Сколько еще может продолжаться поединок с неумолимо свистящим в ушах потоком воздуха? Час, два? Ему казалось, он провел внутри трубы целую вечность.
Был момент, когда он почти разжал ладонь, державшую верхний стальной поручень. Мысль о том, что его борьба совершенно бессмысленна, что рано или поздно ему все равно придется уступить потоку воздуха, почти доконала его. Он не рассчитал сил, взялся за дело, которое не способен довести до конца, рано или поздно такое может случиться с любым.
Он так и не понял тогда, что его удержало. Возможно, мысль о том, что, если он сдастся, некому будет остановить Асохина и банду зверей, которая вокруг него соберется. Неверов знал, как это бывает. Службе безопасности внешних колоний довольно часто приходилось заниматься делами изолированных человеческих поселений, превращенных в ад одним или несколькими обезумевшими фанатиками, возжаждавшими власти над своими согражданами.
Сначала они отвергали все принятые человеческим сообществом законы, затем устанавливали собственные правила…
Он знал, кого эти правила унизят и превратят в рабов в первую очередь тех, кто по своему служебному положению раньше стоял выше этих людей или располагал большим, чем они, богатством и властью…
Слишком хорошо Неверов помнил, какое впечатление произвели на него самого синий камень бирюсита и та, что его носила…
Ею Асохин займется в первую очередь… Подумав об этом, Неверов стиснул зубы и вновь передвинул руку вперед и вверх, хватаясь за очередную скобу.
Совершенно неожиданно рев урагана в его ушах перешел в тихий свист. Не сразу Неверов сообразил, что именно произошло. Узкий вертикальный проход воздушной шахты кончился. Его голова и плечи находились в широком магистральном канале, проложенном под полом палубы. Здесь давление воздуха резко снижалось, а искусственная гравитация корабля из коварного врага превратилась в союзника. Больше не было необходимости карабкаться вверх по узкой трубе, преодолевая яростное сопротивление встречного потока воздуха. Вот только Неверов по-прежнему не знал, что ждет его впереди… Теперь все зависело от того, не ошибся ли он в Грегори Делони и не предаст ли тот его в самую ответственную минуту, сможет ли справиться с поручением, сумеет ли передать сообщение боцману?
Без этого весь его сумасшедший рейд терял всякий смысл. Для того чтобы восстановить подачу энергии в рубку, людям Асохина потребуется совсем немного времени. Только полная синхронность в действиях могла обеспечить успех этой экспромтом задуманной и слишком рискованной операции. Лишь теперь, после долгого пути вверх, Неверов полностью оценил, насколько она была рискованна. Но изменить что-либо сейчас было уже не в его власти.
Он походил на минера, заложившего фугасы в основание моста и повернувшего рукоятку взрывной машинки. Если расчет окажется безошибочным мост рухнет. Но при малейшей ошибке взрыв может уничтожить самого минера…
— Так, говоришь, ты попал в него?
Асохин стоял перед самыми дверями рубки. Через ее порог не смел переступить никто. Даже самые доверенные лица нового капитана сидели в небольшой комнате, прозванной командой «предбанником». Здесь был и боцман. Украдкой Грегори следил за ним, стараясь заметить хоть какую-то реакцию на свое сообщение. Но лицо боцмана оставалось совершенно бесстрастным.
Панические мысли метались в голове юноши. Крупные бисеринки пота выступили на его лбу. «Они прикончат меня, как только я отдам записку…»
— Я попал в него не сразу. Только со второго выстрела.
— Это по крайней мере объясняет след от ожога на твоем лице. Но насколько я знаю, Неверов редко дает возможность противнику выстрелить вторично… Ты что-то слишком нервничаешь, парень! Что ты сделал с трупом?
— Как вы и велели, я не стал тащить его к мусороприемнику, спустил на лифте вниз, в грузовой отсек, и там спрятал.
— Это придется проверить. — Асохин мельком взглянул на часы и кивнул боцману. — Запри его пока на гауптвахте, что-то я не слишком доверяю этому «коммандос».
Дверь за Грегори уже почти закрылась, и тот наконец решился. Терять ему теперь было нечего.
Когда записка оказалась в руке боцмана, тот отреагировал на это событие так же бесстрастно, как и на сообщение Грегори о гибели Неверова. Казалось, лицо этого гиганта вытесано из камня.
Молча закрыв дверь, боцман нажал на пластинку электронного замка…
Щелкнули засовы, но записка осталась там, снаружи, в ладони боцмана. По крайней мере, в этом Грегори не сомневался, а значит, ждать решения своей судьбы ему осталось совсем недолго.
Наконец в сплетении желтых пластиковых труб энерговодов Неверов нашел нужную. Собственно, если бы все они для проведения ремонтных работ не были бы обозначены соответствующими номерами и если бы боцман не помнил нужного ему номера…
Неожиданная мысль заставила Неверова похолодеть.
Почему, собственно, он решил, что боцман сказал ему номер энерговода, ведущего к рубке? Что, если этот энерговод с четкой восьмеркой обеспечивает работу механизмов их собственных отсеков? Что тогда? Простой и коварный план, способный уничтожить противника его собственными руками.
У него было слишком мало времени, для того чтобы по настоящему оценить людей, с которыми теперь, волею обстоятельств, ему приходилось работать. Одной интуиции порой бывает недостаточно, для того чтобы обнаружить предателя. Но у него не было в запасе ничего, кроме интуиции… Однако она в данном случае противоречила элементарной логике. Все члены его команды считали боцмана чуть ли не другом Асохина, во всяком случае, его верным слугой. Переход его в противоположный лагерь произошел при обстоятельствах, весьма не подходящих для добровольного принятия подобного решения. Что-то здесь было неправильно.
Сомнения обрушились на Неверова с такой силой, что он чуть не повернул обратно и, лишь вспомнив о коварном спуске, пройти который в обратном направлении не было никакой возможности, решил идти до конца.
Впереди, метрах в пяти, светилась решетка люка, ведущего в помещение рубки, — во всяком случае, именно так обозначил его боцман на своем плане.
По крайней мере это он мог проверить…
Осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума, Неверов преодолел ползком последние метры и приник лицом к решетке.
Внизу, прямо под ним, находилась управляющая рубка… Впрочем, это само по себе еще ровным счетом ничего не значило. Нетрудно было догадаться, что он это проверит, прежде чем начнет резать кабель энерговода…
За широким подковообразным пультом расположился Асохин. Сейчас его кресло было отвернуто от пульта, и он сидел лицом к открывавшейся двери.
Решетка воздуховода была достаточно большой, и Неверов мог видеть все помещение рубки.
Вошел боцман и молча протянул Асохину серый клочок бумаги. Неверов узнал этот клочок сразу, как только увидел. Он почувствовал, что бессильная ярость и горькое сожаление о собственной ошибке заполнили его мозг.