— Наверное, поздновато для того, чтобы винить себя в этом, не правда ли? — спросил Говард.
Я кивнул, не поворачиваясь к нему.
— И все равно меня мучают угрызения совести. Я должен был быть более предусмотрительным, чтобы это безумие не началось вновь… И все из-за этого проклятого спиритического сеанса.
Я не договорил. У меня в мозгу словно что-то сработало. Щелк — и я все понял. Внезапно в моей голове снова прозвучали слова, которые говорила леди Одли во время сеанса, и я вспомнил девушку-привидение, которую позже увидел в маске крысы. Я представил безумный мир, в котором она находилась, и нечто, сопровождавшее ее. Неожиданно все части мозаики сложились в единое целое.
ЗВЕРЬ… Черная коза.
Черная страшная коза с тысячей козлят…
Я резко дернулся, словно меня ужалил тарантул. Наверное, на моем лице застыло выражение такого ужаса, что подскочивший ко мне Говард явно перепугался.
— Что случилось? — спросил он, стараясь не показывать своего волнения.
Я ответил всего двумя словами, но сразу увидел, что они повергли его в шок, как и меня самого.
— Шуб-Ниггуратх, Говард — сказал я. — ЗВЕРЬ — это и есть Шуб-Ниггуратх. Один из двенадцати главных ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ.
Взгляд Говарда застыл, и мне даже показалось, что я вижу, как напряженно заработал его мозг. Он сразу все понял, но осознание этого ужасного открытия далось ему с трудом. Сама по себе мысль о том, чтобы увидеть существо, которое в принципе даже невозможно представить, казалась невероятной. И все-таки это могло произойти — здесь, прямо на наших глазах. Один из демонов, возраст которого исчисляется миллионами лет, мог проснуться.
— Но… почему? — пробормотал он. — И какое отношение имеет к этому леди Одли?..
— Наверное, никакого, — перебил я его. — Скорее всего, она просто оказалась не в том месте и не в то время, или же…
Я замолчал.
В напольных часах раздался неприятный шорох. Он был не очень громким, но после всего, что произошло, этого вполне хватило, чтобы мы с Говардом застыли от страха. Шорох повторился, и на этот раз он был более отчетливым. Мы услышали хорошо знакомое царапанье острыми когтями по дереву. Крысиное царапанье.
Мое сердце сначала замерло, а потом снова забилось как бешеное. Дверца огромных напольных часов распахнулась. Я сам закрыл ее вчера вечером и тщательно проверил маленький латунный замок. Несмотря на это, она сейчас открывалась, словно ее толкала невидимая рука, а за дверцей…
Там был не ужасный живой коридор, который мы видели прошлой ночью, но нечто такое, что тоже наводило страх, хоть и выглядело совершенно нормально.
Казалось, часы превратились в безумное окно. Там, где еще вчера была страшная внутренняя поверхность пространственного туннеля, теперь простиралась какая-то местность. Только при более внимательном взгляде я понял, что перед нами… кладбище. Давно заброшенное кладбище, где большая часть могил находилась в очень запущенном состоянии. Кресты и могильные камни завалились, а кое-где на могилах просела земля.
Что ни говори, но мои первые предположения подтвердились. И только чуть позже я понял, что земля на могилах не просела, а была вдавлена и повсюду метались… крысы. Сотни тысяч отвратительных жирных крыс, сновавших между оскверненными могилами, образовали живой ковер, устилавший узкие дорожки из гравия. Все кладбище, охваченное движением, было похоже на сплошное, не затихающее ни на минуту бурление, как будто ожила сама земля. Бессметное множество крысиных лапок взрывало землю. У меня было такое впечатление, что этих крыс миллионы, а по улицам сюда направлялся еще больший поток.
На этот раз Говард сообразил быстрее меня.
— Кладбище Сэйнт Эймс! — прошептал он. Его голос дрожал от ужаса. — Это… это должно быть кладбище Сэйнт Эймс, Роберт!
Я не смог бы ответить ему, даже если бы захотел. Словно парализованный, я уставился на ужасающую картину, не в силах не только собрать воедино свои мысли, но и осознать, что я вижу, не говоря уже о том, чтобы понять, почему это происходит. Даже когда дверца часов снова закрылась таким же таинственным образом, я продолжал смотреть на нее. Я не узнал своего голоса, который прозвучал как чужой, когда я наконец прервал тягостное молчание.
— Нам нужно туда поехать, Говард, — с трудом произнес я.
В этот раз он мне ничего не возразил.
Когда я приехал на вокзал, было уже три часа. Доктор Грей вернулся из Скотленд-Ярда за час до моего отъезда. Он был немногословен. Седовласый адвокат заметно присмирел по сравнению с тем, каким я видел его утром, а на его лице застыло такое выражение, как будто он сыграл в покер с ЦТХУЛХУ на свою душу и проиграл. Попытка поставить на место капитана Коэна, судя по всему, не удалась. Взгляды, которые он бросал на меня, или те, которыми он обменивался с Говардом, когда думал, что я не замечаю их, говорили об очень многом. Все выглядело так, будто моя свободная жизнь светского повесы в Лондоне подошла к концу.
Мы с Говардом пришли к выводу, что лучше всего будет поехать в Сэйнт Эймс не на карете, а на пригородном поезде. Грей должен был остаться у меня дома и держать оборону до нашего возвращения из Сэйнт Эймса. Его влияния и таланта юриста в любом случае должно было хватить на то, чтобы обеспечить мне свободу до нашего возвращения. А если мы не вернемся, тогда… Тогда Коэн получит то, чего он так добивался. Несмотря на запрет капитана покидать город, я был полностью уверен в том, что он только обрадуется, если я нарушу его и буду за это справедливо наказан.
Тем не менее мы соблюдали осторожность. Коэн отнюдь не был простофилей. Я точно знал, что он установил за моим домом наблюдение, поэтому Говард, Рольф и я вышли из дома в разное время и направились в разные стороны, причем для маскировки я нарядил Говарда в чересчур широкий плащ и какую-то дурацкую шляпу. После этого я полчаса зигзагами передвигался по городу, посетив несколько рынков, большой торговый дом, а также три разных кабака, которые я покинул через черный ход. Выйдя из последней забегаловки, я перелез через забор и пробежал через туннель строящегося метро. Я надеялся, что после всех моих маневров даже самый опытный сыщик не сможет выследить меня.
Теперь я был на вокзале и ждал поезда. У меня все еще оставалось полчаса времени, которое я провел, стараясь выглядеть как можно беспечнее. В то же время я искал глазами Рольфа и Говарда, которые наверняка уже заждались меня. Несмотря на мою маскировочную одежду и старания, которые я приложил для того, чтобы убежать от предполагаемого хвоста, я чувствовал себя не очень хорошо, так как мне все равно не верилось, что теперь я свободен. Коэн не был идиотом. Если он решит взять меня под наблюдение и его человек доложит ему о том, что он потерял мой след, капитан, естественно, сделает правильные выводы. Меня успокаивало лишь то, что перрон был переполнен людьми, которые, казалось, в одночасье решили покинуть город. Да и сама платформа была слишком маленькой. Я удовлетворенно вздохнул: похоже, благодаря толпе я получил хорошее прикрытие и люди Коэна вряд ли заметят меня в этой толчее. Однако я понимал, что все станет ясно только тогда, когда мы уже будем в поезде.