— Вот чтобы не прошло, со мной надо дружить, между прочим!
— Вот мы вас и приглашаем! — тут же нашелся Андрей.
Шла рутина крупного задержания, сразу со многими фигурантами. Кого-то вели, а кого-то и тащили к вертолету.
Сотрудники «охранного агентства», осчастливленные, что пойдут свидетелями, собирались восвояси и дружно давали показания. Тоекуда за руку попрощался с Мишей и Васей. Миша почти всплакнул от умиления. Тоекуда знал цену воровской сентиментальности и как-то не очень вдохновился.
И занялся делом, волновавшим его больше всего последние недели: отвел в сторону Витьку Ленькина, а Мишу попросил быть переводчиком.
— Простите, Витька. Мамонт, которого я видел в фильме, — это он, я уже вижу. Но как же все-таки он шел? Я догадываюсь, но хотел бы услышать от вас.
С полминуты Ленькин переминался с ноги на ногу, сопел, стреляя глазками по сторонам. И наконец решился:
— Я расскажу. Но за это вы исполните одну мою просьбу. Идет?
— Если смогу.
— Вам это совсем даже нетрудно. А мне очень важно.
— Ну так что вы сделали с мамонтом?
— С самим мамонтом — ничего. Мы его сняли на видеопленку и поместили в компьютер.
— В смысле, поместили данные?
— Ну да. И стали оживлять. Что надо — я дорисовал.
— Применялись аниматоры?
— Конечно, и они. Но главное — я рисовал. Месяца два ничем другим не занимался. Всякие мелочи. Например, ну нет у него хвоста. То есть хвост есть, конечно, но он же под землей, не видно. Его надо рисовать. Потом я же не видел, как он ходит. Ну, смотрел фильмы про слонов и рисовал — как ногу сгибает, как ставит…
— Но я совсем не замечал, что фильм рисованный!
— Это и было самое трудное. Главная цель и была, чтоб ничего не заметно…
— Не сохранилось никаких материалов?
— Если и сохранились, только у шефа. Чижиков меня в подвале усаживал, в полной секретности. У меня даже ключа своего не было, он только сам меня приводил, сам уводил.
— Удивительно. Вы же очень талантливы, Витька. А работаете у Чижикова, чем-то совершенно несерьезным занимаетесь… Чуть ли не портфель за ним носите. Ваше место — в художественном кино, в документальном, в видеосъемках. Вам же везде будут рады, и будете иметь вы длинный рубль и длинный доллар. Чего вы у него сидите?
— Ну как же. Наука. Он обещал, кандидатом наук сделает…
— Если бы вы от него ушли, давно бы были кандидатом и кем вообще захотите. А что он сдержит обещание, вы верите?
— Не знаю. Но вы тоже обещали. Пожалуйста, возьмите меня отсюда!
Пожилой пацан даже ручки сложил молитвенно.
— Отсюда — это в Карск? Вы и так туда попадете.
— Нет, вы меня в Японию возьмите!
— Простите, но там много людей работают в цветном кино и, честное слово, не хуже…
— Ну так возьмите экспонатом!
— Кем-кем?!
— Ну вы же выставку делать будете. Про Сибирь. Ну так давайте, я у вас буду человек, которого зверолюди у себя держали… Как жену…
Пару минут Тоекуда обалдело таращился на Витьку: предложение было из тех, которые запоминаются.
— Уважаемый господин Витька. В этом предложении я не заинтересован: мне нужны подлинные экземпляры. Вот если поймаете Акулова, милости просим, и не сомневайтесь, я хорошо заплачу. Но в Карск вы полетите в вертолете со мной и с уважаемым господином Бортко. И если постараетесь, то можете пойти свидетелем.
— А я и есть свидетель, я и не стрелял даже.
— Почему?
— Не хотелось. Не тот человек Чижиков, чтобы кровь за него проливать — и свою, и чужую. Меня Михалыч лет двадцать назад предупреждал, говорил что-то про Чижикова. Зря не слушал, честное слово.
Ленькин грустно засопел, от безнадежности махнул рукой.
— Вот в этом вы и попытайтесь убедить господина Бортко.
Тоскливо сопя, Витька Ленькин занялся привычным делом — копал в носу с отсутствующим видом.
А Тоекуда был уже занят совсем другими вопросами, подводил к Михалычу Анатолия, Серегу, других разбойников поприличнее. Михалыч как раз бегал с Бортко по раскопу, смотрели и второго мамонта.
— Михалыч, прошу вас взять еще пятерых моих людей…
— Вообще-то, люди не помешают, — протянул Михалыч нерешительно.
— Им нужно скрыться из города? — мимоходом уточнил Бортко.
— Вступили на путь исправления, — решительно ответил Тоекуда. — А расходы на людей — помимо наградных. Вот только мой совет: слетайте-ка вы сегодня на вертолете!
— Зачем?!
— А затем, — внушительно ответил Тоекуда, — что я не хотел бы вычитать из вашего гонорара стоимость сотового телефона, — и не выдержал — расплылся в радостной улыбке до ушей.
Михалыч бледно усмехнулся. А к нему уже шли спецназовцы — как ни странно, с Мишей во главе.
— Михалыч… Тут ребята просятся…
— Куда просятся? На горшок?
— Ну зачем вы. На работу просятся.
— Гм… Им что, очень уж в город не хочется?
— По правде говоря, совсем не хочется…
— Миша, спроси Тоекуду. Скажи, я не против, но деньги дает только он.
— А вообще люди нужны?
— Ты же сам видишь — копать не перекопать, да и зверье появилось.
— В тот раз шли — еще не то делалось!
— В тот раз вокруг людей не было, ни одного человека. Сейчас все пуганые стали, но ведь что будет — неизвестно. Охотиться — надо, отгонять зверье — тоже надо…
— В общем, берете?!
— К Тоекуде иди, к Тоекуде…
Сгущались сумерки, заменяющие северную ночь, выкатывались солнце и луна, одновременно в разных концах неба. Стало прохладнее, даже Андрей надел куртку.
На раскопе шевелился целый муравейник, и ученые предупреждали честно — отдых будет, когда удалят и выкинут последний кусок тухлого мяса. А до того будет аврал и аврал.
— В три смены?
— Будет надо, и в четыре.
Алеша с Женей тянули веревку, вбивали колышки через метр — делать метровую сетку. Андрей с самыми крепкими ребятами раскапывал рыхлую землю, отбрасывал ее подальше.
Игорь с Михалычем рубили, резали, выбрасывали на-гора протухшие куски древнего слона. Слышалось чвяканье топора о метровые пласты мяса, они выбрасывали огромные куски, переносили их ниже по реке.
Согласный общий труд, с понятной целью. Тем ведь и привлекает экспедиция, тем и интересна была она всем, кто сейчас рвался в нее попасть. Уже сейчас виден был этот совместный труд и уже заметен результат.