– Спокойной ночи. – Вероника ушла.
Мужчины остались одни и несколько минут сидели молча, думая об одном и том же. Потом Игорь Васильевич начал снимать свой блестящий комбинезон, не раз спасавший ему жизнь во время боя в мире россинов.
* * *
Гибелев не подкачал и появился в лагере экспедиции с двумя телеоператорами и четырьмя корреспондентами Центрального телевидения (ОРТ, РТР и ВИД) и радио, а также с гостившим у него журналистом из Германии Гюнтером Кранцем. Поэтому ни выставить приехавших за пределы лагеря, ни помешать пресс-конференции Ивашуры, прошедшей на открытом воздухе при достаточно большом стечении народа, майор Сысоев не сумел. А может быть, этого ему не позволило сделать начальство. Во всяком случае, вел он себя тихо и незаметно и к вернувшимся путешественникам больше не приставал.
После обеда Иван и Тая уехали на вокзал без провожающих, чтобы без лишней суеты и огласки отбыть в Москву. Они хотели побыть дома, сообщить родителям о помолвке и отдохнуть от долгого путешествия по другим временам. В дальнейшем они решили не расставаться и сыграть свадьбу, как только позволит обстановка.
– Счастливые люди! – вздохнула Вероника, провожая глазами «девятку» Гришина с молодой парой, пока она не скрылась на околице города; академик лично захотел отвезти Ивана с Таей на вокзал.
– Ты говоришь так, словно завидуешь, – усмехнулся Игорь Васильевич. – Неужели такая женщина, как ты, может быть несчастливой?
– Несчастливой – не то слово. – Вероника поправила прическу. – Скорее невезучей. Не нашлось мужчины, чтобы я могла вот так, как Тая за Иваном, следовать за ним куда угодно, без оглядки.
Ивашура хотел было пошутить, но вовремя прикусил язык, чувствуя на спине чей-то взгляд. Оглянулся. На него от фургончиков экспедиции смотрел один из клевретов Сысоева, качок с пышным чубом. Вероника тоже оглянулась.
– Пойдем ко мне, хоть поговорим без соглядатаев.
– У меня другое предложение. – Игорь Васильевич понизил голос. – Сейчас я кое с кем повстречаюсь и кое-кому позвоню, потом зайду к тебе, и мы поедем в город, посидим в каком-нибудь жуковском ресторане. Возражения?
– Никак нет, начальник!
Ивашура наклонился, бережно взял руку женщины, поцеловал пальцы и быстро пошел к лесу. И Вероника вдруг поняла, насколько Игорь изменился. Он и раньше был решительным и смелым человеком, прекрасным организатором, целеустремленным и даже порой жестким, но теперь в нем чувствовалась иная сила – знание вселенских тайн, ответственность за судьбу не только людей, но и мира Земли, и это знание сделало его кем-то большим, чем просто руководитель экспедиции. Он имел право приказывать, оставаясь при всем при том галантным кавалером и мужчиной, ценящим в женщине красоту и ум.
В начале пятого они сумели оторваться от бдительного ока майора Сысоева, побродили по центру Жуковки, абсолютно провинциального, как и сотни других в российской глубинке, городка, а потом уединились за столиком частного ресторанчика «Ломотов и Ко», расположенного в переулке Мальцева, недалеко от местного рынка.
Женщины обычно любят, когда мужчина играет перед ними роль героя, босса, барина или благодетеля, но Игорь Васильевич Ивашура такую роль не играл, он был волевой натурой изначально, с рождения, и всегда знал, с кем и как себя вести. Его спокойный уверенный голос действовал на Веронику столь сильно, что она удивлялась сама себе, поддаваясь магии этого голоса, интонациям, завораживающим оттенкам, хотя сам Ивашура не прилагал к этому никаких видимых усилий. Он просто рассказывал разные истории, эпизоды похода по Башне, шутил часто и вел себя абсолютно естественно. И вместе с тем внутри него жили тревога и напряженность, Вероника чувствовала это с самого начала и в конце концов спросила напрямик:
– Игорь, тебя что-то беспокоит. Я еще ночью заметила, да и Сысоев не зря интересуется тобой. Что все-таки происходит? А я чую – происходит, и хочу помочь. И вообще… – она замолчала на мгновение, но преодолела естественную женскую гордость, – я готова всегда быть с тобой. Понимаешь?
Ивашура, словно споткнувшись на скаку, замолчал, пристально разглядывая ставшее пунцовым лицо собеседницы, ослепительно красивое от волнения и переживаемых чувств, в том числе – страха, что ошибается, что он не свободен или не чувствует то же самое, накрыл сильной рукой ее ладонь, сжал. Улыбнулся так, что ей стало больно и радостно одновременно, проговорил медленно:
– Я давно хочу того же. Но со мной будет неспокойно… если не сказать больше. А в последнее время – опасно.
– Переживу, – храбро заявила Вероника. – Рассказывай все.
И тогда он поцеловал ее в губы, не обращая внимания на обстановку, ресторанную суету и сидящих за соседними столиками посетителей.
Появление Ивана настолько поразило его мать и старенькую бабушку, что обе едва не слегли с сердечным приступом. Но все обошлось, женщины быстро отошли, а забота и уход за ними Таи, невестки, как догадались они, и вовсе подняли тонус и настроение «мамы Любы и бабы Маши».
Погостив у Ивана два дня, молодая пара отправилась к родителям Таи, проживавшим в Лобне; сама она имела квартиру в Москве, недалеко от станции метро «Царицыно». Естественно, Калашниковы обрадовались возвращению дочери, да еще с женихом. Оба уже похоронили ее в душе, прождав полгода и получив сообщение из милиции о том, что она пропала без вести. Отец, Николай Демьянович, профессиональный военный, побывавший в свое время в Чечне и списанный по ранению, работал заместителем комиссара Лобненского военкомата и попробовал искать дочь по своим каналам, однако правды не добился, пока не съездил в Брянскую область, к родственникам, и не выяснил, что дочь пропала аккурат в момент появления в здешних лесах жуткой Башни, «НеНЛО», как ее прозвали в народе: неопознанного нелетающего объекта. И вот дочь вернулась…
Разговоры затянулись за полночь, были охи и ахи, изумленные реплики Калашникова-старшего, в конце концов поверившего в реальность путешествия по шахте времени, а когда рассказчики притомились, их милостиво отпустили подышать свежим воздухом.
Июньская ночь была теплой и звездной. Над парком в стороне теплоцентрали вставала огромная из-за рефракции оранжевая луна. Одетые по-домашнему в спортивное трико Иван и Тая спустились к реке, остановились у воды, завороженные лунной дорожкой.
– Не верится, что мы побывали в прошлом, – прошептала Тая, – за миллиарды лет до Рождества Христова.
– И даже до рождения Вселенной, – отозвался Иван, обнимая девушку. – Признаться, я и сам с трудом верю в наш поход. Если бы мне кто рассказал подобное – рассмеялся бы ему в глаза! Но стоит вспомнить лифт, погони, «санитаров»… гибель Сурена и Миши… нет, все было! Что-то еще нам предстоит?
– Спасать Вселенную, – невольно улыбнулась Тая. – Несоизмеримые понятия – я и Вселенная, а надо же, как все переплетено: оказывается, от меня тоже зависит ее судьба!
– Ну, насчет несоизмеримости можно поспорить. Человек – тоже микрокосм, своеобразная Вселенная, и не в масштабах величие. Другое дело – наша взаимосвязь. Мы жестко сидим в узле, определяющем параметры Мироздания, а оно, в свою очередь, влияет на нас и определяет нашу линию поведения.