Пару лет назад мы с Полем уже попадали в похожую историю. Даже сейчас, после двух лет, вспоминать неохота. Нет ничего хуже, когда неожиданно встречаешься со своими армейскими друзьями. И не просто так, а по разные стороны барьера… И эта встреча не дает ни малейшего шанса разойтись по-хорошему. Так было и у нас. Один из наших оппонентов был нашим другом. Более того – Нардин его сюда и вытащил. Ему – как и мне – Поль тогда отправил письмо. Нашему приятелю, с которым вместе служили в Легионе. Увы, но после работы на Орден наши пути с этим парнем разошлись. И вот свела кривая дорожка. И мы с Медведем тогда убили двух французских легионеров, которые забыли одну вещь. Какую? У наемников тоже есть определенный кодекс чести. И есть вещи, которые нельзя взять и забыть. Забыть и, опустив глаза в землю, сделать вид, что ничего не заметил. Потому что нельзя! Поэтому они и умерли. Быстро и без мучений. В память о былой дружбе.
– Ну и гадюшник собрался, – прошипел Поль, не отрываясь от бинокля. – Просто загляденье! Бывший католический священник – в виде правоверного мусульманина Салмана, бывший французский легионер – в виде еврея Лившица, и толпа полудиких оборванцев – в виде борцов за веру. Тьфу!
К вечеру, когда переполох в поселке немного затих, жители начали хоронить убитых и разбирать завалы. До захода солнца не так много времени, – нужно успеть предать земле всех павших. Нельзя, чтобы мусульманин опоздал на встречу к Аллаху.
На разборке завалов трудились рабы. Их, как удалось выяснить, в поселке около двадцати человек. Наутро около тридцати бойцов погрузили в машины какие-то ящики и куда-то уехали. Разбираться с обидчиками? Вполне может быть. Разборки – это дело интимное. Война войной, а месть – по расписанию. Негоже, если остроконечные пики на могилах убитых мусульман не украсятся полумесяцем…
Охранник, дежуривший у ворот, вышел из караулки и посмотрел на небо. Поморщился, потом пробурчал что-то неразборчивое и поднял повыше воротник. Да, погодка была не самая лучшая. Опять зарядил дождь. Крупные капли, похожие на виноградины, стучали по крыше гаража, выбивая барабанную дробь. В такую погоду хорошо спится. Парень, видимо, подумал то же самое. Он зевнул, еще раз взглянул на небо и сплюнул. Потом нахохлился как воробей и повернулся к дверям.
– Привет, – тихо сказал Поль. Охранник даже не успел отреагировать и осел на землю как мешок с дерьмом. Я перекинул ремень автомата через плечо, присел и пощупал пульс. Живой. Твердая у него голова. Как грецкий орех. Другой от такого удара уже бы ласты склеил. Мы быстро упаковали этого нерадивого служаку и убрали его в караулку. После отъезда боевиков людей в поселке осталось всего ничего, и парень дежурил без напарника. Кстати, удивительно, но в этом ауле мы не заметили ни одной собаки.
Кроме этого поста, на окраине было несколько парных постов, но их местоположение мы срисовали еще днем. Эти парни не особо мудрили с расстановкой секретов.
В дом проникли без особых проблем. Такие дома строят по одному типовому проекту, и расположение комнат не меняется. Каждый местный подонок, когда достигает определенных высот, привозит бригаду строителей из Европейского союза, и они строят ему вот такой домик. Похожий как две капли воды на дом в соседнем ауле. В этом тоже есть определенный смысл. Табель о рангах, облеченная в архитектурную форму.
Прямо перед нами квадратный коридор, три двери и лестница, ведущая на второй этаж. Одна из дверей, первая от входа, – это комната телохранителей. Мы с Полем замерли у входа в нее. Тихо шипел телевизор. На экране крутилась немецкая порнушка. Хм… Мальчики любят классику? Вот уж никогда не думал. Кстати, парни уже дремали. Нардин аккуратно заглянул в комнату и, не оборачиваясь, показал мне два пальца. Да, так и есть. Их и не должно быть больше. Меньше всего хочется поднимать шум. Тогда придется все переигрывать, и совсем не факт, что второй вариант сработает. Если шумнем и начнется стрельба… нам придется брать амира в заложники. Это рискованно. Потому что неизвестно, кому выгодна его смерть. Вполне может быть, что и ближний круг обрадуется. Зачем помогать врагам? Пусть сами разбираются в своих симпатиях и антипатиях.
Поль предупреждающе кивает. Работаем!
Парней спеленали быстро и без шума. Думаю, они даже не проснулись. Рядом с одним лежал знакомый саквояж. Да, тот самый, с которым прибыл Лившиц. Пустой. Несколько минут мы прислушивались, а потом медленно поднялись на второй этаж. Судя по тому, что старик по утрам любил маячить в окне, его комната – самая дальняя. Вот эта. Рядом с дверью стоит несколько стульев. У него что, приемная здесь? Остальные комнаты были пустыми. Слуги жили в подвальном помещении и в хозяйскую половину не совались. Раньше утреннего намаза они точно не появятся, так что бояться нечего. Интересно, а куда это наш Салман пропал? Уехал вместе со всеми? Его вроде не было видно среди уехавших. Ахлакова – да, видели. Он грузился вместе со своими бойцами.
Дождь взял небольшую передышку и затих. И лишь тяжелые капли, набухающие на краях карнизов, срываются вниз и гулко бьют по жестяным подоконникам. Как метроном. За окном понемногу серело. Скоро проснется этот дикий муэдзин и начнет орать. Пора будить старика…
Муэдзин запел неожиданно. И призыв к утреннему намазу он начал резко, с очень высокой ноты. Словно обрушивался на совесть тех, кто в этот час еще спал:
«Аллаху акбар!
Ашхаду алля иляха илляллах…»
К середине строки его голос понижался, набираясь сил перед концом фразы, и опять улетал вверх. Будто не людей призывал к молитве, а обращался к небесам, в надежде быть услышанным у престола Аллаха».
«Ашхаду анна мухаммадар-расулюллах.
Хаййа галяс-салях…»
Прошло несколько минут – и старик проснулся. Почувствовал, что не один. Я вижу, как дрожат его ресницы, а ноздри раздуваются, как у зверя, почуявшего добычу. Морщинистое лицо, похожее на персиковую косточку, напряглось. Будто не лицо, а древняя, изъеденная червями, деревянная маска. Извини, старик, но роли изменились, и ты сам превратился в добычу.
Старик открыл глаза и увидел меня, мирно сидящего на стуле.
– Амир, ваш муэдзин все-таки – порядочная скотина, – сказал я. – Он так вопит, словно никогда не слышал о наставлениях Биляла ибн Рабаха…
15 год по летоисчислению Нового мира
Перевал Арч-Корт
Говорили мы недолго. Минут пять, не больше. Мне было противно смотреть, как этот старик хочет изобразить старого идиота, который не понимает, о ком идет речь. Он не глуп. Очень не глуп. Но тем не менее Анзор Ахлаков лежит сейчас на кровати, выпучив свои удивленные глаза. Словно не знает, кто я такой и зачем пришел. Все он знает. Иначе бы не дожил до своих лет. Только он не ожидал, что я появлюсь в его спальне.
Как выяснилось, ребенка здесь нет. Он где-то на юге, у одного из негласных союзников. Прав был один персонаж из старого русского фильма: «Восток – дело тонкое!» Здесь все так запутано, что сам черт не разберет – враги… союзники… Значит, малыша здесь нет. Если все это не блеф. Может быть, что ребенок уже мертв. Да, я не исключаю такую возможность. Эти твари никогда не были надежными деловыми партнерами.