И я готов был поклясться, что видел, как под корпус погибшей машины юркнула та самая человекоподобная тварь в противогазе, которая недавно чуть не убила меня.
— Да что ж это такое?! Что случилось?! Куда делся лес? Где мы?
Я не знал, что и как еще спросить, чтобы в голове стихла буря изумленных мыслей.
Я продолжал паниковать, осматривая окрестности, и выстреливать вопросы, некоторые вслух, а некоторые, в основном состоящие из матов, про себя. Как же это так? Что за бред? Вот же хатка, погреб, кривой забор, все как и раньше — «третья улица Строителей, дом двадцать пять, квартира двенадцать». Только это уже не «Москва» и даже не «Ленинград», а какой-то «Чукотский автономный округ»!
— Чего я еще не знаю, батя?!
Я задал последний, контрольный вопрос, после серии абсолютно идиотских, извергнутых из глубин души высоким давлением эмоций.
— Лучше скажи мне, сына, что ты вообще знаешь о Зоне, а я тебе постараюсь растолковать все остальное. — Дед оторвался от бинокля и взглянул на меня с добродушной улыбкой на морщинистом лице. — Правда, для меня будет проще, чтоб ты позабыл все, что до этого узнал. Переучивать — оно всегда труднее, чем с белого листа учить. Ну чего, готов, орел?
— К чему именно? — Я стоял и все еще пытался дать произошедшему любое логически приемлемое объяснение, но тщетно.
— Я тут подумал, если не могу сам тебя провести к кордону, то хоть попытаюсь обучить в должной степени, чтобы ты смог до него как-то доползти самостоятельно. — Старик спрятал бинокль под свою необъятную телогрейку. — И вопросы придержи до поры. Ответы на многие из них придут сами. А чего подсказать нужно, так это я с радостью, но понемножку делать буду. Информация, она тоже может и лекарством, и ядом быть для головушки. Все зависит от дозы и последовательности ее употребления. Ну чего, поехали?
Дед моего ответа ждать не стал, спустился вниз с холма и направился к едва видневшейся тропинке. Ступил на нее, но, не пройдя по ней и десяти шагов, остановился. Я догнал его и выглянул из-за плеча старика. Впереди, прямо на протоптанной дорожке, кружилась листва, причем и малейшего ветерка не наблюдалось. Над землей знакомо пульсировал воздух, выдавая присутствие аномалии.
— Какие выводы делаем? — не оборачиваясь, спросил меня житель Зоны дед Михей, брат-близнец деда Михея с рынка.
— Впереди аномалия, ее нужно обойти, — выдал я вполне логичный ответ.
— Ну, это и бритому ежу понятно, а вот то, что она на тропе расположена, говорит о том, что ее прежде здесь не было. — Дед свернул с тропинки и обошел аномальную зону. — Ночью выброс ведь был, да ты так крепко спал, что, наверное, и не почуял его. А выброс в Зоне — событие ключевое, как перетасовка колоды карт. Вот была тут аномалия и вдруг исчезла или переместилась куда-то. Вот была совсем пустой «жарка», та, что на моем заднем дворе, а поутру бац, и «кристалл» в ней нарисовался. Это я к тому говорю, что нету ничего незыблемого в Зоне, все течет, все меняется. И даже хоженая тропка здесь извивается и живет своей жизнью, а потому клювом щелкать не рекомендую.
— Угу, и вся эта округа — тоже одна большая аномальная зона? — Я обвел рукой окружающее пространство, пытаясь осторожно выудить из старика ответ на терзающий меня вопрос. — Ну, если она переместилась после выброса.
— Хе-х, почти угадал, — довольный дед похлопал меня по плечу, — а ты с соображалкой дружишь, как я погляжу. Хорошо, в Зоне это прям-таки жизненно важно. Все, кто на извилинку туг, здесь лишь расходным материалом являются, не более того.
В течение часа я со своим наставником ходил по внутреннему пространству кедрового кольца. И все это время старик мне рассказывал про те аномальные зоны, которые нам встретились. Рассказывал подробно и терпеливо, как и какую аномалию нужно обходить, что они собой представляют, каким образом определяются, как называются и чем коварны. Я ходил следом, мотал все на ус и побрасывал болтики-гаечки в эти локальные зонки, активируя их, за что в свою очередь получал подзатыльники от учителя.
— Я их тут, понимаешь, вечерами сижу-скручиваю, а он ими разбрасывается почем зря! — недовольно бурчал старик после очередного хлесткого шлепка по моей головушке. — А вот закончатся железячки, будешь тогда колобки из грязи лепить или камни отколупывать?
Монотонно вместе с ним шипела активированная мной «жарка», испаряя ржавый болтик. Я слушал сердитое бурчание старика, а сам смотрел на струю мощного негасимого пламени, и думал совсем о других вещах.
Вот он, бесконечный источник энергии! И если бы не выбросы, из-за которых эти аномалии перемещаются или вовсе исчезают, то можно было бы ставить тут везде стационарные станции с генераторами, снимать тепло и переводить его в электроэнергию. Тогда Эмираты со своими далеко не бесконечными запасами нефти будут «нервно курить в сторонке» и стремительно разоряться, а Украина станет сверхдержавой с экологически чистым, неисчерпаемым, и главное, дармовым источником энергии.
И это только «жарка», а другие аномалии, их же тоже можно как-то использовать! Я, конечно, не химик и не разбираюсь во всей этой «Менделеевской ерунде», но если в «воронку» графита накидать, вдруг он от сжатия в алмаз превратится? Ох-хо-хо, попади в Страну Чудес грамотный инженер, а не Алиса, — одним большим заводом стало бы больше, и это как минимум…
— Ты вообще слышишь, что я тут тебе втолковываю? — Дед влепил мне еще один подзатыльник, выбив из потока творческой инженерной фантазии.
Я ойкнул, почесал затылок и отправился дальше, вслед за стариком, постигать азы сталкерской жизни. Как я и предполагал, большинство аномальных зон при свете дня можно было определить без особых трудностей, по характерным звукам, запахам, виду, цвету и даже по ухудшению своего самочувствия.
Мой примитивный детектор оказался со встроенным счетчиком радиоактивности и умел фиксировать разного рода излучения и большинство из встреченных аномалий, предупреждая меня своим противным попискиванием. Его чувствительность, конечно, была не ахти, и порой сигнал вырывался из детектора уже на самой границе аномальной зоны, когда она и без того четко просматривалась или ощущалась. Но с другой стороны, ночью-то не видно всего того, что днем рассмотришь, и этот противный писк будет чуть ли не единственным ориентиром для меня. А ночь как раз была именно тем временем суток, когда дед рекомендовал мне контачить с кем-либо из встреченных людей.
Я игрался своим детектором, открывал-закрывал его панель-сеточку, как вдруг он противно пикнул, и моргнула его газоразрядная лампочка. Потом еще и еще раз, с большим временным интервалом, все это сигнализирование повторилось.
— Чего это с ним? — спросил я у деда, который, услышав характерный сигнал моего детектора, тут же обернулся.
Дед вытащил из-за пазухи свой прибор, который выглядел гораздо солиднее, глянул на его дисплей, хитро улыбнулся и вернул детектор на место.