Те пять минут, о которых говорил Бреннан, не истекли и наполовину, как он вернулся. Даже в тусклом свете керосиновой лампы было видно, что он очень бледен, а взгляд его широко раскрытых глаз был каким-то пустым. Он подошел к Говарду и остановился рядом с ним. Его руки дрожали.
— Что… что это… там… там, наверху? — прохрипел он. — Что это… за существо?
— Это одно из тех существ, которые виноваты во всем, что произошло, — ответил Макмадок вместо Говарда.
Его слова не совсем соответствовали действительности, но в данный момент придерживаться подобной версии было разумнее, чем пытаться давать Бреннану объяснения, которых он все равно не понял бы.
— А еще одно из них — а может, и не одно — ползает сейчас по лесу и ждет, когда же мы высунем отсюда нос.
Бреннан весь задрожал. Говарду пришлось выхватить у него из рук лампу, иначе бы она упала на пол.
— Но ведь это… — пролепетал Бреннан, — это… о господи, я никогда не видел ничего более ужасного. Что это… что это за существо?
— Оно уже мертво и не сможет нам ничего сделать, — сказал Говард успокаивающим тоном. — Однако боюсь, что мистер Макмадок прав. В округе могут быть и другие подобные существа. Я в этом почти уверен.
Бреннан испуганно обернулся. Он уставился в окно широко раскрытыми глазами, как будто ожидал, что сейчас оттуда выскочат все дьяволы преисподней.
— Нам нужно бежать! — сказал он, с трудом выговаривая слова. — Нам… нам нужно убираться отсюда!
Макмадок тихо засмеялся.
— Тогда иди, — сказал он. — Пожалуйста, дверь открыта. Если к утру ты будешь еще в живых, мы пойдем вслед за тобой.
Бреннан обернулся.
— Во всем виноваты они! — крикнул он и указал пальцем на Говарда и меня. — Это все их работа! Это все — колдовство! Они…
Макмадок почти что спокойным движением вырвал у него из рук ружье, повернул Бреннана спиной к стене и с размаху ударил его ладонью по губам. Бреннан отшатнулся назад, прижал руки к своим — тут же набухшим — губам и уставился на Макмадока широко раскрытыми глазами. В это момент у него был взгляд человека, балансирующего между здравым рассудком и безумием. Он начал всхлипывать и издавать какие-то тихие сдавленные звуки. Макмадок попытался ударить его еще раз, но Бреннан молниеносно нырнул под его руку, отпихнул Макмадока в сторону и — издав нечеловеческий вопль — бросился к двери.
— Я уезжаю! — проревел он. — Я уезжаю отсюда!
— Держите его! — крикнул Говард.
Но его крик немного запоздал. Бреннан сбил с ног мужчину, попытавшегося преградить ему путь, добежал до входной двери и с исступленным криком исчез в темноте.
Макмадок чертыхнулся, выхватил из огня горящее с одного конца полено и бросился, держа полено как факел, к выходу.
Когда он выскочил из дома, Бреннан успел отбежать не более чем на десять шагов — он был довольно дородным и неповоротливым.
В лунном свете все окружающее воспринималось лишь как игра теней, но того, что мы увидели, нам хватило. Да, этого было более чем достаточно.
Бреннан бежал, как одержимый, к границе леса. Он все время спотыкался и даже два раза упал. Когда он вставал, казалось, что каждое движение требует от него просто невероятных усилий. Макмадок бежал вслед за ним, все время выкрикивая его имя и бешено размахивая своим факелом, но и ему, казалось, почему-то было трудно бежать, и он в конце концов остановился.
Бреннан же, издавая какие-то звуки и бешено размахивая руками, как будто защищаясь от нападения невидимого противника, продолжал бежать в сторону леса.
Одна из находившихся прямо перед ним огромных теней вдруг зашевелилась, и нечленораздельные крики Бреннана переросли в нечеловеческий вопль.
Я так толком и не разглядел, что же произошло. Мне показалось, что одно из деревьев вдруг наклонилось. Его крона — уже совершенно без листьев — опустилась, как огромная многопалая рука, и неестественно медленным движением схватила бегущую человеческую фигурку.
Вопли Бреннана прекратились. Но тут же раздался громкий треск разламывающегося дерева.
ОНИ собирались все вместе на морской глубине. Многие из НИХ вели себя нерешительно, обескураженные и дезориентированные потрясением, которое ОНИ испытали, когда ИХ извлекли из черного вечного небытия, где ОНИ пребывали, и швырнули в этой новый, еще неведомый мир. Но ОНИ быстро осваивались здесь, в новой для них среде, с невероятной приспособляемостью расы, привыкшей править мирами и решать судьбы других рас, считая время миллионами лет и даже превозмогая бездну вечности. ИМ понадобились лишь секунды, чтобы адаптировать свои тела к новой, поначалу неприемлемой для НИХ среде обитания. ИМ понадобились лишь часы, чтобы выработать план покорения этого мира. Их целью было подчинить себе жизнь, которой понадобились миллиарды лет для освоения этой планеты.
Их сборище закончилось так же беззвучно, как и началось, и если бы в этот момент здесь, в море, оказался кто-нибудь из людей, он не увидел бы ничего, кроме нескольких гигантских теней, пульсирующих в глубине моря.
Затем ОНИ исчезли, беззвучно и быстро, словно призрак страха, скользящий сквозь ночь на невидимых крыльях. Из НИХ здесь остался только один — сам Йог-Сотхотх, властелин моря, но он вел себя весьма пассивно. Он был богом, богом зла и ненависти, и он не привык что-то делать сам. Да, ему — вопреки его натуре — недавно пришлось совершить какие-то действия, но теперь, когда его слуги снова были возле него, ему нужно было только отдавать приказания. Теперь он был не одинок. Двенадцать могущественнейших из могущественных перешагнули через время и явились к нему. А вместе с ними — целая армия тех существ, которые уже один раз помогли им в борьбе за покорение этого мира.
В течение нескольких секунд стояла абсолютная тишина. Даже завывание ветра, казалось, стихло. Затем один из стоящих рядом со мной мужчин издал какой-то странный звук, охнул, прижал руки ко рту и отступил назад, в глубину дома. Другие тоже постепенно очнулись от оцепенения.
— Приведи его обратно, — прошептал Говард.
Его голос был хриплым и сдавленным. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не закричать. Я лишь теперь заметил, с какой силой его пальцы вцепились в рукав моей куртки.
— Приведи Макмадока обратно, — сказал он еще раз. — Быстро.
Я кивнул и, осторожно высвободившись от его хватки, пошел в глубину дома и взял лампу, которую, убегая, бросил Бреннан. Миссис Уинден — она все еще оставалась в глубине дома — посмотрела на меня широко открытыми от страха глазами, но ничего не сказала, увидев выражение моего лица. Она наверняка слышала вопли. Но даже если бы она меня сейчас о чем-то и спросила, я все равно не смог бы ответить: мое горло сдавил спазм.
Я взял лампу, инстинктивно — хотя и знал, что это бессмысленно — пощупал, по-прежнему ли у меня в правом кармане лежит револьвер, и вышел из дома. Макмадок стоял как вкопанный на том самом месте, где он остановился в момент гибели Бреннана.