— Неужели вас не убедил последний опыт? Даже ваше вмешательство не повлияло на ход событий. Гибель Дарьи запрограммирована!
Стас побледнел, хотел ответить резкостью, но сдержался и упрямо сжал губы.
— Я никого не прошу мне помогать. Но я пойду туда, на Землю, как только придумаю способ изменения милиссы Дарьи.
Диана задумчиво оглядела отвердевшее лицо Панова, повернулась к Вадиму.
— Вы оба ненормальные.
— Конечно, — спокойно сказал Вадим. — Мы всегда пытаемся выкарабкаться из самых безнадежных ситуаций. К тому же нам есть что терять.
Глаза их встретились, и ему показалось, что в глубине глаз девушки на миг вспыхнул дивный свет ответных чувств. Только на миг…
— Ненормальные, — уже без осуждения повторила она, прошлась вокруг молча стоящих мужчин, повернулась к Панову. — Если вы все-таки во что бы то ни стало намерены спасать девочку, есть лишь один шанс… но он связан с непредсказуемым риском!
Стас побледнел еще больше, затем покраснел от прихлынувшей к щекам крови.
— Какой?!
— «Хронотупики». Еще мы называем их «хрономогилами». Это варианты реальности, «отпочковавшиеся» от основного тела Регулюма в многомерный «карман» в результате коррекций реальности. Время в таких «хрономогилах» закольцовано, и они медленно умирают, затухают, пока не кончится энергозапас «отбракованного» варианта. Можно попытаться поискать такую «хрономогилу», где Дарья жива.
Стас порывисто схватил Диану за плечи, прижал к себе, тут же отпустил.
— Извините… я просто психую… Как это сделать?
— Я попытаюсь вам помочь. Хотя, может быть, и не стоило бы этого делать, уж очень сильно подобные вскрытия «хрономогил» встряхивают весь Регулюм. Между прочим, вы и так своим появлением здесь здорово повлияли на реальность и не представляете, что происходит из-за вас в наше время.
— Что? — в один голос спросили Вадим и Стас.
— Практически объявлена война Равновесий. Социум перекраивается так быстро, что правительства меняются практически чуть ли не каждый месяц, особенно в России. Но об этом мы еще поговорим. Попробуйте пошевелить ваш эйконал, Станислав Кириллович, может быть, он подскажет, где найти нужный нам «хронотупик»?
Стас послушно закрыл глаза, напрягся, прислушиваясь к себе, покачал головой.
— Он включается только в моменты сильного нервного напряжения.
— Ладно, ждите меня здесь.
Диана исчезла.
Вадим от избытка чувств хлопнул Стаса по спине, вспомнил о его ране, тревожно заглянул в глаза.
— Прости, я забыл, не больно?
— Нет, — глухо ответил Панов.
— Какая девушка, да?!
Стас равнодушно кивнул, потом очнулся, посмотрел на оживившееся лицо друга, заметил блеск в его глазах и догадался:
— Ты в нее… влюбился?
— Ни в коей мере! — запротестовал Вадим, потом смущенно пригладил волосы и признался: — Не знаю… просто не представляю, что буду делать, если она исчезнет. Знаешь, такое впечатление, что, когда она появляется, у меня обостряются все чувства. Я даже на расстоянии слышу, как у нее бьется сердце.
— Экстрасенс ты наш, однако, — проворчал Стас. — Слышал поговорку: любовь обостряет все чувства, кроме чувства реальности? Вот, ответь мне, пожалуйста, на такой вопрос: если ты попал в прошлое с помощью хронотранса, то как здесь оказалась Диана?
Вадим задумался, искоса поглядывая на пламенную гору Солнца за стеной купола.
— Ну, не знаю, не спрашивал. Она меня сама нашла. Наверное, тоже воспользовалась хронотрансом.
— По твоим словам, это очень громоздкое устройство, установленное под землей, до него еще добраться надо, а твоя Диана свободно шастает из будущего в прошлое и обратно.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Размышляю вслух. Она, несомненно, красивая девушка и все такое прочее, я тебя вполне понимаю, но вдобавок ко всему я чувствую в ней глубину. Диана не просто абсолютник.
— А кто?
— Вот ты и спроси тет-а-тет, когда встретитесь. Интересно, каким образом она собирается выяснить, в каком из «хронотупиков» есть Дарья? Неужели у «волчиц» имеется такая статистика?
— Вот ты и спроси у нее, — передразнил друга Вадим. — Мы с ней как-то беседовали и коснулись темы оружия. Я спросил: почему «волчицы» не используют оружие из будущего или хотя бы из прошлого, сделанное теми же марсианами или там сатурнийцами? Ведь пользуются же они их средствами связи, пеленгации и хронотехникой. Знаешь, что она ответила? Не позволяют этические Законы.
— Регулюма?
— По-моему, всей Вселенной. И еще она сказала, что высокие технологии не имеют решающего значения в борьбе за власть в Регулюме, имеет значение лишь доступ к информации.
— Однако без высоких технологий невозможно реализовать свое преимущество, — возразил Стас. — Разве не так? Или хотя бы без более совершенной техники. Недаром же наши упыри подрались с «волчицами» за обладание психотронным оружием. Поэтому и Дарья погибла. — Стас помрачнел.
— Ничего, все образуется, — обнял его за плечи Вадим. — Диана найдет «хрономогилу», и мы спасем твою Дарью. Кстати, делать все равно нечего, давай обыщем эту древнюю базу. Вдруг оружие найдем, а то я как голый. Да и есть хочется.
— И побриться бы не мешало, — в тон ему ответил Панов, проведя ладонью по заросшей щетиной щеке. Потом вспомнил о чем-то, полез в карман куртки и достал красивую рукоять, оказавшуюся складным ножом. Нащупал скрытую кнопку, с тихим щелчком из рукояти выстрелило льдисто-черное лезвие вычурной формы.
— Держи, только не порежься, он очень острый. Это мне спутник инбы подарил, когда я их встретил на мосту.
— Интересный ножичек.
— Мономолик называется, уж не помню почему.
— Вероятно, из-за способа заточки — до мономолекулярной толщины. — Вадим с восхищением повертел нож в руках, срезал им кусочек ногтя, процарапал на полу свое имя. — Ух ты, даже камень режет! И уравновешен хорошо, метать можно. Так ты мне его даришь?
— Бери, — великодушно махнул рукой Стас. — Я все равно не мастер сражаться на ножах.
Он прошелся по блестящему коричневому полу марсианской базы, выключил оптическую прозрачность стен — свет Солнца все же был слишком ярок и плотен, и нашел в полу двухметровую, просвечивающую золотом окружность. Это был люк на нижние этажи базы, вернее, нечто вроде лифта. Стоило Стасу и Вадиму расположиться в центре окружности, как весь круг, очерченный светящейся линией, начал плавно опускаться вниз, в темноту. На глубине примерно пяти метров он остановился, в помещении вспыхнул светильник в форме трезубца и высветил пучки труб, идущие параллельно друг другу, пересекающиеся под прямыми углами или образующие вертикальные батареи. Трубы серебрились толстым слоем инея, и в этом огромном и, судя по всему, подземном пространстве царил довольно приличный мороз, по оценке Вадима — не менее двадцати градусов по Цельсию. Да и дышалось здесь не так, как наверху, под куполом, воздух был плотнее и удушливее.