Они остановились в двух шагах от письменного стола. Гордон попытался рассмотреть страницы потрепанной книги, но сделать это ему не удалось. Происходило что-то странное: ему было видно, что значки на страницах были весьма необычными, даже причудливыми, похожими не столько на более-менее нормальный человеческий почерк, сколько на каракули маленького ребенка, но при этом в них чувствовалась какая-то удивительная упорядоченность. Тем не менее, Гордону не удавалось рассмотреть эти значки детально: каждый раз, когда он пытался сконцентрироваться на каком-нибудь одном из этих иероглифов, тот каким-то удивительным образом ускользал от его взора.
Гордон с трудом оторвал взгляд от книги и посмотрел на мертвеца. Тремейн, тоже смотревший на мертвеца, лишь в последний миг сумел удержаться, чтобы не вскрикнуть.
Глаза незнакомца были широко раскрыты. Они по-прежнему не мигали, и теперь, когда Тремейн подошел совсем близко, он заметил, что серая пелена на лице незнакомца не была признаком какой-то болезни или результатом игры света. Это была обыкновенная пыль. Пыль лежала даже на глазах…
— Что… — ахнул Гордон.
Он тут же замолк: незнакомец зашевелился. С его одежды взметнулась пыль. Гордон заметил, что между пальцами у незнакомца была натянута паутина, которая сейчас разрывалась от его движений. Медленно, очень медленно верхняя часть тела мертвеца наклонилась вперед, затем замерла на мгновение, словно ее удерживали невидимые веревки, и, в конце концов, рухнула на стол. Раздался такой звук, как будто где-то на пол обрушилась балка крыши.
— О гос… о господи, — пробормотал Тремейн. — Что… что это значит? Что здесь происходит? Я… я хочу уйти отсюда!
— Подожди-ка секунду, — сказал Гордон. Он резко повернулся и схватил Тремейна за руку. — Помоги мне.
Тремейн чуть не вскрикнул. Его глаза были широко раскрыты от страха.
— Что… что ты собираешься делать? — спросил он.
Гордон указал на раскрытую книгу, лежавшую перед мертвецом. Теперь она была наполовину придавлена головой мертвеца, а его правая рука лежала на раскрытой странице книги, словно приколоченная к ней гвоздем.
— Я хочу взять эту штуковину с собой, — сказал Гордон. — Помоги мне.
Тремейн в испуге сделал резкий шаг назад.
— Ты с ума спятил! — вырвалось у него. — Я к этому парню и пальцем не прикоснусь!
Гордон бросил на него быстрый гневный взгляд.
— Ты что, боишься, что он тебя укусит? — резко спросил он.
Но его насмешка не произвела на Тремейна никакого впечатления. Тремейн лишь покачал головой.
— Я к этому парню и пальцем не прикоснусь, — решительно повторил он. — Можешь думать про меня, что хочешь, но я до него не дотронусь.
Гордон ругнулся себе под нос и, подавив начавшее охватывать его чувство отвращения, попытался приподнять голову мертвеца. Труп оказался удивительно тяжелым, а его кожа была холодной и твердой, словно дерево. Гордону все же удалось приподнять голову трупа.
— Тогда хотя бы возьми саму книгу, — сказал он. — А я пока придержу его голову.
Тремейн послушно протянул руку к книге, но так и не взял ее.
— А зачем она тебе? — спросил он.
— Черт побери, эта штуковина — очень древняя, — сердито выпалил Гордон. — Она, может быть, стоит целое состояние. Возьми ее!
Тремейн несколько раз нервно сглотнул, но все же наклонился вперед и резким движением вытащил книгу из-под головы мертвеца. Окоченелая рука трупа не сразу выпустила книгу, как будто пытаясь ее удержать. Ее ноготь скользнул по странице, издав такой звук, какой издает сталь, царапающая стекло. Гордон вздрогнул, поспешно отпустил голову трупа и сделал шаг назад.
— А вот теперь сматываемся отсюда, — сказал он. — Причем быстро.
Он взял книгу, засунул ее себе под мышку и бросился к двери, уже больше не говоря ни слова. Тремейн тоже побежал было к выходу, но тут же остановился и, оглянувшись, бросил взгляд на мертвеца. Ему опять показалось, что он когда-то уже видел этого человека. Лицо мертвеца было безжизненным и жутко искаженным, но, тем не менее, в нем угадывалось что-то знакомое…
Тремейн отогнал эту навязчивую мысль, повернулся и бросился бежать по лестнице, вдогонку за Гордоном.
Если бы он задержался в комнате еще хотя бы на секунду, он бы увидел, как мертвец, неестественно двигаясь, — так дергаются марионетки в кукольном театре — приподнялся. А если бы Тремейн перед этим обошел вокруг стола, он бы понял, что сидевший за столом мужчина — не мертвец, да и вообще не человек. По крайней мере, судя по нижней части его тела.
От макушки до пояса у него действительно было человеческое тело. Но ниже находилась серая пульсирующая масса, лежащая кучей на сиденье стула. Эта дрожащая слизь стекала с сиденья тонкими блестящими струйками, обвивая ножки стола…
— Мне абсолютно все равно, как ты это назовешь, — сказал я раздраженно. — Мы потерпели самое настоящее поражение, и если эти книги хотя бы наполовину так опасны, как ты все время об этом говорил, то…
Я замолчал. Говард слушал меня уже больше часа, при этом его единственной реакцией на мои слова было то, что он периодически доставал очередную тонкую черную сигару и, раскурив ее, заполнял пространство этой небольшой каюты пахучими голубоватыми клубами дыма. Мало-помалу мне начинало казаться, что я выгляжу не только беспомощным, но еще и одураченным. Ничто так не разочаровывает, как осознание того, что все твои вспышки гнева — а сейчас эти вспышки следовали одна за другой — разбиваются о спокойствие собеседника, как волны о волнолом. Я в беспомощной ярости сжал кулаки, бросил на Говарда такой презрительный взгляд, на какой только был способен, и демонстративно отвернулся. Мне вообще хотелось вскочить и в гневе выбежать отсюда, но на судне длиною в пятнадцать ярдов не так уж много места, чтобы бегать туда-сюда, к тому же я был бы просто смешон, если бы мне через пару минут пришлось вернуться обратно, стуча зубами от холода. Поэтому я остался в каюте.
Говард еще несколько секунд смотрел на меня сквозь клубы табачного дыма, образовавшие плотную, почти непрозрачную стену между ним и мной, затем громко вздохнул и ткнул остаток сигары в уже переполненную пепельницу.
— Ну, теперь-то тебе стало легче? — спокойно спросил он. — Я имею в виду: ты высказал то, что хотел высказать. Ну, так что, тебе после этого полегчало?
Ему не очень-то удалось скрыть в своем голосе насмешливые нотки, но на этот раз уже я вместо ответа бросил на него мрачный взгляд. Ну конечно же, я высказал то, что хотел высказать — где-то раз сорок пять. Но так и не получил никакого ответа.
— Ты ведешь себя так, как будто было бы вполне естественным, если бы мы…
— Конечно же, нет, — перебил меня Говард. Он вздохнул и закурил еще одну сигару. — Однако мы все равно ничего не добьемся, Роберт, если будем метаться, как перепуганные куры. Единственное, что мы можем сейчас делать, — так это ждать.