«Боже, нет!» — выкрикнул он и выбежал во двор. На земле валялось множество трупов. Не застреленные, не разорванные когтями — убиты, поломаны, покалечены, с неестественно выломанными конечностями, словно сброшены с небоскреба. Дорога была сплошь залита кровью, а пылающие дома постепенно погружались в ил, который скоро выдавит окна и ворвется внутрь, зальет все своей монотонной жижей, поглотит деревню без следа. А в конце улицы, спиной к Кудеснику, стоял он — убийца. Голый до пояса, сильный, мощный, небывалых размеров человек с широкой спиной, буграми мышц и толстой шеей. Убийца резко обернулся, и напуганный до смерти Кудесник прикипел к земле: глаза у человека пылали красным.
Кудесник проснулся, вырвался из цепких объятий кошмара. Сердце бешено колотилось, дышал он так часто, будто пробежал спринт. А в следующий миг он понял, что его вторично за сегодняшнюю ночь пытаются задушить. Обезумевший лейтенант с такой силой сдавливал ему горло, что казалось, его еще недавно полные слез глаза вот-вот лопнут от напряжения, как раздавленные мандарины. Его пальцы стали белыми как снег, на шее вздулись вены, рот то открывался, то закрывался, как у игрушечного щелкунчика. Одну ногу он приволок за собой на куске растянувшейся кожи, другой не было вообще.
— Почему ты меня не убил?! — вопил он, и его голос повторило многократное эхо.
Кудесник открыл глаза, вскочил на ноги и схватился за автомат. Знал, что тот неисправен, но привычное ощущение рукояти и цевья в руках придавали ему уверенности. Вокруг было пусто, и лишь шелест камышей и лягушачий базар нарушали тишину над болотом. В небе по-прежнему сиял пятак луны. Все как прежде, и лишь воздух стал заметно холоднее, а ощущение прилипшей к телу под костюмом грязи — отвратнее. Бродяга опустил автомат, еще раз огляделся и решил, что привал окончен. Двигаться ночью было безумием, и пусть впереди простираются болота еще хуже, и бродить по ним придется неизвестно сколько времени, но и оставаться здесь Кудеснику было уже невмоготу. Это все равно что томиться в чужой квартире, ожидая поезда, который прибудет только утром. Вроде бы и условия все есть для комфортного времяпрепровождения, а все равно хочется на вокзал, на жесткую перронную скамью.
Он прошел в глубь шумящего верхушками сосняка, стараясь ступать как можно тише, тревожно поглядывая по сторонам и прощупывая перед собой почву длинной жердиной. Он шел, полагаясь на интуицию, считал, что движется на север, в лоно средней полосы, но вот куда именно выведут его зыбкие болотные тропи, это еще вопрос. Здесь компас не работает, в земле полно тяжелых металлов, которые заставляют стрелку постоянно вращаться и гасят покрытие для КИПов. Да и общепринятым признакам выявления сторон света типа поросшей мхом одной из сторон дерева доверять не стоит. Здесь все наоборот, в этой чудной и противоречащей самой себе Атри.
Бродяга остановился и прислушался. Ему показалось, что впереди послышался треск веток. Не ветер ли играет кронами сосен? Спустя несколько секунд звук повторился, и Кудесник удостоверился, что это не случайный звук. Кто-то прятался за растущей полосой шелестящего мелкими листьями кустарника. А может, и не прятался вовсе, может, просто шел, ведь если это зверь какой, то смысла прятаться ему нет — дома он. Другое дело, если засел, замаскировался и приготовился к прыжку…
Как можно тише Кудесник перетянул автомат за спину, достал нож и, всматриваясь в растянувшуюся метрах в десяти от него рощицу, присел на одно колено, погрузившись в ненавистную жижу. И вот из-за кустов вышла темная фигура — высокая, почти не покачивающаяся при ходьбе. Даже хлюпающих шагов по болоту не было слышно. Будто по воздуху плыла. А за ней вышло еще две. Они двигались треугольником, беззвучно и почти неразличимо на фоне темных деревьев.
Кудесник смог при свете луны рассмотреть их одежды, это были плащи — длинные, едва-едва шелестящие высушенной человеческой кожей, с наброшенными на голову капюшонами…
«О, нет, — подумал бродяга и прирос к земле. — Только не они».
И в то же мгновенье в голове у него словно кто-то заговорил. Сначала это был тихий гомон, словно долетающий издали, затем — шепот. С каждым мгновением голоса становились все громче, все более отчетливо слышались чужеродные слова. Это был не русский язык и не эвенкийское наречие, что-то совершенно другое, это был скорее язык праотцев, изобилующий свистящими звуками и длинными, труднопроизносимыми словами.
«Самые сильные гипнотизеры Атри. Шептуны…» — подумал Кудесник, и троица, будто их окликнул кто, остановилась.
Голоса, которые слышал бродяга, — это еще не ментальный удар. Это просто, если можно так выразиться, фон, который они излучают. Он исходит от них, даже когда они спят. Но если выдать свое присутствие — не шумом, боже упаси, — а даже хотя бы колебанием пространства мысленными возгласами, вроде: «О, черт, это же шептуны!» — они уже могут начать долбить во все стороны своей ментальной энергией.
Они простояли там, всматриваясь в его сторону и не видя его, казалось, целую вечность. Если бы они разглядели в пульсирующей темноте облик присевшего бродяги, тот бы уже шел, ведомый, впереди них, прощупывая почву. Сразиться сразу с тремя шептунами не под силу даже специально тренированным людям, которых готовят для этой работы лучшие психологи как на Стрелке, так и на Большой земле.
Кудесник не дышал. Странное это чувство, когда к твоему мозгу будто кто-то прикасается. Будто легонько ощупывает потоком целенаправленных мыслей, щекоча, как сквозняком, и только благодаря чрезвычайно низкой скорости движения нейронов в твоей голове этот поток проходит мимо, ни за что не цепляясь.
Шептуны двинулись дальше. Им есть чего бояться. Голыми руками они не смогут справиться даже с зайцем, а потому ощупывать ментальным локатором вынуждены все, от чего исходят даже самые короткие умственные колебания. Кудесника они приняли, возможно, за птицу или небольшого зверька, во всяком случае, не задействовали всю свою мощь, ибо тогда бродяге бы точно не спастись.
После того как они скрылись из виду, Кудесник, для пущей уверенности, просидел в неизменной позе еще минут пятнадцать и только тогда поднялся на ноги, встряхнул головой, сбрасывая остатки ментальной паутины.
«Нет, — подумал он, перечеркнув в уме свое предыдущее решение. — Двигаться ночью — действительно стремно. Нужно отсидеться где-нибудь до утра. Главное, больше не засыпать».
Однообразный ландшафт сибирских равнин, проплывавший за окном под мерный стук колес, не давал Егору отвлечься от адресованных самому же себе вопросов о том, как же так получилось. Как получилось, что еще недавно у него было все, а теперь нет ничего? Его мог, пожалуй, понять только тот, кто ощутил тугость привязанной к потолку петли. Петли, чьи нити сотканы из таких понятий, как «кредит» и «кризис». Горе тем, у кого вся жизнь была взята в кредит: дом, машина, а главное — бизнес. Но что поделать? Горяча юна голова, столько планов, столько амбиций. И дело пошло, что самое главное-то. Глядишь, только вчера пришел из армии, а завтра уже свой бизнес начал. Послезавтра тебя уже и не узнать — весь ухоженный, аккуратный, в дорогой одежде, на дорогой машине. И потом в один момент все р-раз — и закончилось. Посредническая торговля металлом — дело хорошее, прибыльное, но только до тех пор, пока работают металлокомбинаты. А если встали? И у тебя погорели контракты с иностранными партнерами, и все требуют компенсации за ущерб? А банки один за другим шлют тебе напоминания: не забыли ли вы, часом, о платеже? Это уже не говоря о работниках твоей фирмы, которые заметались с заявлениями в прокуратуру и суд. Что делать? Голову в петлю? Ведь процент с каждым днем возрастает. Отобрали уже и машину, и квартиру, и бизнес рассеялся, а долгов сколько было, столько и осталось. Есть ли другие выходы? Есть.