Кленову казалось, что он медленно погружается в зыбкое болото слов, странно закольцованных фраз и таких же бессмысленных действий.

— Мы предоставим вам все материалы и создадим условия для их изучения. Я дам распоряжение своим референтам, вы получите материалы по любой интересующей вас отрасли.

«И утону в потоке ни о чем не говорящих цифр», — со злостью подумал Кленов.

Вслух же сказал:

— Отчеты я успел изучить в столице. Меня интересуют некоторые конкретные факты, в них не отраженные.

— В наших отчетах мы отражаем все, абсолютно все. Конечно, при их объемах одному человеку трудно за всем уследить.

— Группа специалистов изучала их содержание в главном вычислительном центре. Их выводы, прямо скажем, неутешительны.

— Чем же вызван столь пристальный интерес к нам со стороны федерального правительства? — Сами выводы, казалось, Адамова не интересовали вовсе.

— Прежде всего катастрофическим падением инициативы и общественной активности со стороны ваших граждан.

— Вряд ли эти выводы верны. В последних выборах, к примеру, участвовало девяносто восемь процентов взрослого населения страны, разве это говорит о падении общественной активности?

— И девяносто девять процентов из них проголосовали за ваш Совет в полном составе.

— Это не имеет никакого значения. У нас единый Совет. Наличие каких-то фракций, различных программ лишь затруднит развитие нашей маленькой изолированной колонии. В других крупных поселениях такие методы, возможно, оправданы, но не у нас.

Адамов потерял к беседе всякий интерес. Казалось, иногда он почти засыпал, хотя Кленов подозревал, что это всего лишь игра, стремление показать собеседнику, как сильно тот злоупотребляет его временем и вниманием. Ему оставалось в условиях этого вежливого равнодушия добиться хотя бы самого главного. Хотя бы того, без чего он не мог продолжать здесь свою работу.

— Мне нужна лаборатория, группа хороших органиков и биологов. Распорядитесь также, чтобы ваш Отдел но перемещенным лицам выдал мне все материалы по некоему Гравову. Роману Гравову. Он прибыл к вам примерно четыре месяца назад.

— Конечно, конечно! Я немедленно распоряжусь! — Сонливость председателя мгновенно исчезла. Обрадованный Адамов стремительно вылетел из-за стола для прощального рукопожатия.

— Да, и еще. Мне потребуется персональный кар с индивидуальным питанием.

— Вы можете воспользоваться моим личным. Так у вас будет меньше неприятностей с дорожной полицией. Персональные кары у нас, знаете ли, запрещены. Только члены Совета имеют право ими пользоваться, но для вас мы, естественно, сделаем исключение.

Глава 6

Впереди, за подземным причалом, ворочалась живая ядовитая масса воды. С каждым приливом она поднималась на метр и через шесть часов вновь опускалась до прежней отметки. Шли третьи сутки изнурительного ожидания и полной неизвестности. Силы Романа были уже на исходе.

Иногда по подземной лагуне проходили странные кольцевые волны, возникало и гасло свечение каких-то микроорганизмов, способных жить в этом растворе фтористого водорода с примесью цианидов. Роман знал, что даже кожный контакт с этой водой для человека смертельно опасен.

Приходилось признать, что он сам загнал себя в ловушку, из которой не было выхода. Вода во фляге почти кончилась. Продукты тоже подходили к концу, и если в течение двух ближайших дней ничего не изменится, ему все же придется, прежде чем он окончательно ослабеет от голода и жажды, предпринять попытку вернуться через грот. Возможно, она удастся, хотя шансов ничтожно мало.

Угнетающе действовало однообразие обстановки: неменяющееся освещение и почти полная тишина, нарушаемая лишь монотонными громкими шлепками крупных капель воды, сочившихся из какой-то трещины в потолке грота. Эти шлепки раздражали Романа больше всего. Дробясь и отражаясь вместе с эхом от сводов грота, они лезли в уши неустанно и методично. Иногда они казались ему маятником гигантских часов, отсчитывающих секунды его жизни, иногда ударами молота по наковальне, вместо которой он все чаще и чаще ощущал свою собственную голову. И если, забывшись на несколько минут, Роман отдавался этому ритму, тот уводил его в сторону весьма странного состояния. Начинало казаться, что стены грота становятся непрочными, что они слегка деформируются, постепенно и незаметно уменьшая его жизненное пространство.

Капли все падали. Им не было ни конца ни края. Они падали так, наверное, не одну сотню лет и будут падать еще столько же, выращивая на потолке пещеры каменную сосульку сталактита. Его прах истлеет, кости превратятся в пыль, а вода все еще будет падать с потолка, и не умолкнут эти шлепки или удары. Тяжелые удары молота словно пытались разрушить стену у него за спиной.

В который раз он обернулся. За спиной кто-то, конечно, стоял. Кто-то невидимый и огромный… Впрочем, не совсем невидимый.

Тусклой линией обозначился едва заметный контур, обрисовался ярче.

Постепенно линия стала наливаться синим огнем, одновременно она становилась тоньше, а все, что попадало в нарисованную ею ослепительно замкнутую кривую, исчезало из поля зрения, наполняясь изнутри непроглядной тьмой. Роман сидел слишком близко и не мог видеть всей фигуры. Зато хорошо разбирал детали: когтистую лапу, абрис крыла, контуры огромной головы, подпиравшей потолок. Фигура оставалась совершенно плоской. Все внутри светового контура поглощала непроницаемая плотная тьма, Роман воспринял появление светящейся фигуры как нечто вполне естественное: его состояние в этой полной изоляции рано или поздно должно было разрешиться какой-нибудь галлюцинацией. Однако существо выглядело слишком уж реально, слишком подробно воспринимались сознанием многочисленные детали.

— Кто ты? — спросил Роман, и существо, к его удивлению, ответило, хотя звука голоса он так и не услышал:

— Я тот, кого ты хорошо знаешь.

— Я тебя не знаю.

— Не помнить и не знать — не одно и то же.

— Я тебя не знаю! — упрямо, с возрастающим беспокойством повторил Роман.

— Да полно! Так ли это? А впрочем, как хочешь. Для нашей беседы это не существенно. Вспомни хотя бы шар.

— Шар?..

— Да-да, шар! Полый металлический шар, так часто виденный тобою в ночных кошмарах.

— Откуда тебе знать о моих кошмарах?

— Может быть, я и сам оттуда. Кусок тьмы, из мира тьмы. Часть твоих кошмаров.

— Тогда уходи, откуда пришел. Я не нуждаюсь в кошмарах, ставших реальностью.

— Это не так просто. Да, в сущности, и не важно.

— Не понимаю.

— Даже если я уйду, я все равно останусь. Если не как данная сущность, так в чем-то другом. Мы многолики и вездесущи, мы умеем просачиваться, проникать и затем становиться из малого великим. Даже если не мы сами наши мысли, желания, планы остаются вместо нас. Вселяются в ваши мысли. Искажают ваши планы. Вчера еще у вас был друг — сегодня он позавидует вам и уйдет. Ему покажется, что это вы позавидовали ему или, того хуже, обидели, не проявили должного почтения. Причин множество, результат один: все это работает на нас. Помогает увеличиваться нашей сущности и уменьшаться вашей. Рано или поздно выиграет кто-нибудь один.