— За что они тебя столь сурово? И вообще, как ты оказался на территории части?
— Наш способ возвращения из «буферной зоны» несовершенен, — сказал Утолин, растирая запястья рук. — После взрыва гранаты меня вышвырнуло точно в коридор штаба. До сих пор не знаю, почему. А так как я числюсь в бегах…
— Ясно. Хорошо, что мы успели вовремя. Тебя везли на аэродром?
— Хотели переправить в штаб округа в Волоколамске. — Утолин оглянулся. — Спасибо, что вспомнили обо мне. Нам надо держаться вместе, ибо только мы знаем, что происходит, и только мы сами можем постоять за себя и что-то изменить. Никто иной помочь нам не сумеет.
— Кир… — сказала Лилия.
— Что? — покосился на нее сосредоточенный Кирилл.
Она помолчала, откинулась на сиденье, глубоко вздохнула.
— Нет, ничего…
Утолин усмехнулся, посмотрел на водителя:
— Поздравляю, полковник. Похоже, ты времени даром не терял. А я, наивный, полагал, что у меня были все шансы завоевать сердце этой женщины.
Лилия покраснела, ответила сердитым взглядом на взгляд Кирилла и грозно сдвинула брови.
— Игорь, мне не нравятся твои шутки!
— Понял, — тотчас же откликнулся Утолин, — больше не буду. Прошу не обижаться, это во мне иногда просыпается человек.
Кирилл с интересом глянул на спутника:
— Интригующее заявление, капитан. Кто же ты на самом деле?
Утолин улыбнулся.
— Как поется в известной песне: «В этом мире я гость непрошеный». А вообще-то я всего лишь телесно проявленный процесс. Подпрограмма более высокого ранга, чем обычный человек. В своем мире я был оператором контроля.
— Что значит — телесно проявленный процесс?
— Это значит, что я, оператор иезода контроля Ювинга, внедрил свою психоматрицу в биопроцессор… э-э… в тело человека по фамилии Утолин. То есть проявил себя в вашей метареальности. Такое объяснение вам доступно?
— Вполне, хотя я не совсем понял, почему ты называешь тело человека биопроцессором.
— Потому что так оно и есть. Ваше тело представляет собой социально ориентированный биологический процессор или самоподстраивающуюся подпрограмму, носитель интеллекта.
— Интересная версия, — хмыкнул Кирилл. — Я такой еще не слышал. Что же ты в таком случае оплошал, если являешься подпрограммой более высокого ранга? Не смог убедить своих коллег отпустить тебя? Или сбежать?
Утолин не обиделся.
— Я перестал быть «богом сетей», а мой процессор, то бишь тело, требует дополнительной интенсивной настройки — информационной, энергетической и силовой. Когда вы меня освобождали, я как раз этим и занимался. В принципе я бы освободился и сам.
— Вот тебе высшее существо во всей красе, — с нарочитым осуждением проговорил Кирилл, выезжая на шоссе и прибавляя скорость. — Мы его спасли, а он даже спасибо не сказал… елепроявленный процесс.
— Пардон, — поднял руки Утолин. — Спасибо!
Кирилл и Лилия одновременно засмеялись. Потом Кирилл увидел догонявшую их машину дорожно-патрульной службы и посерьезнел. Еще больше увеличил скорость.
— Быстро они нас вычислили! Жаль, что моя «двадцатая» не ездит быстрее ста пятидесяти.
— Ничего, с гибэдэдэшниками мы справимся, — спокойно сказал Утолин. — Вполне может быть, они просто догоняют явного лихача, без всякой связи с моим освобождением. Нам бы только добраться до моей квартиры…
— Где ты живешь?
— Мой «процессор» живет недалеко от Речного вокзала. За Кольцевой повернем направо и сразу под мост налево. Останови, поговорим с мусорами.
Кирилл прижал машину к тротуару. Бело-синий «Форд» дорожного патруля с воем обогнал «двадцатку», встал впереди. Из него вышли двое инспекторов, и у Кирилла отлегло от сердца. Двигались инспектора неторопливо и уверенно, не хватаясь за оружие, видя в пассажирах задержанной машины лишь нарушителей правил дорожного движения. Если бы они получили приказ задержать их, они действовали бы гораздо жестче.
— Мы спешим по делу, — веско сказал Кирилл, предъявляя удостоверение. — Кое-кого надо догнать. Прошу расчистить трассу до Речного вокзала.
Лейтенант-инспектор глянул на фото Тихомирова, козырнул, вернул документ.
— Обеспечим, товарищ полковник.
Инспектора вернулись к своему «Форду», тот включил мигалки и сирену, двинулся вперед. Кирилл последовал за ним.
— Хорошая мысль, — одобрительно проговорил Утолин. — Теперь даже если они получат по рации приказ задержать зеленую «двадцатку», то не сразу сообразят, что это мы.
Лилия с облегчением вздохнула.
— Господи, так не хочется убегать, прятаться и защищаться!
Мужчины оглянулись на нее, посмотрели друг на друга.
— Где-то по большому счету она права, — сказал Кирилл. — Никогда не думал, что попаду в такую историю! Да еще при этом буду бегать от киллеров как заяц.
— Может быть, она и права, — меланхолически отозвался Утолин. — Хотя существует пословица, что женщина не права до тех пор, пока не заплачет.
Кирилл улыбнулся.
— Спелись, шутники! — с высокомерным сарказмом проговорила Лилия. — Вам бы в театре эстрады работать!
— Это мысль, — согласился Утолин. — Вот избавимся от корректирующих программ и пойдем в артисты.
«Форд» свернул под мост, выехал на улицу, ведущую к Речному вокзалу, и Утолин сказал:
— Мигни ему.
Кирилл посигналил фарами. Патрульная машина остановилась. «Двадцатка» поравнялась с ней.
— Благодарим, парни, — сказал Утолин, опустив стекло. — Дальше мы сами.
Инспектора ГИБДД помахали им руками, выключили сирену.
Утолин посмотрел на Тихомирова:
— Самое время менять транспорт. Твоя красавица безнадежно засвечена. Сворачивай во двор, бросим ее там.
— Бросим… Я, между прочим, за нее немалые деньги платил.
— Останемся живы — я тебе иномарку подарю.
— А как же Лаврик? Я собирался ехать к нему…
— Машину найти не проблема, а на твоей нас остановит ближайший же пост. Сворачивай налево, в переулок. До моей квартиры недалеко, пешком дойдем. Триста метров — не деньги.
Кирилл послушно свернул в переулок между домами и загнал машину во двор какого-то пакгауза. Вышел, помог Лилии, с грустью обошел машину кругом. Женщина понимающе кивнула, оценив его настроение, и слабо погладила пальцами его ладонь.
Ксебе домой Утолин гостей приглашать не стал. Извинился, сказал, что у него не убрано, и попросил подождать его во дворе несколько минут.