— Что ты хочешь? — сдавленным голосом спросил Шеннон. — Уничтожить меня или поиздеваться?
— Ни того, ни другого, мой молодой глупый друг, — ответил колдун. — Я мог бы уничтожить тебя еще вчера, если бы действительно хотел этого. Ты и тогда уступал мне в силе, как и сейчас. Но я не хочу тебя убивать. Ты не враг мне.
— А ты мне враг! — прохрипел Шеннон.
Кипя злобой, он хотел встать, но Крэйвен быстро, с легкой непринужденностью взмахнул рукой — и молодой колдун с болезненным стоном опустился на пол.
— А вот и нет, Шеннон, я не враг тебе, — возразил он. — Тебе сказали неправду. Некрон обманул тебя. Точно так же, как он обманул всех вас. Однако я не стану требовать, чтобы ты поверил мне.
— Чего же ты хочешь? — угрюмо спросил Шеннон. — Убей меня или исчезни. Я…
— Чего я хочу? — Крэйвен рассмеялся, и на этот раз его смех был так ужасен, что Шеннон невольно сжался от страха, наблюдая за ним из-под опущенных ресниц.
— Я хочу дать тебе последний шанс изменить свое мнение, глупец, — сердито произнес Крэйвен. — Я не твой враг, а, наоборот, враг тех, против кого ты борешься.
— Что… что ты имеешь в виду? — запинаясь, спросил Шеннон.
Внутри он все еще кипел от ненависти и гнева, но в то же время слова Крэйвена пробудили в нем какое-то скрытое знание, о существовании которого он сам не догадывался до настоящего времени. Он просто чувствовал, что колдун говорит правду.
— Что это значит?
— Ты все узнаешь, — ответил Крэйвен. — Но не сейчас и не здесь. Подумай над моими словами, Шеннон. И когда ты примешь окончательное решение, приходи ко мне. Я буду ждать тебя в Инсмаусе сегодня вечером, после захода солнца.
Огонь стремительно приближался к нам. Рассохшаяся деревянная лестница была для него отличным топливом, поэтому пламя распространялось со скоростью взрыва. Казалось, невидимая пылающая рука ударила меня в лицо и каждый вдох стал подобен затеканию жидкой лавы в легкие.
Я побежал назад и схватил Говарда, который зачарованно смотрел на несущуюся стену огня. В течение нескольких секунд узкий коридор наполнился едким дымом и удушающим жаром. И пока мы шли, покачиваясь от усталости, по коридору, на верхних ступенях лестницы уже показались первые языки пламени. Обои почернели и начали тлеть.
— Туда! — прокричал Говард сквозь грохот и треск падающей лестницы.
Отчаянно жестикулируя, он указал на узкое окно в конце коридора и помчался к нему.
Я слишком поздно понял, что он собирается делать. С громким криком я побежал за ним и попытался остановить его, но опоздал. Говард первым добрался до окна и начал трясти раму, чтобы открыть ее. Затем он разбил стекло локтем.
Казалось, коридор за нами взорвался. Воздух, проникший через разбитое окно, раздул огонь еще сильнее. Я закричал, чувствуя, как огненная волна ударила меня в спину, словно огромный кулак. Защищая лицо, я закрыл его руками и сквозь навернувшиеся на глаза слезы увидел, как Говард пытается вылезть из окна. Но по какой-то причине он вдруг застыл и с расширенными от ужаса глазами уставился вниз. Ослепленный жаром, я схватился за раму, порезав об осколки пальцы, и тоже посмотрел вниз.
Внизу, прямо под нами, дом горел, как огромный факел.
Это было невозможно! Пытаясь рассуждать логически, я понимал, что огонь не мог стать таким сильным всего лишь за несколько секунд, но действительность доказывала обратное. Черный дым клубами вываливался из разбитых окон, языки пламени уже лизали наружные стены и входную дверь, и все три этажа извергали огонь подобно вулкану.
На какое-то мгновение я серьезно подумывал о том, чтобы решиться на прыжок в десять или двенадцать ярдов и предпочесть пару сломанных костей — или в худшем случае быструю смерть — мучительной смерти в адском пламени, однако сразу отбросил эту мысль и поспешно вернулся в коридор. Жара стала просто невыносимой. Я почувствовал, как под моими ногами задрожало здание, когда пламя вгрызлось в его гнилые балки. Похоже, через несколько минут все это сооружение рухнет!
Говард, кашляя и задыхаясь, проковылял мимо меня прямо в сторону бушующего пламени. Его фигура, казалось, растаяла на фоне разгулявшегося пожара, и я увидел, как под его ногами начало тлеть деревянное покрытие.
— Говард! — закричал я несвоим голосом. — Ты с ума сошел? Вернись!
И опять все здание содрогнулось, как от удара мощного молота. Пламя, казалось, стояло плотной стеной всего в нескольких шагах от Говарда. Развороченный пол жарко тлел, огненные языки облизывали потолок, отчего стены ломались и рвались как игрушечные. От яркого света у меня в глазах стояли слезы, и я смутно различал Говарда сквозь слепящую пелену.
Когда же я наконец увидел, как Говард отчаянно пытается взломать дверь, мне стало понятно, что он задумал. Одним прыжком я был уже возле него, обжег себе пальцы о раскаленную добела дверную ручку и изо всей силы навалился на дверь. Жар уже коснулся двери, и на короткий, но ужасный момент нам показалось, что она выстоит под нашим общим ударом. Однако дверь все же распахнулась, и мы одновременно ввалились в комнату, из которой вышли всего несколько минут назад.
Едва мы добрались до ванной, как вслед за нами ворвались слепящие языки пламени. Воздух превратился в кипящий сироп. Говард вскрикнул, собрался с духом и, прикрыв руками лицо, вернулся к двери, чтобы захлопнуть ее ударом ноги. Его отчаянный поступок обеспечил нам короткую передышку, но дверь начала тлеть прямо у нас на глазах. Жуткий ярко-голубой свет пробивался сквозь щели, а замок и дверные петли мгновенно накалились докрасна. Небольшое пламя уже накинулось на дверь со всех сторон, но самый страшный жар она все-таки удерживала по крайней мере еще несколько секунд. Возможно, именно эти секунды и были нужны нам.
Когда Говард вернулся, я уже открыл дверь в ванную и полез в шахту. Камень стал вибрировать под моими руками, словно живое существо, а из глубины на нас пахнуло бурлящей жарой, как из камина. Красные отблески света дрожали на черном дне шахты, и весь дом как будто сотрясался в судорогах. Но до шахты огонь еще не добрался! Смертельная волчья яма, которой я чудом избежал не далее как вчера, теперь могла стать нашим единственным спасением!
Это был страшный спуск. Как только мы спустились на несколько метров, над нами раздался странный треск, и шахта неожиданно наполнилась беспощадным ярким светом. Я почувствовал, как балка, по которой мы сползали, в течение нескольких секунд стала горячей, а потом и вообще начала тлеть прямо под пальцами. Острая боль иголками вонзилась в мои ладони, однако я продолжал спуск, пока не увидел, как Говард вдруг оторвался от балки и с беззвучным криком полетел вниз.
Затем я тоже потерял равновесие и камнем упал в пропасть.
Падение казалось бесконечным. Мимо меня стремительно проносились стены, скрытые стальные штанги и растрескавшиеся балки, а надо мной бушевал раскаленный ураган из жара и света. Последнее, что я запомнил, была мысль о Говарде, крик которого звучал у меня в ушах, а затем внезапно оборвался.