Стертые ступени заскрипели под моим весом, когда я спускался с палубы по короткой деревянной лестнице. Звуки показались мне какими-то странно приглушенными, и я снова обратил внимание на необычную тишину, воцарившуюся на всем судне. Я остановился, кивнул в знак приветствия проходившему мимо матросу и затем — не зная, собственно, почему, — снова вернулся на палубу и встал у поручней.
Море пропало. Шершавая поверхность борта «Владычицы тумана» на расстоянии полутора метров подо мной, казалось, исчезла в серой массе, напоминающей облако. От воды поднимался странный запах — не соленое дыхание моря, ставшее вполне привычным для моих органов чувств за тридцать пять дней путешествия, а нечто другое, абсолютно неведомое. Я положил руки на поручни, наклонился и попытался углядеть хотя бы слабый отблеск на морской поверхности, но туман был слишком густым. Ситуация казалась абсурдной: судно называлось «Владычица тумана», но сейчас оно само было его пленником.
Поворачиваясь, я в тот же миг почувствовал какое-то движение, какое-то мимолетное быстрое дрожание, что-то громадное выдвинулось из серой массы и вцепилось в судно. Оно было покрыто мелкими сверкающими переливчатыми чешуйками зеленоватого цвета. Я замер. Через секунду-другую мое сердце начало колотиться так быстро, что, несмотря на холод, я вспотел. Все исчезло так же мгновенно, как и появилось, и я даже начал сомневаться в том, действительно ли я это видел или же мои измотанные нервы подшутили надо мной. При этом я, однако, почувствовал такой ужас, какого раньше никогда в жизни не испытывал.
Когда я затем открыл низкую дверь надстройки юта и стал спускаться в свою каюту, мои руки все еще дрожали.
В комнате стояла тишина. Окна были закрыты тяжелыми деревянными ставнями, не пропускавшими солнечного света, а огонь, полыхавший в камине, хотя и наполнял помещение удушливым сухим теплом, почему-то плохо освещал комнату. Однако здесь было не совсем темно. В воздухе распространялось зеленоватое мистическое сияние, при этом казалось, что свет идет не от какого-то определенного источника, а словно бы из ниоткуда. Потрескивание огня перемешивалось с еле слышным призрачным шепотом и звуками, похожими на шум морского прибоя, только какого-то необычного — грозного и зловещего, враждебного.
В небольшой комнате находилось четверо человек: женщина, двое мужчин и седоволосое, укутанное в лохмотья создание, чей пол невозможно было определить. Лицо его под низко надвинутым на лоб капором представляло собой лабиринт серых теней — настолько оно было изборождено глубокими морщинами, а мешковатое одеяние полностью скрывало тело. И лишь глаза этого существа светились жизнью. Это были жуткие глаза: узкие, темные, с крохотными зрачками, они горели каким-то дьявольским огнем.
— Они идут сюда, — сказала женщина.
Как и остальные, она неподвижно и как-то неестественно спокойно сидела за круглым столом, составлявшим вместе с четырьмя стульями и камином всю обстановку комнаты.
— Сколько их? — спросил один из мужчин.
Прошло некоторое время, прежде чем женщина ответила. Ее глаза были широко открыты, но внимательный наблюдатель заметил бы, что она не моргала. Казалось, что ее взгляд направлен куда-то в пустоту.
— Слишком много, — наконец сказала она. — Сотни. Я… не вижу таких подробностей. Но они полны ненависти.
— Они полны ненависти.
Седоволосое существо зашевелилось, и в тот миг, когда оно заговорило, стало понятно, что это старуха. Ее жилистая, почти до костей исхудавшая рука появилась из-под обрывков одеяния, опустилась на поверхность стола и поползла, словно пятнистый пятиногий паук, в сторону женщины. Когда иссохшие пальцы старухи коснулись ее руки, лицо женщины напряглось, и лишь в последний момент она сумела заставить себя не отдернуть свою руку.
— Они полны ненависти, — повторила старуха. — К нам?
Женщина кивнула.
— Да. Я знаю, что ты хочешь сказать. Но от этого толку не будет. Мы не можем обратить их ненависть себе во благо. Она слишком сильна. Кто-то… управляет ими.
В комнате вновь все смолкли, а мистические голоса духов стали звучать немного громче. Зеленый свет померк, и сияние огня в камине начало разливаться по комнате, словно кровь, отражаясь на лицах людей дьявольскими гримасами.
— Тогда нам нужно спасаться бегством, — вдруг сказала старуха.
— Поздно, — прошептала женщина.
Когда она говорила, ее губы едва двигались, а на лбу выступили капельки пота.
— Они… уже слишком близко. И они идут отовсюду. Они уже почти здесь, — ее голос начал дрожать, а затем в нем послышались истерические нотки. — У них… есть оружие. И факелы. Они… устроят погром.
Один из мужчин встал, причем так резко, что его стул опрокинулся и развалился на части.
— Тогда почему мы все еще сидим здесь?! — воскликнул он. — Мы должны предупредить других и организовать сопротивление! Пусть они только сунутся, эти…
— Ты глупец, Квентон, — перебила его старуха. Это было сказано с холодным безразличием, как будто ее абсолютно не обеспокоило то, что она услышала. — Ты хочешь бороться? — она засмеялась, повернула голову и указала своей высохшей рукой на дверь. — Тогда иди. Иди и борись! Их сотни, а нас меньше сорока человек. Или беги, если хочешь провести остаток своей жизни прячась, как дикий зверь.
Квентон уставился на старуху, еле сдерживая гнев.
— Что же нам, по-твоему, нужно делать? — голос его звучал сдавленно. — Сидеть здесь и ждать, пока нас забьют как скотину? Да уж лучше я умру с оружием в руках.
— Мы не можем сейчас ничего сделать, почти ничего, — спокойно ответила старуха. — Мы смогли бы что-то предпринять, если бы сумели вызвать у них подозрение, что за нами — Родерик. Сейчас уже слишком поздно.
— Родерик! — воскликнул Квентон, затем из его горла вырвался нечленораздельный звук, он сжал кулаки. — Ты помешалась на своей ненависти к Родерику. Его нет, и то, что сейчас происходит, никак не связано с ним.
— Глупец, — сказала старуха. — Все связано с ним. Как ты думаешь, почему все эти мужчины и женщины направляются сюда? — гневным движением головы она указала на дверь. — Они идут, потому что он этого хочет, Квентон. Он — именно тот, кто посылает их сюда, а им это даже невдомек.
Лицо Квентона исказилось. Было слышно, как хрустнули костяшки его пальцев, когда он в беспомощной ярости сжал кулаки.
— Даже если это и так, — наконец сказал он, — это еще не причина оставаться здесь. — Он впился взглядом в старуху и воинственно приподнял подбородок. — Вы, конечно, можете ждать, пока они придут. А я возьму свою винтовку и застрелю каждого, кто отважится сунуться в город.
Молодая женщина уже собиралась что-то сказать, но старуха быстро положила руку ей на предплечье и сжала его. Женщина не произнесла ни слова.
Квентон еще раз воинственно оглядел присутствующих, развернулся на каблуках и выскочил из дома. Дверь захлопнулась за ним с громким треском.