Ученые плыли по реке и где-то в конце июня оказались совсем недалеко от тех мест, где несколько лет назад побывал геолог, будущий доктор геолого-минералогических наук. В этом месте река делала острова, и ученые старались эти острова обследовать — там могла быть живность, какой не найдешь на берегу. И ночевать они старались на островах, потому что медведи и лоси вели себя не то чтобы агрессивно, а просто им было интересно, и они могли полезть к людям ближе, чем надо.
А лоси так вообще могли огорчиться, что люди ходят возле них, и старый лось, самец или самка, мог бы захотеть их отогнать или убить. Вроде бы звери пока ничего плохого им не сделали, а как-то без них спокойнее. Биологи логично рассудили, что на островах им будет все же безопаснее.
…Этот остров был длинный, намытый. Ученые решили сначала обойти его, каждый по своему берегу, — просто так, на всякий случай.
Биолог быстро наткнулся на тропу, и на этой тропе человек мог идти комфортно, без всяких бьющих в лицо ветвей. Тропа была сделана кем-то высоким, двуногим.
Тропа вела к сооружению, больше всего напоминавшему огромный, небрежно сделанный шалаш… Шалаш из ветвей толщиной в руку, даже в бедро. Ветвей не отрубленных, а, судя по всему, сломанных или открученных. В шалаше никого не было, только налипла на ветках, валялась на истоптанном полу рыжая и бурая шерсть.
Пока биолог рассматривал шалаш, пытался понять, что вообще происходит, в стороне раздался страшный шум.
— Коля, ты? Что там у тебя? — прокричал обеспокоенный биолог.
— Да вовсе не у меня, — раздался голос напарника совершенно в другом месте. — Это у тебя что-то шумит… Ты что, через кусты там ломишься?
И друзья как-то заторопились увидеть друг друга, встретиться, и в глазах каждого читалось одно и то же — сильное желание уплыть побыстрее с этого острова и уж, во всяком случае, на этом острове не ночевать.
Задаю тот же вопрос:
— Как же вы оставили шерсть?!
— Да знаете, как-то вот оказалось не до нее. Очень было странно мне в этом шалаше. Странно и неприятно, жутко, очень не хотелось там оставаться.
Рассказ вертолетчика
Тогда, в середине 1970-х, вертолетчик выполнял довольно обычное задание: забрасывал продовольствие в охотничий поселок. Горючего в брежневские времена не жалели, стоило оно копейки, и отклониться от курса километров на пятьдесят, чтобы поохотиться или искупаться в привычном месте, было чем-то совершенно обычным. А вертолетчики присмотрели себе на одной из малых речек хорошие естественные «ванны» — за тысячи лет водопад выбил в скальном грунте ямы диаметром метра по два и глубиной сантиметров восемьдесят. Водопад много раз менял свое положение и много раз отступал вверх по реке — вода постепенно «съедала» скалу. Известно, что Ниагарский водопад отступает по метру в год. Этот безвестный водопад в Саянах, конечно, куда меньше Ниагарского, но он отгрызал у скалы не меньше — очень уж быстрая была река, очень велика сила воды.
Вертолетчик летел один, и решил отклониться от курса, посадить машину на ровную площадку возле этой реки. И стоило того! Часть ям оказывалась почти вне русла, в таких ямах вода застаивалась и успевала нагреваться градусов до двадцати. Получался потрясающий контраст ледяной стремительной воды в реке, теплой воды в ямах, а вид открывался необыкновенный — на тайгу, на горы, на ярко-синее сверкающее небо.
Небезопасное приключение — безлюдье на сотни километров, неизвестно, кто может оказаться в тайге и что может прийти ему в голову. Так что, забираясь в яму, вертолетчик положил карабин в нескольких шагах от реки — на всякий случай. Но стоило, стоило сделать крюк, чтобы погрузиться в эту ванну еще раз, наполнить взор чудесной красотой почти ненаселенного края. Действительно, ну сколько людей видели этот изломанный зелено-синий хребет, эти кедры и ели, эти горы, увалами уходящие к хребту? Несколько сотен, а очень может быть, что и десятков. Может быть, красоты Средиземного моря или Южного берега Крыма и ярче, как знать, но их-то видели десятки миллионов, а вот то, что видел вертолетчик…
А после двух часов, проведенных на ямах, вертолетчик должен был лететь над совершенно незнакомыми местами. Не только ему лично незнакомыми, а вообще непройденными никем и никогда. И не летал здесь никто, потому что авиатрассы проходят в стороне, а вот именно от ям и именно в этот горный поселок не летал ни один вертолетчик, и наш вертолетчик был первым.
Через сорок минут полета вертолетчик заметил вдруг внизу какую-то очень уж прямую тропу. Прямую и высокую — в том смысле, что существа, пользовавшиеся тропой, были высокие, и над тропой не смыкались ветки деревьев. Тропа натоптанная — снизившись, вертолетчик ясно разглядел обнажившуюся землю, выбитую жухлую траву. По карте никак не могло быть такой тропы в этих безлюдных местах. Несколько минут лета вдоль тропы, и вертолетчик обнаружил прямо по курсу довольно большую поляну. Ручеек пересекал поляну, и возле этого ручейка лепилось несколько изб. Самых настоящих изб, сложенных из потемневших от времени бревен. Вокруг изб что-то росло — явный огород, и вроде бы вертолетчик даже видел жерди, которыми неведомые люди ограждали посеянное от вторжения зверей. Но позже он не был уверен, что это были именно жерди. Может быть, просто колья, а на кольях что-то висело.
Вертолетчик сделал круг, другой… Да, это, несомненно, был поселок! Поселок, не обозначенный ни на одной карте района! И ни одного человека, нет даже дымка из трубы… Может, это брошенный поселок?
Вертолетчик стал снижаться — вроде бы на краю поляны виднелась удобная площадка. Ага, от изб кто-то бежит к вертолету, скоро он узнает ответы на все вопросы!
Вот колеса коснулись земли, вертолет как будто встал устойчиво, и только какое-то неясное предчувствие заставило вертолетчика не выключать пока двигателя. Очень уж тут все было непонятно, неопределенно. Да и обрывки кое-каких слухов вертолетчику доводилось слышать, и рисковать совершенно не хотелось.
К вертолету неслись люди огромного роста, и выражение их лиц очень не понравилось вертолетчику. С такими лицами можно идти убивать, и трудно идти куда-то для любого другого занятия. А в руках у людей было зажато что-то блестящее, вытянутое, больше всего напоминавшее мечи или длиннющие ножи. Что, собственно, мог сделать парень в этих условиях? Конечно же, повоевать, обратив карабин против людей с мечами в руках. Но, во-первых, кто его знает, что у них еще есть, кроме мечей, а во-вторых, не такая уж это великая радость — палить в людей, которых видишь впервые и которые даже если нападают на тебя, то неизвестно почему и с какой целью. Может, они просто что-то поняли неправильно? Разумный человек не ищет драки, а изо всех сил уклоняется от нее.
Дождаться, пока огромные люди подбегут к вертолету? Но кто знает, что они будут делать и как себя поведут. Даже если у них только мечи и ножи, они могут погнуть лопасти винта, хотя бы самые кончики (что им стоит, таким огромным!), и как тогда он будет взлетать?!
В общем, парень все-таки поднялся в воздух, не дожидаясь, пока до него добегут, и завис метрах в тридцати. Да, под ним прыгали, орали, махали странными медового цвета клинками люди огромного роста, выше двух метров. Они были одеты в какие-то плотные куртки и штаны, но вертолетчик не мог бы потом сказать, была это ткань или выделанная кожа. Точно так же они были обуты, но вот во что обуты — этого он тоже не мог подробно объяснить, просто не вглядывался. Лица у людей были длинные, светлые, вполне европеоидные, и волосы спускались ниже плеч. На лбу у многих волосы перехвачены ремешком, чтобы не мешали смотреть. Что поразило вертолетчика, так это выражение бешеной злобы, искажавшее каждое лицо. Такого бешенства, такой ненависти он как-то и не представлял себе… А тем более не понимал, чем он-то вызвал такой приступ ненависти? Парню стало по-настоящему страшно — не оставалось никаких сомнений, какая судьба ожидала бы его, попадись он этим великанам.