— Мы видели кое-что в саду мистера Блейка, правда, Джем? В их летнем домике через открытые двери.
Магги посмотрела на Джема лукавым взглядом. Он снова покраснел и пожал плечами.
— Вот она — моя дочурка, — сказал Дик Баттерфилд. — Всегда все вынюхивает, находит, что где.
Чарли подался вперед.
— Ну и что вы там видели?
Магги тоже подалась вперед.
— Мы видели, как он милуется со своей женой.
Чарли хмыкнул, а на Дика Баттерфилда это, казалось, не произвело впечатления.
— Ну и что? Все совокупляются. Да этой радости сколько хочешь — загляни в любой проулок, и увидишь, как кто-нибудь занимается этим. Выйди на улицу, и увидишь за углом какую-нибудь парочку. Верно, Джем? Я так думаю, ты этого тоже немало повидал у себя в Дорсетшире, а?
Джем уставился в свою кружку. На поверхности пива боролась за жизнь муха, стараясь не утонуть.
— Да уж повидал, — пробормотал он.
Конечно, он видел, как это делают животные, среди которых они жили: собаки, кошки, овцы, лошади, кролики, фазаны и всякая прочая живность. Порой он натыкался и на парочки, уходившие на опушку леса или прятавшиеся под живой изгородью, а то и посреди полянки. Он замечал, как его соседи занимались этим в сараях, видел Сэма с его девушкой в зарослях орешника у Нетлком-таут. Он насмотрелся этого столько, что уже перестал удивляться, хотя все еще испытывал смущение. Правда, видеть-то там особо было нечего — в основном одежды и непрерывные движения туда-сюда, иногда бледные мужские ягодицы, ходящие вверх-вниз, или отвислые женские груди. Неожиданно столкнувшись с этим, нарушив то, что другие считали уединением, Джем отворачивался с пунцовым лицом. Такие же чувства овладевали им в тех редких случаях, когда он слышал, как препираются его родители, например когда мать требовала, чтобы отец срубил грушу в углу сада — ту самую, с которой упал Томми, а отец отказывался. Позднее Анна Келлавей взяла топор и срубила дерево сама.
Джем засунул палец в пиво — муха зацепилась за него и выползла из жидкости. Чарли глазел на него с удивлением и отвращением. Дик, улыбнувшись, посмотрел на других посетителей паба, словно в поисках собеседника.
— Но дело не в том, что они этим занимались, — гнула свое Магги. — Они были… они… они сняли с себя всю одежду, правда, Джем? И мы все видели, словно они были Адам и Ева.
Дик Баттерфилд посмотрел на дочь таким же оценивающим взглядом, каким он смерил Джема, отправляя его на поиски табуретки. Хотя он и казался беззаботным — сидел развалясь на своем месте, угощал других выпивкой, кивал и улыбался, — но при этом требовал многого от тех, кто был с ним рядом.
— И знаешь, что они делали, занимаясь этим?
— Что?
Магги быстро придумала самую необычную вещь, какой могли бы заниматься люди во время совокупления.
— Они читали друг, другу!
Чарли хмыкнул.
— И что же они читали — газету?
— Но я этого не… — начал Джем.
— Книгу, — прервала его Магги, возвышая голос над шумом паба. — Мне кажется, это была поэзия.
Конкретные детали всегда добавляли историям правдоподобия.
— Поэзия? — повторил Дик, отхлебнув пива. — Наверное, «Потерянный рай», если они изображали Адама и Еву в саду.
У Баттерфилда была когда-то эта поэма среди кучи книг, попавших ему в руки для продажи. Он тогда прочел немного. Никто не предполагал, что Дик умеет так хорошо читать. А его научил отец, утверждая, что человек должен быть не менее знающим, чем те, кого он хочет провести.
— Да-да, именно оттуда они и читали — «Утрата грушевого дерева», [15] — подтвердила Магги. — Я как раз эти слова и слышала.
Джем вздрогнул, не веря своим ушам.
— Ты сказала «грушевое дерево»?
Дик бросил взгляд на дочь.
— «Потерянный рай», Магс, вот о чем я говорю. Уши-то распахни. Ну-ка, помолчи минуту.
Он закрыл глаза, задумался на несколько секунд, потом принялся декламировать:
Целый мир
Лежал пред ними, где жилье избрать
Им предстояло. Промыслом Творца
Ведомые, шагая тяжело,
Как странники, они, рука в руке,
Эдем пересекая, побрели
Пустынною дорогою своей. [16]
Его соседи уставились на него — слова такого рода редко звучали в пабе.
— Ты это чего, па? — спросила Магги.
— Это единственное, что я помню из «Потерянного рая» — те самые строки, когда Адам и Ева покидают рай. Я чуть не плачу от сочувствия к ним, когда слышу эти слова.
— Блейки ничего подобного не читали, — вставил Джем и тут же ощутил удар по ноге — это Магги лягнула его под столом.
— Ты тогда уже отвернулся, — сказала она.
Джем открыл было рот, собираясь возразить, но передумал. Баттерфилды явно любили украшать свои истории всякими выдумками, и скоро новая небылица начнет жить своей жизнью, разойдется по пабу, посетители которого еще больше разукрасят ее, будут рассказывать, как Блейки играли в Адама и Еву в своем саду, хотя ничего такого и не было. С какой стати он должен портить им удовольствие, решил Джем, хотя и вспомнил при этом с раскаянием внимательные глаза мистера Блейка, его уверенное приветствие, решительную походку — жаль, что про него будут рассказывать всякую ерунду. Он предпочитал говорить правду.
— А чем занимается мистер Блейк? — спросил Джем, пытаясь сменить тему.
— Ты имеешь в виду, помимо того, что охаживает свою жену в саду? — усмехнулся Дик Баттерфилд. — Он печатник и гравировщик. Ты ведь видел печатный станок через его переднее окно, а?
— Это такая штука с рукояткой вроде звезды?
Джем и в самом деле видел эту деревянную штуковину, которая была больше и тяжелее, чем токарный станок отца, и спрашивал себя — каково может быть ее назначение?
— Ну да. Иногда можно увидеть, как они на нем работают — он и его жена. Печатают на нем книги и всякое такое. Брошюрки, рисунки — разное. Не знаю, как он этим умудряется зарабатывать себе на жизнь. Я видел несколько его изделий, когда приходил к нему — думал продать медные пластины, когда он только переехал сюда с другой стороны реки год или два назад.
Дик Баттерфилд покачал головой.
— Странные это были штуковины. Много огня, а вокруг толпа голых кричащих людей с выпученными глазами.