В лагере экспедиции повисла тишина.
Джайлс, который находился в компании Хойла и его молодых коллег, собравшийся было идти к Киллеру и затеять скандал, вернулся в палатку, глянул на экран телемонитора с чувством непоправимости случившегося и понял, что, если не предпринять что-нибудь умное, дальнейшие события окончательно выйдут из-под контроля и станут непрогнозируемыми. Хойл оторвался от экрана, чтобы оглянуться на возглас сенатора и пробормотать:
— Когда-то говорили, что дурак — сложное понятие, включающее бедность, честность, благочестие и простоту [86] , но к этому классу дураков адмирал Киллер не принадлежит. Сенатор, его надо остановить. Он может подумать, что биурс вернулся отомстить, а это скорее всего не так.
Джайлс добрался до штаба Киллера в тот момент, когда тот отдавал приказ отряду ВВС атаковать «зловещих» пришельцев.
— Верни штурмовики! — Запыхавшийся сенатор вытер лицо платком и отпихнул адъютанта Киллера, который пытался его остановить. — Физики говорят, что это не есть демонстрация силы или угроза. Биурсу хватило бы и своей мощи, чтобы наказать нас. Пусти вперед ученых.
— Под моим началом ученых тоже хватает, — скривил губы Киллер; он потягивал гимлит [87] , закусывая уткой на листьях спаржи и не отрываясь от экрана монитора, — и они не хуже разбираются в таких вещах. Во-вторых, ты забываешь, что ни на один призыв вернуть двух наших парней он не ответил.
— Значит, не понял.
— Ну да, конечно. Дракон понял, «конь», так сказать, а всадник нет. Чушь! Все он прекрасно понимает. А за это наказывают! Зачем он уничтожил роботов?
— Но ведь вы его сами спровоцировали! — Изумленный сенатор рухнул на сиденье рядом.
— Вот! — Киллер поднял вверх палец, ни капли не чувствуя себя виноватым. — И ты его пожалел! Урода! А кто-то из классиков, кого так любит твой умный Хойл, говорил: мужчина должен быть воспитан для войны, а женщина для отдохновения воина, все остальное — лукавство.
— Безумство, — поправил Джайлс, который тоже читал Ницше.
И в это время «эф-шестнадцатые» вышли на цель.
Существо, на котором прилетел ксенурс, только издали и только когда на нем сидел двутелый гигант, было похоже на земную манту. Стоило «динозавру-медведю» слезть, как «манта» встала на дыбы и превратилась в помесь гигантской кобры с богомолом. Смотреть на это чудище было тошно и страшно.
Ксенурс обошел Тихоню кругом, нагибаясь к нему то левым, то правым телом, постукивая снизу по корпусу сверхдракона, — послышались металлические поющие удары, — так постукивали когда-то молотками механики по колесам старинных паровозов и вагонов. Затем нагнул голову суперзавра, так что она ушла из поля зрения замерших людей. Послышались новые звуки: треск, звон, скрипы. Тройной гребень на шее Тихони — его антенна-воротник — заискрился мелкими голубыми разрядами. Тела людей свела судорога, но не болезненная, почти приятная.
— По-моему, он нас не замечает, — заметил Кемпер. — Сейчас возьмет, сядет и раздавит. Давай покричим?
Алиссон улыбнулся, заинтересованный происходящим.
— А по-моему, нам ничто не угрожает. Эта зверюга, полунасекомое-полукобра, всего-навсего наземный транспорт ксенурса.
Словно вспомнив о седоках, двутелый колосс вдруг протянул лапу, раскрыв девятиметровую «ладонь» веером, накрыл прозрачный пузырь над седлом и перенес пузырь вместе с людьми, как воздушный шарик, на черную почву этого мира. Затем снова занялся обстукиванием и обслушиванием суперзавра.
Ошеломленные и слегка оглушенные седоки — удар о прозрачные стенки шара был приличным — не сразу пришли в себя. Флегма Алиссона и природный оптимизм Кемпера были поколеблены не столько необычностью свершаемого, сколько непризнанием в них ксенурсом равных себе по разуму партнеров. Да и несопоставимость масштабов людей и гигантских существ действовала на психику, подавляла и отвращала. Смотреть на «кобробогомола», закрывшего собой половину горизонта, было не слишком весело. Что же касается двутелого негуманоида, по мнению Алиссона, он был достаточно вежлив, проявляя минимальную в данном случае заботу, но и только. О контакте речь не шла, ксенурсу он был не нужен.
По-видимому, ксенурс удовлетворился осмотром суперзавра, потому что подал неслышимую команду, и «кобробогомол» послушно принял горизонтальное положение, превращаясь в «манту». Новая команда — тихий световой всплеск в мозгу Алиссона, — и Тихоня взгромоздился на «манту», раскорячился, вставляя лапы и голову в выемки на горбу летающего чудовища. Последним на живую гору влез ксенурс, уселся в седле Тихони, едва не доставая головами потолка-неба. Затем взялся обеими лапами за воротник на шее суперзавра, и вся эта конструкция исчезла. Ни вспышки, ни звука, ни дуновения ветерка.
Кемпер очнулся от недоверчивого изумления первым, разразился бранью и восклицаниями. Алиссон пришел в себя позже, сделавшись рассеянным и задумчивым. Он размышлял и делал выводы.
— Симбиоз!
— Что? — остановил бурный монолог летчик. — Ты о чем? Ты понимаешь, что он нас бросил?! Ссадил, забрал «коня» — и аллюр три креста!
— Симбиоз, — повторил Норман. — Носитель, конь и наездник. И сдается мне, что каждая часть этой троицы разумна по-своему. Нет, он нас не бросил, — сказал Алиссон уже уверенней. — Он просто проверяет способность Тихони работать в одной упряжке. Я даже думаю, что Тихоня искал и нашел именно тех, с кем должен был соединиться давно… хотя это спорно. И тогда мне понятно, куда мы попали. Две плоскости — и ничего больше. Экотон.
— Попроще, док, я не шибко грамотен.
— Экотон — пограничная зона между сообществами. На Земле это опушка леса, берег реки, а здесь, в мире чужих гигантов, он выглядит так. Хотя, может быть, это лишь мы, люди, со своими несовершенными органами чувств, видим этот мир таким, а ксенурсы и иже с ними видят его другим.
Кемпер вздохнул, помолчал немного, постучал по шлему.
— Звенит. Пустая голова — источник звона. И вообще я хочу есть, пить, спать и… домой.
— Я тоже, — засмеялся палеонтолог. — Неведомое и непонятное хорошо для организма в малых дозах, как яд. Подождем, он вернется. На, глотни виски.
Летчик отбросил кольчужную маску с нижней части лица и приставил ко рту флягу.
Неизвестно, почувствовал ли двутелый пришелец тревогу или просто был готов к коварству людей, дважды пытавшихся усыпить его, но на залп шести управляемых ракет «Мейверик» с трех самолетов «F-16А» «Файтинг фалькон» он отреагировал мгновенно, выпустив огромное черное облако. Впрочем, говорить «выпустил облако» было неправильно: просто воздух над районом в радиусе километра, в центре которого находились биурс, жуткий кобробогомол и суперзавр Индра, вдруг стал абсолютно непрозрачным, напоминая черную грозовую тучу! Ракеты вонзились в эту куполовидную тучу и… не взорвались! А затем в действие вступил Индра-Стрелок, для которого туча, наверное, была прозрачной. Две трассы гамма-луча поразили два самолета, а третья повредила вертолет «Хью кобра», неосторожно приблизившийся к зоне боевых действий.