Благодаря энергичным мерам первого советского коменданта Берлина, генерала Н. Э. Берзарина, движение метро было запущено вновь и к концу мая работало уже 5 веток, или 61 километр.
Сейчас же немец-опознаватель вывел группу Сергея к станции «Крумке Ланке». Эта линия пересекала Берлин с юго-запада на северо-восток.
– Битте, перед вами, герр майор, вход на станцию.
У круглого одноэтажного здания с крупными буквами названия поверху прохаживалось двое часовых-фольксштурмовцев.
– Вперёд! – скомандовал Сергей.
Группа ринулась ко входу на станцию. От удивления, вызванного внезапным появлением бойцов в советской форме, фольксштурм сопротивления не оказал. Два пожилых немца безропотно подняли руки и сдали винтовки.
– Скажи им: пусть идут домой и больше не берут в руки оружие.
Группа беспрепятственно вошла в вестибюль станции. Бетонные стены, отсутствие всякого, даже минимального, украшательства – никакого сравнения с нашей «Автозаводской» или другой станцией советского метро довоенной постройки. Только в нише – бюст Гитлера и флаг. Бюст один из автоматчиков тут же разбил прикладом автомата, а двое других солдат сорвали и разодрали пополам нацистский флаг со свастикой в круге.
Вестибюль был освещен через окна, а вот лестница, ведущая вниз, к самой станции, скрывалась в полумраке.
Приготовив оружие, члены группы начали спускаться вниз по лестнице. На перроне тускло светились плафоны аварийного освещения. На рельсах стоял застывший метропоезд. Двери были распахнуты, а внутри полно берлинцев, нашедших здесь укрытие.
Группу заметили сразу, раздались крики, поднялась паника. Из дальних вагонов выбегали люди с узлами.
– Скажи им – мы никого не тронем, пусть все остаются на своих местах, – попросил Сергей немца-опознавателя.
Тот, громко крича, перевёл слова Сергея. Фразы переводчика звучали жёстко, как приказ. Самым удивительным оказалось то, что крики смолкли и немцы послушно вернулись в вагоны.
– Мы, немцы, – законопослушная нация и привыкли подчиняться приказам, – извиняющимся тоном сказал опознаватель.
– Скажи им – пусть находятся здесь, пока наверху идут бои. Думаю, к вечеру им можно будет выйти.
Перевод немцы слушали внимательно, стоя у открытых дверей вагонов. Рельсы вели влево и вправо.
– Гельмут, в какую сторону идти?
– Влево, герр майор.
Группа двинулась по перрону. Немцы разглядывали наших солдат, как нечто удивительное. Они что, ожидали увидеть медведей в ушанках со звёздами или варваров?
Группа спустилась на рельсы узкоколейки. Мрачный и тёмный туннель уходил вперёд и немного вниз, под уклон, едва освещённый редкими тусклыми лампами аварийного освещения. Солдаты спотыкались на шпалах, чертыхались. По туннелю дул довольно приличный ветерок.
– Сквозняк, наверное? Вентиляция-то выключена? – спросил немца Сергей.
– Не могу знать, герр майор.
Идти пришлось километра два. В двух местах от туннеля отходили боковые ответвления – с рельсами, со стрелочными переводами.
Никаких указателей не было, и сначала группа встала. Куда идти? Прямо или направо? Куда ведёт ответвление? Может, в депо, а может – к строящейся станции? Это известно только работникам метро.
Однако, присмотревшись к рельсам и подсветив фонариком, Сергей указал – туда. Главный путь, по которому ходили метропоезда, был более накатан, а рельсы бокового ответвления кое-где тронуты крапинками ржавчины.
Они вышли к другой станции. Здесь тоже стоял метропоезд с мирными жителями. Ситуация повторилась: сначала паника и крики при виде советских солдат, потом приказ Гельмута и возвращение всех в вагоны.
Когда, обойдя поезд по перрону, группа вновь спускалась на рельсы, зазвонил телефон. Это был явно рабочий аппарат, висевший на стене.
Сергей показал Гельмуту на телефон.
– Ну-ка, послушай!
Гельмут снял трубку.
– Алло, я!
Он поговорил несколько минут и повесил трубку.
– Кто это был? – поинтересовался Сергей.
– Ганс Фриче.
– Это кто такой?
– Из министерства пропаганды, заместитель Геббельса.
– Да? – удивился Сергей. – И что ты ему сказал?
– Что на станции спокойно и стрельбы не слышно.
– Правильно, пусть пребывает в счастливом неведении.
Начальника отдела радиовещания Ганса Фриче и консультанта Геббельса по агитации Вольфа Хайнрихсдорфа через несколько дней взяли в плен солдаты 47-й стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии. К тому моменту министр Геббельс отравился вместе с женой Мартой, отравив перед этим своих многочисленных детей.
Впереди шёл Самойлов. Сергей доверял ему, и сибиряк ещё ни разу не подводил его. За ним, в отдалении шагов на двадцать, двигалась небольшая группа.
Самойлов остановился и поднял руку. Группа замерла.
Сергей, прижимаясь к бетонным тюбингам туннеля, приблизился к сибиряку.
– Что?
– Впереди немцы.
– Не видно же ни черта!
– Слышите, подковки стучат?
Сергей прислушался. Вроде донёсся едва слышимый цокот. Или показалось?
– В нашу сторону идут.
Сергей моргнул фонариком в сторону группы два раза, подав условный сигнал. Автоматчики залегли.
Минут через пять далеко в туннеле показались тени. Когда они проходили мимо лампочки аварийного освещения, Сергей заметил отблески света на стальных шлемах и на оружии.
Точно, немцы! Ну, Самойлов, молодец!
Дождавшись, когда они приблизятся, Сергей крикнул:
– Хенде хох! Сдавайтесь!
Немцы, не сделав ни одного выстрела, залегли, и с их стороны донёсся крик… на русском языке:
– Мы свои, не стреляйте!
– Тогда назовитесь!
– Разведгруппа лейтенанта Гапоненко, пятая ударная армия.
– Пусть лейтенант подойдёт, мы стрелять не будем.
Через пару минут от чужой группы отделилась фигура и направилась в сторону группы Сергея. Форма и вооружение неизвестного были немецкими. «Не власовец ли?» – мелькнуло в голове Сергея.
Неизвестный подошёл.
– Кто старший?
Сергей встал, сделал шаг навстречу.
– СМЕРШ Первого Украинского фронта, майор Колесников.
– Лейтенант Гапоненко.
– Форма на вас немецкая, лейтенант.
– Так разведгруппа!
– И документов нет?
– Когда разведка в тыл к немцам идёт, документов не берут.