В квартире разговаривали двое, что-то передвигая, роняя и переворачивая. И стонала Вера!
Северцев задержал дыхание, нажал на дверь, кивнул сам себе с удовлетворением: гости не заперли ее за собой, проявив элементарную небрежность. Ломать замок не придется. Затем толкнул дверь от себя и в два прыжка ворвался в гостиную.
Вера сидела на стуле, привязанная к нему скакалкой. Рот ее был стянут полотенцем.
Гостей действительно оказалось двое. Один был сед, сухопар, высок, одет в добротный летний костюм с галстуком. Второй был шире его вдвое, накачанный, в рубашке, лопавшейся на могучей груди, длинноволосый и небритый. Оба планомерно обыскивали гостиную и спальню, выбрасывая вещи из шкафов и комода. На прыжок Северцева они отреагировали одинаково: медленно — по его оценке — оглянулись, подняли брови, в глазах — хищная безмятежность и цепкая сосредоточенность, ни капли страха, — и лишь мгновение спустя потянулись за оружием. Однако Олег действовал намного быстрее, преисполненный холодной ярости.
Седой получил удар ногой в горло и, отлетев к двери спальни, успокоился на пороге, не успев вытащить пистолет из-под борта пиджака.
Его длинноволосый напарник, налитый бычьей силой, удар по челюсти практически не заметил, вытащил из-за спины пистолет с глушителем, и Северцеву пришлось сначала бить по бицепсу здоровяка, лишая его возможности стрелять, а потом обрабатывать болевые точки на теле противника. Упал качок только после четырех попаданий — в нервные узлы над ключицами, в межгрудинную ямку и в шею. Проследив за падением громадной туши, от которого содрогнулся, казалось, весь дом, Северцев быстро освободил Веру и, как смог, успокоил.
— Теперь звони в милицию, — сказал он, склоняясь над визитерами и обшаривая их карманы.
У длинноволосого качка в карманах брюк не оказалось никаких документов. У седого в кармане пиджака обнаружилось удостоверение полковника юстиции. Работал он, судя по всему, в Генеральной прокуратуре.
— Ничего себе! — озадаченно покачал головой Северцев, рассматривая малиновую книжечку с золотым российским гербом.
— Что ты нашел? — всхлипнула заплаканная Вера.
— Это не простые бандиты. Это бандиты, наделенные государственной властью. Ты позвонила?
— Сейчас… там занято…
— Не надо никуда звонить, — раздался из прихожей чей-то знакомый голос.
Северцев, кляня себя за потерю бдительности, выхватил пистолет и отпрыгнул к буфету, целясь в появившуюся в проеме двери фигуру. И опустил пистолет. Это был Виктор Красницкий. В руке он тоже держал пистолет, но гораздо более экзотической формы. Имплантор, всплыло в памяти название оружия, о котором предупреждала Варвара.
— Не суетись, Север, — угрюмо оскалился актер. — Я выстрелю первым, а от разряда этой машинки уйти невозможно.
— Имплантор…
Брови Красницкого прыгнули вверх.
— Тебе уже и это известно? Жаль. Теперь тебя придется обрабатывать по полной программе. Надо было сразу тебя запрограммировать, как только мы встретились.
— Это была твоя ошибка.
Виктор внимательно посмотрел на друга.
— Да, это была моя ошибка. Я хотел помочь тебе. Дай-ка сюда синхрон. Осторожнее, не касайся кнопок, иначе улетишь на «ось S» трупом.
Северцев молча бросил Виктору аппарат.
Вера, переводившая взгляд с одного на другого, опомнилась.
— Кто вы такой?! Что вам нужно?!
Виктор что-то перещелкнул на рукояти своего грозного пистолета, направил ствол на Веру и выстрелил.
Раздался тихий писк.
Вера широко раскрыла глаза и опустилась на пол.
Северцев рванулся было к ней и замер, заметив движение ствола оружия в свою сторону.
— Успокойся, мастер, она просто уснула. Ни к чему ей слушать наши споры. А разговор у нас будет долгий.
— Она ничего не знает.
— Тем лучше. Значит, будет жить. Что ты с ними сделал?
Виктор пошевелил носком туфли плечо седого, не спуская при этом глаз с Олега, потом гиганта-качка.
— Надо же, еще никто никогда так качественно не ронял Ефима. А ведь он известный борец, медали имеет. Но к делу. Сядем поговорим? Только не надо демонстрировать свое мастерство рукопашки, лишь усугубишь свое положение. А то я тебя знаю, начнешь строить планы, выкарабкиваться… Обещаешь?
— Кто ты? — сцепил зубы Северцев.
Виктор поднял с пола синхрон Олега, качнул стволом имплантора, приглашая его сесть.
В квартиру вошли несколько человек, заглянули в гостиную.
— Заберите ребят, — сказал Виктор, не оглядываясь. — Я скоро спущусь.
Противников Северцева с трудом привели в чувство, увели. Виктор и Олег остались одни, если не считать потерявшей сознание Вероники. Олег перенес ее на диван, сел в кресло. Красницкий занял второе кресло, у торшера, опустил пистолет на колено.
— Итак, дружище, начнем знакомиться?
Северцев промолчал, исподволь начиная готовиться к изменению своего незавидного положения.
Казалось, он был готов ко всему, к любым неожиданностям, к самым невероятным поворотам судьбы. Но то, что он услышал от Виктора, не укладывалось в голове. Все знания о времени, о Вселенной, о физических законах после речи Красницкого сразу оказались перевернутыми, и Северцев уже не мог объективно оценивать свой опыт, услышав из уст друга удивительную историю Мироздания, к тайне которой он случайно прикоснулся.
Они сидели в гостиной Веры, пили холодный морс, Виктор говорил, изредка набрасывая на листах бумаги схемы и графики, а Северцев слушал, молчал, пытался разобраться в предлагаемом материале, но больше — в своих ощущениях, и погружался в омут нового знания все глубже и глубже. Пока не взбунтовалось осоловевшее от избытка информации сознание.
— Хорошо, — сказал он наконец севшим голосом. — Я понял. Теперь давай обо всем снова, не спеша, по порядку, а я буду задавать вопросы и направлять. Идет?
— Идет, — улыбнулся Виктор, глаза которого ни на миг не утратили мрачной сосредоточенности.
Вера на диване шевельнулась, он поднял было лежащий на столике перед собой пистолет-имплантор, но Северцев загородил женщину грудью.
— Не трогай ее!
Виктор пожевал губами, пребывая в сомнении.
— Опасно, если женщина проснется, как говорил поэт. Она не должна ничего слышать и знать…
— Второй импульс твоей машинки убьет ее или превратит в инвалида до конца дней. Я физик и знаю, как действует на человека электрический разряд.
— Имплантор — не электрошокер, он действует на психику. Мы называем его «просветлителем».