Лапы каменного зверя задрожали, и он, издав ужасающе-ревущий низкочастотный рык, подпрыгнул, в полёте развернулся, приземлился… и умчался прочь от кратера. Ничего не понимающая, можно сказать, растерявшаяся, живая противница ещё достаточно долго стояла, не понимая, что с ней случилось, что вот это сейчас перед ней было и куда оно делось… Она даже не сразу поняла, что раздражающий звук, долбящий долотом её опустевшую, почти полностью избавившуюся от мыслей голову, ничто иное, как голос офицера связи рейдера Организации.
– …скатель два-два-семь-один-восемь-девять, отвечайте! Отвечайте!! – ещё раз крикнул голос и, забыв отключить связь, добавил тише: – Капитан, не вижу смысла орать дальше, кажется, мы опоздали…
– Не дождётесь, крылатые! Я живая, при памяти и жду! Забирайте меня отсюда! – завопила девушка, вернувшись в себя.
– Ну, слава мегатонным боеголовкам, ух-х! – шумно выдохнул в эфир связист. – Ищейка! Не знаю, что случилось, но мы потеряли сигнал личного маяка. Уже думали, что и тебя потеряли. Сейчас всё в норме, «мясовоз» уже в атмосфере, жди на месте…
Дальнейшие слова утонули в рёве двигателей челнока звёздного десанта, который завис прямо над Ланой. Тёртые, опытные десантники предпочитали старые, проверенные средства. Никакой гравиплатформы. Сугубая, зримая материальность. Толстый канат лебёдки эвакуатора с набором карабинов и небольшой площадкой на конце стремительно опустился на дно кратера и так же стремительно всосался обратно в чрево корабля. Но за эти несколько секунд искательница успела заметить, что вокруг кратера застыли ещё несколько каменных зверей. Они провожали её взглядами.
И, по всей видимости, стояли там давно, наблюдая за поединком человека и одного из своих. Напади они все вместе – этот кратер стал бы для человека последним пристанищем скорей всего. Не факт, что помогло бы даже внезапное обретение способности биться в полную силу. Почему они этого не сделали, для Ланы так и осталось загадкой. Из доступной жертвы она вдруг превратилась для них в неприкосновенность, в табу. Как еда она их с самого начала не интересовала, они питаются не материей, а энергией, но устранить чужеродную для них форму существования каменные явились. И уже здесь, на месте, сочли неустранимой…
Спустя некоторое время, когда бой на орбите закончился и челнок десанта вернулся на борт крейсера, Лана проследовала в ходовую рубку, чтобы, как это предусмотрено уставом, стандартно отчитаться перед старшим офицером корабля. И каково было её изумление, когда в капитане крейсера, стоявшем перед объёмной проекцией звёздной карты, она узнала…
– Это ты… – Женщина растерянно улыбнулась, и румянец смущения проступил на её щёках.
– А кого ты ожидала увидеть? – Главный на корабле, с адмиральской «ракеткой» на воротнике, тоже улыбнулся и посмотрел на неё каким-то… хитрым, что ли, взглядом. – Ты всё не меняешься, Лана. Какой была егозой, отважно нырявшей в океан неприятностей и выныривавшей из него сухой, такой и осталась.
– Простите, мы что… знакомы? – спросила искательница удивлённо, но тут же в глазах её проскочила слабая искорка узнавания; просто она ещё не могла поверить в то, что догадка может оказаться верной.
– Да-а, быстро ты забыла своего молочного братика. – Капитан сделал паузу, наблюдая за медленно отвисающей челюстью спасённой разведчицы космоса, и добавил: – Данилка, Данилка, и не сомневайся… Это же я тебя всю жизнь ищу. Вот нашёл.
Все присутствующие в рубке свидетели встречи, растерянно слушавшие этот диалог, вздрогнули от неожиданности, потому что старший лейтенант Лана Светолов, четырёхзвёздочная искательница два-два-семь-один-восемь-девять, пронзительно взвизгнула от радости и прыгнула на их капитана, обхватила руками-ногами, как обезьянка, и, казалось, с этой секунды задалась единственной целью жизни – зацеловать его насмерть. Адмирал не устоял на ногах под столь стремительным напором чувств и рухнул рядом с тактическим столом. Тем, кто продолжал видеть, что там под столом творится, довелось стать свидетелями ответного крепчайшего объятия.
«Песнь о тебе будет жить и тогда, когда всё ныне живущее станет пылью».
Да, всё-таки мы, живые разумные, патологически дерзкие! Надо быть неисправимо оптимистичным существом, чтобы отваживаться на подобные формулировки, имея срок жизни, по вселенским масштабам не тянущий даже на какую-нибудь наносекунду.
Но зерно истины в этом высказывании есть. Не может не быть. Смертные для того и творят мифы и легенды, чтобы оставить память о себе. Суррогат бессмертия, бесспорно, однако худший из худших заменителей на порядок порядков лучше, чем ничто-нигде-никогда.
В мифах, непрерывно и целенаправленно порождаемых разумом, сохраняется информация о том, что было. И она доходит до тех, кто придёт вслед. Пусть искажённая, но добирается. Крупицы памяти от предыдущих циклов БЫТИЯ человечеств сохранены в религиях и мифах. Иначе откуда берутся земные легенды об атлантах, или те же локосианские эпосы о краун дил оач, или восславянское сказание о светлянах? На пустом месте ничего не возникает. Что-то или кто-то обязательно БЫЛО.
Просто мы не обо всём знаем. Не всё нам дано воспринять в полном объёме. Разность масштабов – серьёзное препятствие, часто непреодолимое. Живое хочет жить. Разумное – ещё и осознавать себя, а значит, помнить.
Микро– и макроуровни – какие-нибудь вирусы и мы, мы и Вселенная. Для неё-то мы от микробов-вирусов мало чем отличаемся. Микроб тоже пытается выжить – и в процессе выживания меняет окружающую среду, то есть нас. Борется с нами за право жить. Для него человек или собака – самая настоящая Вселенная. Как для нас – космос. Но много ли бацилла-вирус знает о человеке?..
А много ли человек на самом деле знает о микробах? Вроде всё просто, ну там строение, функции, алгоритм действий, а нет-нет, да и преподносят неожиданные подарочки в кавычках…
Вот будет для НЕЕ сюрпризом, если хоть кто-нибудь вернётся ДОМОЙ с неповреждённой, полной, тщательно сбережённой памятью о мире, которого больше нет…
– «Отличительное свойство человека – желать непременно всё начинать сначала». Гёте. Отлично, подходит!.. «И видел я новое небо и новую землю, ибо прежние земля и небо миновали…» Очень даже в тему, кто бы это ни сказал, но будто специально о нашей ситуёвине… Ага, и вот. «Обычно арьергард прежнего авангарда является авангардом нового арьергарда…» Станислав Ежи Лец. Мудрый был мужик, ничего не скажешь, и на дефицит юмора не жаловался. Вот ещё из его высказываний. «Кто знает, сколько слов перепробовал Бог, прежде чем нашёл то, которое сотворило мир…» Или: «Будущее нужно постоянно вызывать из небытия, прошлое приходит само». Соображал дядя, в корень зрил!
– Ты что это там бормочешь? – спрашиваю, подложив в очаг ещё одну деревяшку их тех, что вчера собрал и натаскал в избушку третий боец нашего отряда незадолго до своего ухода на задание.