— Я не в курсе, Швед, — проговорил наконец Хаус.
— И это все? — разочарованно выдохнул Сергей.
— Что-то слышал ты, что-то слышал я… И это все, да. Нет ничего такого, что можно было бы назвать информацией. Одни домыслы. «Монолит» — закрытая группировка. Кто заглянул туда одним глазком, тот либо остается с ними навсегда, либо исчезает. И поверь, второе происходит гораздо чаще. Я не советую тебе ни к кому лезть с расспросами, особенно к Кабану или к Чаку. Хотя им, конечно, известно о «Монолите» побольше.
— Я все это знал еще в первый день.
— Да ладно! — махнул на него Хаус куском хлеба. — В первый день ты был таким же фаршем, как и любой другой. Есть собираешься или нет? — спросил он без всякого перехода.
Сергей продолжал настойчиво смотреть на соседа.
— Ну ладно, однажды я видел, как они молятся, — не выдержал собеседник. — Издалека. Ничего не понял. Тебе это помогло?
— Вряд ли, — сказал Швед, залезая ножом в банку с мясом.
— Зачем тебе вообще что-то знать о «Монолите»?
— Интересно. — Он пожал плечами. — Деньги, опять же.
— Ты, смотри, кончай эту ерунду. Нет, ты серьезно? — насторожился Хаус.
— Да успокойся, я же никого не достаю, кроме тебя. И никуда я не собираюсь… Хотя нет, уже собираюсь.
Два коммуникатора одновременно известили о выбросе.
— Десять минут. Успеем доесть, — предложил Хаус.
Они просидели еще секунд тридцать, но аппетит пропал.
— Лучше пойдем сейчас, чтобы на лестнице не толкаться, — сказал Сергей.
На лестнице все равно была толчея. Уже стемнело, и основная часть отряда собралась на базе, поэтому к укрытию выстроилась организованная, но все же неприятная очередь. Двигалась она, впрочем, довольно быстро. Швед уже спускался со второго этажа, когда рядом вдруг возник Ахмет.
— Мехмат, ты успел посмотреть?
— Что смотреть успел? — с независимым видом спросил турок, и это Сергею сразу не понравилось.
— Память отшибло? — нахмурился он и беззвучно, одними губами добавил: — КПК Зингера.
— А, там ничего. Пустой, дал ярак.
— Не ври мне, — строго проговорил Швед.
Турок невзначай втерся в очередь перед Сергеем и по-детски беззаботно завертел головой.
— Ахмет, не бойся. Я никому не скажу, можешь мне верить.
— Верю, не скажешь. — Тот даже не обернулся. — Нет ничего сказать. Пустой совсем и поломанный.
Сергей сглотнул и с ненавистью посмотрел на черную макушку Ахмета. Так просто и так глупо его не обманывали очень давно — наверно, еще со школы. Никто даже не пытался, потому что это выглядело слишком глупо и слишком просто. Ему захотелось сжать сволочную вихрастую голову и отделить ее от тела, как наконечник от новогодней елки, а затем, хорошо размахнувшись ногой, отправить ее невообразимо далеко, но чтобы обязательно услышать звук удара. Эта голова должна была врезаться во что-нибудь с глухим стуком, как перезревшая тыква.
— Проблемы?.. — осведомился сзади Хаус.
— Нет, все в порядке, — ответил Швед.
— То-то я и смотрю: бормочешь стоишь, как пономарь.
— Устал, спать хочу.
— Я тоже измотался. Ничего, выброс закончится — и сразу дрыхнуть. Надеюсь, сегодня уже ничего не случится.
Вместе с очередью они спустились в подвал, где возле люка, как всегда, стоял Чак.
— А вот и он! — неискренне обрадовался начальник, тыкая в Сергея пальцем. — Швед, у меня…
— Внимание! До выброса пять минут, — заговорили коммуникаторы у бойцов.
Чак прикрыл глаза, ожидая, когда сообщение прекратится, и повторил:
— У меня рапорт на тебя лежит. Догадываешься, о чем?
— Думаю, да.
— Молодец. Завтра на построении готовься к худшему.
— Я всегда готов, — хмуро ответил Швед.
С утра шел проливной дождь, но Кабан решил, что для построения это не помеха. Казалось, он даже получал удовольствие от того, что комбинезон промок до нитки, а белье прилипло к телу. Возможно, это напоминало ему прошлую жизнь, когда он служил в войсках и терпел лишения ради выполнения долга. А возможно, он просто издевался над бойцами.
В ботинках хлюпало, и половина строя незаметно перебирала пальцами — это было и мытье ног, и стирка носков одновременно.
— Итоги вчерашнего дня не порадовали, — объявил Кабан и, окинув шеренгу строгим взглядом, весомо повторил: — Не порадовали. С грехом пополам выполнена задача по отлову кровососа. Все, кто участвовал, молодцы, хотя… — Он склонил голову набок. — Если мы каждый раз будем терять по две сетки, то снасти скоро закончатся. Поэтому я считаю, что операция прошла хуже некуда. Оцениваю на три с минусом. Если бы еще и зверя проворонили, тогда я бы вас вместо него в контейнере отправил. Исключение — Швед, он отличился. Поступил глупо, но хорошо. Хорошо, потому что есть результат. Глупо, потому что результата могло и не быть. Счастливая случайность, не более того. Где ты есть? — Командир отыскал глазами Сергея и сказал, обращаясь персонально к нему: — Будешь и дальше играть с судьбой в орлянку — выпьем за тебя, не чокаясь. Ты понял?
Швед утвердительно моргнул.
— Далее, — повысил голос Кабан. — Случайности бывают и счастливые, но чаще наоборот. Есть убитые. У нас опять есть убитые, — отчеканил он. — Такими темпами через месяц весь отряд уйдет в могилу, и я останусь в Зоне с кучкой зеленых пассажиров.
Он прошелся перед строем и остановился напротив Пегаса.
— Некоторые бойцы, которых, мать, назначают старшими группы, так этому радуются, что начисто забывают, для чего их, мать, назначили! И вот, пока они радуются… пока поют и пляшут вальсы или, там, свои брейки… я не знаю, что вы сейчас пляшете! — внезапно проорал командир Пегасу в лицо. — Тем временем контролер накрывает их группу, — закончил он на удивление спокойно и так тихо, что сталкеры перестали дышать.
Кабан тяжело помолчал и снова двинулся вдоль шеренги.
Дождь лил не переставая и с каждой минутой только усиливался. Косые струи волнами гуляли по плацу, словно расчесывали его стеклянным гребешком. Синяя форма на бойцах давно превратилась в глянцево-черную. Кто-то из сталкеров сдавленно чихнул.
— И еще о вчерашних достижениях, — с угрозой произнес Кабан. — Один мощный стратег додумался послать на простое, но, как выяснилось, опасное задание нашего лучшего механика Зингера. Да что там механика… Инженера с большой буквы!
Командир зыркнул на своего помощника, стоявшего чуть в стороне от общего строя.
— Там… — вырвалось у Чака.
— Ну-ну. — Кабан заложил руки за спину и повернулся к нему всем телом. — Ну, говори?