– Я сместился по линии времени до того момента, когда в окрестностях появились войска и начались бои. Заякорил там опорную точку, куда можно было бы смещаться без риска провалиться дальше. Наставил еще таких точек по линии времени с интервалом в пятнадцать-двадцать лет. Получилась вполне стабильная трасса. По счастью, никому не было дела до скромного бетонного бункера, который вдруг появился в самой глухой части леса. Ни во время войны, ни после нее.
– Вы смещались вместе с бункером? – поразился Костя.
– Разумеется, юноша, – сухо подтвердил Версоцкий. – Настраивать излучатель так, чтобы он забирал только человеческое тело, – настолько нетривиальная задача, что ее вряд ли решат еще лет двести. Перемещения шли вместе с грунтом и бетонным основанием – это во многом упрощало ситуацию. А потом этот кретин Ломакин создал свою установку, втайне от всех запустил ее ночью на станции, когда бронепоезд еще даже не ездил в Зону, и полностью разрушил мой отлаженный маршрут скольжения вдоль линии времени. Вкупе с линиями альтернативной реальности времени это привело к тому, что во время очередного перехода в прошлое я оказался в одном времени, а установка с бункером – где-то в другом. И всякий раз, когда Ломакин включал свою установку, не только я невольно начинал смещаться вдоль линии времени, но и моя установка вместе с бункером – тоже! А каждый переход это не шутки. Это такой удар по мозгам, что сперва наступает кратковременная амнезия. К тому же мы с Зюзей еще успели нахвататься всякого в пси-аномалиях… Собственно, Зюзю это, в конце концов, доконало совсем.
– А как вы оказались в плену у Хантера? – спросил Костя, полностью захваченный рассказом.
– Я не думаю, что я там оказывался, – смущенно признался Версоцкий. – Хотя помню все отчетливо. Похоже, там был «другой я» из альтернативной петли времени. Ведь я помню слишком многое из того, что со мной вроде бы случилось, но на что мне явно бы не хватило времени. Но уверенности нет, честно говоря.
– Слушайте, какое совпадение! – возбужденно сказал Костя, озаренный новой мыслью. – А ведь заказчики, из-за которых начались мои неприятности, тоже искали какой-то бункер. А потом исчезли вместе с ним.
– Вот как? – удивился Версоцкий и с любопытством уставился на Костю. – Все-таки я начинаю склоняться к убеждению, что ничего случайного в этом мире не бывает. Возможно, именно я нанял этих людей, чтобы найти свой бункер с установкой. То есть не я лично, а тот, альтернативный я, которого тоже кидало куда попало и как попало и который надеялся вернуться домой, в будущее. Неужели он нашел установку раньше меня? Нет, тогда бы я это наверняка помнил.
– Там было трое людей, похожих, как братья-близнецы, но после всего, вами сказанного, я начинаю подозревать, что это был один и тот же человек, тоже попавший в петлю времени.
– Запросто, – пожал плечами Версоцкий. – Что-то такое я смутно припоминаю, хотя это вряд ли было со мной. Какие-то люди из спецслужб сумели меня выследить и даже наладить сотрудничество, пока меня снова не выдернуло оттуда. Если предположение верно, то в тот момент, когда ты их привел к бункеру, началось самопроизвольное смещение установки с бункером в прошлое. Они тоже попали в процесс переноса, но не в основной линии, а в альтернативную петлю времени уже для альтернативной петли. Их утащило до последней опорной точки, то есть до того времени, когда шла война. Интересно, говорил ли хоть один из них по-немецки?
– Я совсем запутался, – честно признался Костя. – Зачем тогда они пытались меня убить пару дней назад?
– А ты уверен, что это были именно они? – вкрадчиво спросил Версоцкий.
– Вы что-то знаете про мое будущее? – встревожился Костя.
– Нет, я просто уточнил, откуда проистекает твоя уверенность.
– А то, что сейчас творится с Зоной, – это тоже ваших рук дело? – просил Костя, меняя тему.
– Это смотря что ты имеешь в виду, – нахмурился Версоцкий. – Переносы целых территорий с места на место, из времени во время? Это не может делать установка. Слишком велики энергии. Если бы я верил в разумность Зоны, то сказал бы, что ей понравилась игра с переносами и она пытается копировать эти процессы. Но поскольку я пока себя все-таки считаю ученым, то предлагаю принять такую формулировку: работой установок запущен некий колебательный процесс, распространяющийся во времени и пространстве. Как только установка перестанет включаться, а петли альтернативного времени распадутся сами собой, колебательный процесс начнет снижать амплитуду, и через некоторое время все встанет на свои места.
– Значит, тот Версоцкий, что включил установку год назад, ушел куда-то вдоль линии времени, а взамен него туда выдернуло вас? – спросил Костя, собирая воедино все сказанное профессором.
– Нас с Зюзей, – уточнил Версоцкий. – Причем это было третье или четвертое перемещение кряду. Как мы совсем не померли в тот момент – непонятно. Очень сильно повезло. А когда я пришел в себя, то не стал выдавать, что обрел разум снова, а то бы меня быстро нейтрализовали.
– А теперь…
– А теперь я хочу вернуться домой, найти свою установку и навсегда покончить с экспериментами во времени.
– Послушайте, – возбужденно сказал Костя, – так давайте я все это расскажу полковнику Кудыкину, если он там? Он разрешит вам воспользоваться установкой…
– Ах, какой глупый юноша! – тихо рассмеялся Версоцкий. – Во-первых, никто меня к установке не пустит, особенно если поверят во все, что я рассказал. Во-вторых, установку здесь вообще надо бы уничтожить – тогда есть шанс, что альтернативные петли времени начнут распадаться сами. Поверь, это страшная штука. Я не рассказал тебе и десятой доли того, чем они чреваты. А в-третьих, в договорах нет ни малейшего смысла. Скоро бронепоезд будет моим и так.
– Сомневаюсь, – трезвея после очарования истории Версоцкого, сказал Костя. – Полковник Кудыкин имеет достаточно ресурсов и опыта, чтобы не дать себя в обиду. В крайнем случае, он просто подорвет установку.
– Я это предусмотрел, – торжествующе усмехнулся Версоцкий. – Никто ничего не сможет подорвать. Зомби вообще склонны слушать только своих хозяев.
– Зомби?!
– Можешь посмотреть, – гордо сказал Версоцкий. – Это миг моего триумфа. То, что начиналось как прикрытие для экспериментов со временем, превратилось в отдельное направление для исследований.
Костя вскочил с места и поволок за собой медлительного конвоира к стене из мешков. А вслед ему летел торжествующий голос Версоцкого:
– Обычно кукловод может подчинить себе человека только при зрительном контакте и на небольшом расстоянии. Я придумал более совершенную схему получения контроля над слабым человеческим разумом.
Даже с такого расстояния Костя видел, что перед бронепоездом стоит кукловод. А справа и слева от него через аномалии медленно пробираются люди Хантера.
– Кукловод, – вещал сзади Версоцкий, – выступает как передающее и усиливающее звено. Основную мощь обеспечивает Зюзя. А я управляю процессом, не отрываясь от разговора с тобой. Сейчас на бронепоезде осталось всего несколько человек, способных двигаться. Но и они наверняка подойдут к окнам, чтобы посмотреть на причину, заставившую всех замереть в полной неподвижности. И всякий, кто смотрит на кукловода, открывает свой разум для меня и Зюзи. Вот, еще один сотрудник Ломакина только что попался. А это, кажется, машинист.