек для школьного буфета. А в противном случае, если меня на месте не окажется или я у вас в какой-нибудь топке догорать буду, тут такой шмон пройдет, что все ваши маленькие женские тайны всплывут наружу. После чего всех, кто хоть какое-то подозрение вызовет, повяжут в пучки и определят в СИЗО. И граждане, которые сегодня поминали вместе с вами безвременно ушедшего господина Балясина, ощутят большое беспокойство за свою жизнь, честь и достоинство. Что может весьма негативно сказаться на вашем самочувствии.

— А с чего это вы, господин Корнеев, взяли, что сюда вдруг приедет ОМОН или еще кто-то? — пустив дым прямо в толстую морду Хрестного, спросила Света. — Я лично его сюда не заказывала, боюсь, что он и дороги сюда не знает.

— Ну, ваш Дмитрий Петрович был настолько любезен, что отпустил с миром сопровождающих меня лиц. Они намного раньше, чем я сюда, доехали в известное вам учреждение автосервиса и доложили о происшедшем инциденте моим заместителям. А те, естественно, запустили имеющийся у них на этот счет оперативный план. Остановить его могу только я лично, допустим, позвонив отсюда по телефону. Если, конечно, еще не поздно… Что же касается Дороги, то вы плохого мнения о нашем областном УВД.

Хрестный увидел, что в лице Светки появилась озабоченность. Действительно здесь, на хлебозаводе, можно было найти много такого, что не очень соответствовало статycy этого предприятия. Конечно, если б знать, что в распоряжении сутки-двое, как это бывало прежде, когда тот же Хрестный месяца два назад натравил на нее налоговую полицию, явившуюся совместно с РУОПом, то можно было бы навести порядок. Тогда Светку выручил свой человек который хоть и служил в другом ведомстве, но своевременно предупредил. Конечно, можно успеть вывезти отсюда Хрестного, можно попрятать в тайники нетабельное оружие, но насчет того, чтоб спешно убрать все лишнее из подземной тюрьмы и быстренько превратить ее в складское помещение, как это удалось во время наезда ФСНП и РУОПа, — дудки. И, кроме того, куда деть Никиту, Ежика, Люську? Что они наговорят, если увидят Светку в наручниках? Вся любовь может мигом кончиться…

Тем более что Ежик, которого Светка только собиралась навестить нынешней ночью, — свидетель по ночным «гладиаторским боям». А при желании по его показаниям легко найдут и карьер, и трупы, и сгоревшие машины. Хотя ей эти полтораста тысяч баксов за отснятый фильм были просто необходимы, все равно последнего тоже нельзя было оставлять. Захотелось пощекотать нервы, поиграть в любовь с «победителем»… Ох уж эти ее женские страстишки и выкрутасы! Прав был Петрович, когда сказал однажды: «Светуля, завязывай с этими римскими оргиями!

Влипнем когда-нибудь!» А она, дура, подумала, будто он ревнует…