— Правды. Справедливости.
— Правды?! — вот теперь в голосе было изрядно яда. — И какой же?
— Правда в том, что я на самом деле допустил ряд ошибок. Нет, нельзя точно сказать, виновен я в них или нет. Возможно, что и нет. Да это и неважно. Важно то, что ты надавила сверху с тем, чтобы обеспечить благоприятное для меня заседание комиссии, точнее — благоприятный вердикт. Ты видела, сколько сегодня было офицерства — полный зал. Теперь они знают, что честь — это не устаревшее слово и даже близкие отношения с Высочайшей особой не освобождают от ответственности за сделанные ошибки.
— Дурак.
— Что, прости?
— Дурак, — устало сказала Ксения, — набитый дурак как есть. Кому это все нужно, что и перед кем ты пытался доказать? Перед теми, кто набился в зал? Да мне плевать на них. Понимаешь — нет? Ни одному из них нельзя доверять ни на грош. Когда я собрала их первый раз — всех, чтобы не отвертелись, — и спросила их, сколько надо времени для того, чтобы закончить все это дело, — они сказали мне: два года. И поклялись в том. Да, срок еще не прошел, но я вижу, что никаких изменений нет. И не будет — они просто повинятся, кто-то уйдет в отставку, а все остальные попросят новый срок. Единственный человек, к которому я питаю хоть немного доверия, — это ты, и ты меня сейчас бросаешь. Ну и кто ты после этого? Дезертир.
— Кто сказал, что я собираюсь что-то бросать?
— А разве нет?
— Нет.
Ксения мгновенно перестроилась — это было видно. Работая через анонимные фонды и сама принимая все решения, она увеличила свой капитал на бирже больше чем втрое, показывая среднюю доходность в тридцать семь годовых, и не один год, а на длинном отрезке. Я знал это не понаслышке, потому как сам видел результаты. Они не получаются просто так, они не получаются у простых людей, надо быстро, дисциплинированно и жестко принимать решения, так, как не каждый мужчина умеет их принимать.
— Объяснись.
— Я ведь сам пытался понять, что произошло. Ты думаешь, мне не интересно, каким образом, почему я потерял почти три десятка человек. Я зарылся в приказы, в боевое расписание, в схему подчиненности. И знаешь, что выяснил. Теоретически к приказу имели доступ и могли заблаговременно предупредить противника двадцать девять человек. Двадцать девять потенциальных предателей — немало, верно?
— Немало. И что ты предлагаешь?
— То же самое, что мы делали в Мексике. В Соединенных Штатах. То, что нужно нам сделать для победы.
— Частный подряд?
— Он самый.
Ксения обдумывала ситуацию больше минуты.
— Армии это не понравится. Павлу тоже.
— Павла позволь убедить мне. Я все-таки знаю, как убеждать людей.
— Да я бы не сказала.
— Не ехидничай. Серьезно. Ты знаешь, например, что в Англии сто лет назад полковником становился лишь тот, кто на собственные деньги снаряжал полк? Британский спецназ родился в начале века, и вовсе не по приказу Букингемского дворца — просто шотландский дворянин лорд Ловатт решил, что если его егеря так хорошо умеют выслеживать браконьеров, то и в армии они на что-то сгодятся. Британский САС родился в британском Судане как частная инициатива офицера по имени Дэвид Стирлинг, позже сэр Дэвид Стирлинг. Он же — в семидесятых, когда в Северной Ирландии начались трабблы [38] , — организовывал и вооружал отряды протестантской милиции, создал организацию патриотов UK75. Он же основал KAS International, старейшую частную военную компанию в Британии [39] . Тебе не кажется, что сама система, при которой громадная армия гоняется за мелкими бандами, порочна в самой своей сути? Небольшая частная компания справится с этим куда лучше.
— Справится ли? — с сомнением сказала Ксения.
— Бандиты вот уже несколько лет справляются с задачей нанесения нам максимально возможного ущерба, заставляют нас держать в боевой готовности огромные силы. Заставляют нас предпринимать меры безопасности, изменяющие жизнь простых людей, — ты видела, каков сейчас обыск при посадке на самолет? Террористам удается главное — мы уже не можем жить, как жили раньше.
— Это слова. Конкретно.
— Конкретно. Мне нужны контракты на обеспечение безопасности. Оплата по факту, то есть — есть безопасность, есть и оплата. Отдельно — оплата по головам убитых бандитов, для того чтобы не было соблазна, — только разыскиваемых и находящихся вне закона. Почему-то мы до сих пор не объявили в Афганистане никого вне закона — как будто это не наша земля. Наша, и если кто-то объявляет войну обществу — почему мы не можем объявить войну в ответ?
— Дума взбесится, — не спросила, а констатировала факт Ксения.
— Пусть бесится. Если есть желание, пусть сами наведут порядок. Как считают нужным. Вся прелесть ситуации в том, что государство никак не будет отвечать за наши действия. Мы — частные лица. Единственный нюанс — мне нужны будут люди с флота, с морской пехоты и из армии. Это надо предусмотреть.
— Каким образом?
— Полагаю, откомандирование в распоряжение, без указания срока. Никто не будет задавать лишние вопросы. Оружие я приобрету как дворянин. Откомандированные будут числиться в штате со всеми вытекающими: медицины, выслуга, пенсия. То, что выслуга идет не год за три, — я смогу компенсировать более высоким жалованьем. Да, мне еще нужно будет поручительство перед банками…
…
— Итак?
Ксения пожала плечами:
— Конечно же, да. Люблю мужчин, принимающих хоть какие-то решения. Так надоело принимать их самой…
— Графу Толстому большой привет.
— Не передергивай. Иначе прикажу выкинуть из машины. Ты знаешь правила.
— Да. Правила я знаю, это точно.
И снова самолет, Кабул — Ташкент, таинственная и сладостная птица счастья, только не синяя, а серая, почти черная, четырех-двигательная. Которая вырывает тебя из тысячелетне-опасного Кабула, из каменной ловушки гор и перебрасывает на два дня в столицу тихого, почти неосязаемого счастья — в Ташкент. Где золотые купола мечетей и шпили минаретов соседствуют со льдяно-прямыми стрелами небоскребов, а в ресторане «Голубые купола» столик, только если знаешь местную обслугу, и там играют одесский джаз. Только мне ничего этого не надо. У меня свой наркотик. На который я плотно подсел и отвыкать не собираюсь. Просто потому, что осталось мне немного, я это чувствую…