Иван отступил на шаг, но ничего не случилось. За дверью стыл абсолютный мрак, такой густой, что казалось, его можно черпать горстями. Иван включил фонарь, направил его луч внутрь и изумленно прищелкнул языком. Луч света бесследно терялся в черноте за дверью, словно это черное нечто поглощало его полностью, не рассеивая и не отражая.
– Яма? – спросила Тая, подходя сзади.
– Не похоже. Ни пола не видно, ничего… Видишь, даже луч не виден! Чертовщина какая-то!
Иван постоял, поворачивая фонарь во все стороны, но луч света освещал все в коридоре и ничего – за дверью.
– На, брось. – Тая протянула Ивану ключ. – От квартиры, у меня остался запасной.
Иван взвесил ключ в руке и бросил в темноту, как в воду. Томительная секунда, другая, и вдруг – удар! Стены и пол коридора дрогнули, по потолку промчался стремительный ручей голубого света, где-то раздался знакомый паучий вопль, снова удар, за ним – тяжкий гул, сотрясающий все здание…
Иван толкнул Таю на пол, упал рядом и прижал девушку к себе.
Гул стих. Еще раз по потолку коридора пронесся ручей света. Вернулись тишина и неподвижность.
– Все-таки мы, похоже, под землей, – спустя несколько минут сказал Иван, поднимая голову. – В каком-то подземном лабиринте, в сейсмически активной зоне. Похоже на землетрясение…
Тая тихонько засмеялась и села, отряхивая пыль с куртки.
– А я думала, что это из-за ключа.
Иван тоже засмеялся, глянул на дверь и осекся. Дверь была закрыта, и на ней светилась надпись: «Внешняя переходная зона хронопровода. Опасно для жизни! Не входить! Не открывать!»
Они шли уже шестой час подряд с небольшими остановками на отдых. Коридор не кончался, однообразный, как тоннель метро. Примерно раз в час раздавался гул и тряслись стены и пол, причем каждый раз это предварялось длинным тоскливым паучьим криком, то далеким, то близким, хотя сами пауки не показывались.
Обнаружились еще следы, тоже припорошенные новым слоем пыли, скорее всего, собачьи, а может, волчьи. Животное бежало во встречном направлении, потопталось у двери с надписью «Смотровой колодец» и побежало обратно. Иван пробовал открыть и эту дверь, но, как и в прошлый раз, открыть – открыл, но ничего не увидел: теперь за дверью была белая мгла, похожая на молоко, луч света увязал в ней, как в плотном тумане.
Правая стена казалась монолитом, но все же они нашли в ней свежую трещину, не настолько широкую, чтобы протиснуться в нее, но достаточную, чтобы заглянуть. За стеной располагался треугольный зал с круглой дырой люка в потолке, сквозь которую в зал сочился тусклый желтый свет и доносились уже знакомые звуки: всхлипы, пыхтение и какой-то непрерывный шелест.
– Все! – сказал Иван и стукнул стержнем о пол. – Пойдем назад. Все-таки с той стороны подземный мир разнообразнее.
Тая молча кивнула и облизнула сухие губы. Она устала, хотела пить и есть, и призрак голода поманил Ивана из темноты костлявым пальцем. Пить и есть было нечего, а до пролома в стене, через который они проникли в этот коридор и который таил хоть какую-то надежду, было не меньше двадцати пяти километров – пять-шесть часов ходьбы.
– Там впереди что-то лежит…
Иван оглянулся, напрягая зрение, и далеко по коридору, там, где сходились его стены, увидел какой-то предмет, холмик. До него было с километр, идти туда не хотелось смертельно, однако они нашли в себе силы преодолеть усталость и дойти до холмика. Им оказалось тело лежащего ничком человека в защитном френче и в ботинках пятидесятого размера.
Иван оглянулся на спутницу, перевернул незнакомца и отпрянул. Девушка вскрикнула, зажимая рот ладонью.
Лицо незнакомца представляло собой кровавое месиво, а в груди зияла выжженная дыра величиной с кулак. Вспомнился пистолет, стреляющий факелом огня. Не результат ли выстрела из него – дыра в груди?
– Кто его… так? – прошептала Тая.
Костров угрюмо оглядел коридор, но следов борьбы не увидел. Человека просто убили двумя выстрелами в упор, он явно не ожидал нападения.
Превозмогая брезгливость, Иван обшарил карманы убитого, но ничего не нашел, кроме махорочных крошек и пожелтевшего листка газеты с датой: 11 ноября 1942 года. Оглянулся на Таю.
– Может, возьмем его мундир?
– Ни за что! Я до него даже не дотронусь!
– Тогда поворачиваем.
Они направились обратно к началу коридора, откуда начали свое путешествие, но смогли продержаться на ногах лишь два часа. Дальше идти у Таи не хватило сил. Тогда Иван решил хоть немного поспать, устал он тоже изрядно, да и есть хотелось просто зверски. И не шел из головы убитый незнакомец в мундире времен Второй мировой войны.
– Как ты думаешь, за что его убили? – сонно спросила Тая, которую мучили те же вопросы.
– За дезертирство, – ответил Иван, снимая с себя куртку. – Если бы я знал, где мы находимся…
Постелили на полу у стены куртку Ивана, легли и накрылись зеленой штормовкой Таи. Девушка уснула мгновенно, доверчиво прижавшись к Ивану и положив голову ему на грудь. Несмотря на усталость, Иван долго не мог заснуть. Так и лежал, обнимая Таю, чувствуя пьянящую близость горячего девичьего тела и какую-то восторженную нежность к этой красивой умной девушке, сумевшей сохраниться неизбалованной в век быстрых знакомств и расставаний без сожалений. Ему нравилось, как она говорит, ходит, улыбается, нравилось, что она понимает все с полуслова, не жалуется на усталость и голод, что она доверчива, как ребенок, и при всем при том умеет вести себя в любой обстановке. Но Иван не знал, какие чувства испытывает к нему Тая. Она была ровна, дружелюбна – и только. Несколько часов в этом странном мрачном подземелье сблизили их больше, чем две недели у паучьего конуса в Брянском лесу, но что будет дальше? Иван гадать не хотел. Не удержавшись, он коснулся волос девушки губами и уснул, готовый защищать ее от любого врага.
Проснулся он от боли во всем теле. Тая спала в том же положении, ее волосы щекотали его шею. Он осторожно переменил позу, посмотрел на часы: прошло всего два часа. Оглядел пустой коридор – никого – и тут же снова уснул. И даже ежечасный гул и дрожь пола не могли их разбудить. Лишь через пять с половиной часов он проснулся окончательно.
– Ты знаешь, – сказала Тая, поворачиваясь к нему лицом, – мне было так уютно и тепло! И снилось, что ты меня целовал.
– Мне тоже, – пробормотал Иван, разминая затекшую руку.
– Что тоже? – Тая засмеялась. – Что уютно или что целовал?
– Ничего не снилось, – с сожалением признался он. – Но я бы не отказался…
Она мгновение смотрела ему в глаза, потом наклонилась, быстро поцеловала и тут же вскочила.
– Вставай, соня! Проспишь с тобой все на свете! Я такая голодная, что, если ты еще раз уснешь, я тебя съем.
Немного приободрившись, они снова тронулись в путь, стараясь не вспоминать мертвеца в коридоре. Конечно, Иван мог отбиться от любого вооруженного бандита, а то и двух-трех, но о серьезном сопротивлении группе профессионалов с огнестрельным оружием, не говоря уж об их странных пистолетах-лучеметах, не могло быть и речи. Оставалось уповать лишь на скорую разгадку подземного феномена да на счастливый случай. Почему-то Костров был уверен, что «десантники» бродят где-то по другим коридорам и труп в этом коридоре – дело не их рук. Приключение с Таей перестало казаться Ивану романтическим, но изменить что-либо было не в его силах.