Ты хочешь заполучить эту женщину и понимаешь, что хотя она буквально создана для тебя, ты бессилен. Поэтому за дело берется любовь. Пусть ты не можешь получить ее, зато можешь узнать о ней больше, чем знает кто-либо другой на свете, включая даже ее замечательного мужа. Вы не можете вместе спать, и, тем не менее, ты получаешь возможность «узнать» ее лучше, чем смог бы даже за сотню проведенных вместе ночей.
Как, говоришь, называется то место? Рон-дуа? Радуйся, Уэбер. Радуйся даже самому плохому. Любовь делает вам подарок. Вам обоим.
Прекратились эти сны так же внезапно, как и появились. Если верить книге Каллен, я перестал их видеть, потому что она положила руку мне на лоб и произнесла тайное слово. По-моему же, они прекратились потому, что я прошел через свою непредусмотрительную любовь к ней, как через своего рода глубокий туннель под горой, миль в десять или двадцать длиной, и, наконец, вышел на другую сторону. К тому времени, как она коснулась моего лба и произнесла это слово «Кукунары»111 я уже миновал туннель и снова вышел на свет, моргающий и еще не соображающий, где я, но уже в безопасности и совсем в другой стране.
Я всегда буду любить ее, однако, уже не с таким нездоровым отчаянием и надеждой как раньше. Это было просто самоубийственно. Если Венаск говорил правду, и Рондуа дала нам Любовь, то потеря этой удивительной страны означала для меня также и избавление от моей болезненной одержимости Каллен Джеймс, которая так тяжело влияла на меня несколько долгих месяцев.
Через пару часов после того, как Уайетт упомянул Рондуа, позвонил Дэнни Джеймс, чтобы узнать, как дела. Я хотел было рассказать ему о видеокассетах и о том, как у меня со спины вспорхнула ожившая татуировка, но Саша была дома, а я пока не хотел, чтобы она услышала об этом. Уайетт был единственным, кто знал всю историю целиком, и мы с ним договорились не рассказывать ей ничего до тех пор, пока сами ни в чем до конца не уверены. Что, если Стрейхорн и вправду жив! Или Спросоня в самом деле ангел, сошедший на землю, чтобы исправить его дурные дела? Саша была беременна и одновременно больна раком. Когда я напомнил Уайетту, что у него тоже рак, он отмахнулся и возразил: да, но ведь не беременей же… Более того, он взаправду верил во всякие невозможные вещи, вроде ангелов и возможность искупления грехов покойника. А вот Саша не верила, и это очень затруднило бы все дело в случае, если для разрешения проблем нам пришлось бы делать другие странные вещи.
– Дэнни, ты так и не рассказал мне, зачем Фил накануне своей гибели прилетал в Нью-Йорк. Может, сейчас скажешь? Мне кажется, это важно.
– Он был с маленькой девочкой, которую называл Спросоня. Лет восьми или девяти. Сказал, мол, она его племянница, но я почему-то сомневаюсь. Это первое, что меня обеспокоило. Они с ней несколько раз куда-то уезжали из города, а потом возвращались обратно. Я уверен в этом, поскольку каждый раз, когда я звонил, мне приходилось оставлять сообщение на автоответчике. А в день нашей встречи они только что вернулись из Нью-Джерси.
– А не помнишь, где именно в Нью-Джерси они были?
– Нет, но Фил говорил, что в детстве он где-то там провел одно лето.
– Случаем не в Браун-Миллз?
– Да, точно, Браун-Миллз. Именно так он и сказал.
– И как он выглядел при вашей последней встрече?
– В подозрительно приподнятом настроении, как будто декседрина наглотался. Все время шутил, а девочка смеялась. Создавалось впечатление, что ему поручили за ней присматривать, и он чувствовал себя обязанным все время ее развлекать. Выглядело это довольно странно. Я даже как-то неуютно себя почувствовал.
– А почему ты не взял с собой Каллен?
– Да он сам специально попросил меня об этом. Чтобы не было ни Каллен, ни Мэй. Тоже довольно странно – сам ведь знаешь, как он их обеих любил.
Мы проболтали несколько часов, а потом я собрался уходить, поскольку у меня была назначена еще одна встреча. Когда мы прощались, он попросил меня передать тебе, что скоро пришлет какие-то очень важные видеозаписи.
– А почему же он мне сам об этом не сказал?
– Потому что через несколько дней покончил с собой.
Если вы смотрели «Снова Полночь», то вам знаком городок Браун-Миллз, что в штате Нью-Джерси. Только в своем фильме Фил назвал городок Левреттом – в честь студенческого кампуса, где мы жили во время учебы в Гарварде.
И чего ему вздумалось снова ехать туда, да еще и с ребенком? Порой отдельные события изменяют или навсегда определяют наш дальнейший жизненный путь. Я говорю не только о браке или потере дорогих тебе людей. Для Стрейхорна таким событием стала смерть двух совершенно посторонних людей. Случилось это в то*лето, когда ему исполнилось десять, и он отдыхал в Браун-миллз.
Его родители сняли там домик у озера. Поскольку городок находился неподалеку от военной базы, поблизости жило множество семей военных. Фил подружился с детьми одного из них, и они все время играли вместе.
Их отец служил в военной полиции. Однажды, когда все дети сидели и слушали радио, стали передавать последние новости, и диктор сообщил, что неизвестный преступник застрелил двух офицеров военной полиции. Когда прозвучали фамилии убитых, и оказалось, что один из них отец его товарищей, Фил сорвался. Неизвестно почему, но он вдруг начал вскрикивать: «Рок-н-ролл! Рок-н-ролл!» Пришлось его на некоторое время поместить в госпиталь под наблюдение врачей.
Для одного лета этого происшествия было бы вполне достаточно, но несколько недель спустя он гулял у озера с другим приятелем, швыряя камешки в воду, и один из камушков вдруг во что-то угодил. Оказалось, это труп девушки. Стрейхорн стоял на берегу и наблюдал, как его друг вытаскивает утопленницу на берег. А потом вдруг опрометью бросился прочь с криком: «Это сделал Рок-н-ролл!»
После этого он много лет был одержим этим своим чудовищем, Рок-н-роллом. Когда бы ни случалось что-нибудь плохое, он всегда точно знал, кто это сделал. Если после какой-нибудь очередной безумной борьбы он просыпался ночью с криком и в поту, то знал, кто был виновником кошмара. У всех нас есть свои демоны, вот только демон Фила был связан с настоящей смертью и настоящим трупом.
Даже когда мы с ним учились в Гарварде, ему по ночам иногда снились эти кошмарные сны, и он просыпался с криком: «Рок-н-ролл!» Он как-то рассказал мне об их происхождении и о том, как с годами кошмар обрел лицо и тело, которые он впоследствии положил в основу образа Кровавика.
Попрощавшись наконец с Дэнни и повесив трубку, я почувствовал, что из головы у меня вот-вот повалит пар: Саша, Спросоня, Стрейхорн (живой или мертвый), ангелы, дьяволы, Браун-миллз…
Интересно, какого черта он делал со Спросоней в Браун-Миллз, штат Нью-Джерси?
Его видели в «Эль-Койоте» – мы отправились туда и стали задавать вопросы: ничего. Его видели в долине, в баре для голубых под названием «У Джека» – мы съездили и туда: ничего. Его видели на Родео-драйв… Мы потратили на расспросы три дня, прежде чем хоть что-то обнаружили. Я то и дело возвращался к видеокассетам, чтобы проверить, не появилось ли на них еще чего-нибудь, но напрасно. И я, и Уайетт обзванивали знакомых и знакомых этих знакомых до тех пор, пока у нас не покраснели и не начали болеть уши. По Лос-Анджелесу гуляет столько полностью противоречащих друг другу историй, что мы были вынуждены постоянно сравнивать наши записи, чтобы понять, имелась ли у нас уже эта информация или она противоречит той, которую нам удалось собрать.