Городок жил огородами, садами, извозом и мало связан с остальной страной. Отсюда мало что вывозят, и привозного сырья и продовольствия городу тоже не надо. Сохранилась легенда, что в Плесе в 1918 году дольше всего сохранялась законная власть. Уже осенью 1918 года пришел к Плесу некий революционный корабль, и балтийская матросня стала кричать обывателям: мол, где тут заседает Совет, где можно получить пайки?!
— Никакого Совета у нас нет, — пожимали плечами жители Плеса. — Вон на горе наша дума заседает…
— Ах, дума?!
Революционные матросы совершили в городе много революционных актов: убили нескольких членов городской думы, изнасиловали их жен, разграбили магазины и лавки, должно быть, по ошибке сожгли дом старого большевика Смирнова. С чего и начались в Плесе исторические времена.
Городок и сегодня остался примерно таким же, каким был во времена Левитана: таким же уютным и тихим, даже без городского транспорта, он тут попросту не нужен. Плес — эти ярко-желтые и желто-белые обрывы над синей и серо-синей Волгой, это козы, пасущиеся на зелени этих склонов, и это удивительной вкусноты копченая рыба. Плес — это древние памятники, облик старинного городка, архитектурно-краеведческий музей, где важную часть экспозиций занимают картины и наброски Левитана, и это спокойные, вежливые люди, не привыкшие куда-либо спешить.
Нет, это вовсе не провинциалы.
— Дочка у меня в Америку не хочет, там ей учиться неинтересно. Дураки, говорит, и грубияны, в ихних фильмах через каждые пять кадров всякие непотребства. Она у меня в Шотландии учиться собирается.
— Дагмар считает, тут вообще тюрок не было…
— А Исси думает, что… (Приводятся интерпретации находок в различных курганах.)
А кто они, Дагмар и Исси? Крупнейшие археологи Германии и Финляндии, вот кто… Здесь, в Плесе, с ними запросто, по именам.
И одновременно:
— Видите вон того мальчика на раскопе? Он с отцом каждую осень по медведю берет. Из школы уходит на неделю, потом появляется, привозит нам сала медвежьего…
В Плесе сохранился костромской окающий говорок. Когда кто-то говорит на нем, даже женщина, ощущение такое, что звуки выходят из огромной бочки, в которой дивная акустика. Совсем особый получается звук «о».
И словечки, которые надо еще правильно понять… Наша плесская знакомая, родом с Алтая, рассказывала:
— Стою в коридоре, директор несет стопку книг. Говорит: «Отдайтесь, Анна Сергеевна». Я обалдела — вроде он такой приличный, наш директор. Если бы и влюбился, вел бы себя иначе. Но вдруг что-то изменилось, кто его знает. Испугалась я, побежала к подруге: она местная. И получается, «отдайтесь» — это значит «отойдите в сторону», и только…
Вот какое разочарование ожидает в Плесе: излучина Волги, так замечательно выписанная Левитаном, существовала разве что в его воображении. Мы с женой долго бродили по откосам, все искали эту излучину, пока нам не объяснили сотрудники музея — этой излучины в природе вовсе и нет. С одной стороны — жаль, что нет, а с другой — все еще интереснее, если Левитан придумал излучину, глядя на тот спокойный, величавый плес, который и дал название городу.
В Плесе мне рассказали несколько весьма любопытных историй, и я предлагаю их вниманию читателя.
Селипутра и черные карлики
В глубине леса водится птица селипутра… Эта птица не умеет летать, у нее перья больше похожи на шерсть, как перья страуса эму. Раз в год селипутра откладывает огромное яйцо, в два раза больше страусиного. Селипутра очень опасная птица: если она находит в лесу археолога, она тут же заклюет его и съест.
Кого еще надо бояться в лесу, кроме селипутры, — это черные карлики. Они маленькие, не больше тридцати сантиметров. Иногда даже говорят, что двадцати, но очень сильные, и если ловят археологов, то тут же жарят их и поедают (о том, жарят ли черные карлики живых археологов или сначала убивают их, информаторы не пришли к единому мнению).
Селипутра ловит черных карликов и питается ими, и потому единственный способ уцелеть, если тебя начали ловить черные карлики, — это изобразить ужас на лице и кинуться бежать с криком: «Селипутра! Селипутра!» Тогда они испугаются и тоже убегут.
Но, с другой стороны, черные карлики охотно поедают яйца селипутры. Как найдут яйцо, от которого отошла поискать корму селипутра (я так понимаю, как раз черных карликов она и ищет), сразу же укатят его и съедят. Поэтому, если за вами гонится селипутра, надо громко кричать: «Черные карлики! Черные карлики!» И она сразу побежит проверять, не сожрали ли черные карлики ее яйцо.
Вы не верите, что в лесах водятся черные карлики? А что же тогда ест селипутра?
Вы не верите, что в лесах обитает страшная селипутра? Но тогда чьими же яйцами питаются черные карлики?
Рыбокопы
Кто такие рыбокопы, мне никто не смог объяснить толком. То ли это археологи, которые ушли в леса в незапамятные времена и потерялись с концами. То ли это археологи-неудачники после смерти обречены на вечные скитания по лесам и полям без пристанища… Точно мне никто не разъяснил, кто же это такие. Но рыбокопы в лесах совершенно определенно есть! Если археологи начали работы и оставляют свои инструменты без присмотра — того и жди, что из лесу ночью выйдут рыбокопы и поломают все черенки лопат, а сами лезвия закрутят в трубочку.
Но от рыбокопов можно избавиться! Для этого, как только пришли на место и заложили раскоп, надо громко орать в лес: «А мы не копаем!!!» И так орать и орать много раз, чем больше — тем лучше.
Почему-то рыбокопы очень доверчивы и, вместо того чтобы как раз сбежаться на вопли, уже не приходят к тем, кто громко заявил, что не копает.
Финские курганы
Русское население появилось под Плесом поздно, не раньше XV века. А курганов финских времен в окрестностях Плеса очень много, и один из плесских ученых, Ойнос, рассказывал нам с женой, как он ходил на разведку к выбранной им группе…
Нужно было проехать по реке на катере, идущем в сторону Костромы, а потом за два часа дойти до нужного места. Два часа туда, два часа на работы, два часа — вернуться обратно, как раз опять к катеру, который теперь уже из Костромы возвращается.
Все рассчитал верно Ойнос, но только до курганов он не дошел… Там, по дороге, топая по лесной тропинке, нужно было пересечь ручей… даже речку. В начале июня речка текла по долине, пенилась и бурлила так, что вброд ее не перейдешь. К счастью, местами через речку положены стволы деревьев — примитивные мостики. Кладут обычно по два ствола, и идти можно довольно уверенно, даже не опираясь на палку.
Но стоило Ойносу дойти до этого места, как на другом берегу показалась совершенно незнакомая ему огромная старуха и заорала:
— Чего встал?! Уходи отсюда!
— Мне туда надо…
— Нечего тебе тут делать! Уходи!