В кузов, схватившись рукой за удобную решетку безопасности, залез еще один человек, на голову выше первого, крепкий, усатый. Он больше был похож на араба, которых было полно и на стороне русских, и против них. Но внешность обманчива: и тот и другой были русскими и относились к одной из многочисленных оперативных групп, заброшенных в регион для подготовки вторжения. Они забрасывались со стороны Каспия и больше недели находились в этом регионе нелегально, готовя высадку спецназа и десант на стратегические точки Эльбруса. Им удалось выжить – в том бардаке, который был до вторжения, никто ничего не знал, каждый амир был хозяином на своей земле, и они были ничуть не более странными, чем другие. Тем более что у них была местная машина, деньги, оружие, они умели говорить на фарси и арабском, представляться моджахедами, борцами за веру. Но сейчас, с приходом русской армии, их камуфляж представлял опасность для них самих же: единственным знаком принадлежности к русской армии был небольшой маяк на крыше каждой из машин, работающий в инфракрасном, невидимом невооруженным глазом спектре света. Но это отлично видно с огромного «Громовержца», тяжелого штурмовика, кружащего над Тегераном, а вот озлобленный и невыспавшийся казак за пулеметом на блоке мог его и не заметить. Да и сейчас инфракрасные маяки не работали.
– Что там? – спросил высокий, который очевидно, был младшим в этой паре.
– Ничего. – Старший взглянул на часы, затем протянул прибор наведения. – Давай, твоя очередь. Смотри внимательнее.
– Есть… – разочарованно сказал молодой.
Время. Они ждали того, чего может и не быть вовсе. Разговор человека, который мог и соврать, как это здесь принято, привел их сюда. Да, конечно, их собеседник не знал о том, что они неверные… пока они его не убили, но он мог принять их за суннитов. А суннитов доминирующие здесь шииты ненавидят еще больше, чем неверных, и солгать им – святое дело…
Старший выпрыгнул из кузова, легко, почти балетным движением, что говорило о его подготовленности. Дверь была приглашающе открыта, пахло кофе… настоящим кофе с корицей и кардамоном, который варился тут же, на кофеварке, питающейся от бортовой сети. У них была хорошая, едва ли не лучшая для таких дел машина. «Интернэшнл-2» – североамериканский пикап, собранный на Аксайском заводе под Ростовом, простой, как мычание, семилитровый многотопливный дизель, питающийся самой скверной соляркой, простые, прямые, словно рубленные топором, формы кабины, делающие бронировку простой задачей, широченные двери – машина была рассчитана на шестерых здоровых мужиков в спецодежде и с инструментом в кузове. Эта машина и в самом деле была частично бронирована и приспособлена под нужды группы специального назначения, но снаружи это была обычная, побитая временем и дорогами разъездная машина – летучка нефтяников или газовиков. Наверное, угнанная.
Между сиденьями на коробе с боеприпасами стояла рация, с виду дубовая, армейская на самом деле, одна из последних моделей. Через переходник она была подключена к тому, что казалось автомобильной антенной, но на самом деле вместе с багажником на крыше представляло собой двусторонний (и на прием, и на передачу) терминал космической системы целеуказания и целераспределения «Легенда». Он позволял принимать и передавать не только координаты целей, но и любые изображения, видео, звуковые файлы в любом формате, как военном, так и гражданском, к этой сети можно даже было подключить полевой ноутбук и выйти в гражданский или военный сегмент Интернета. Еще десять лет назад такими возможностями обладал только командный пункт полка, но прогресс шел быстро, и сейчас даже такая маленькая группа могла общаться напрямую со штабом операции и с Генеральным штабом. Сейчас, впрочем, группа считалась «пассивной» и работала только на прием.
Человек надел наушники, старомодные, массивные, давящие на уши. Закрыл глаза – он был на одной из запасных армейских частот, которые использовал сейчас спецназ.
– Марка один, это Лидер белый, срочный запрос…
– Марка один на связи, тишина в эфире…
Под позывным «Марка один» работал штаб командования специальных операций, по последним данным, он располагался в выставочном комплексе Лашкари рядом с аэропортом Мехрабад, но, может быть, они уже ушли оттуда. «Лидер белый» – скорее всего, спецназ парашютистов, голубые береты…
– Марка один, в районе дворца Голестан ожесточенная перестрелка, здесь толпы вооруженных мародеров и, кажется, пара джамаатов из непримиримых. Просим срочной поддержки. Что там у вас есть? Целеуказание обеспечим, как поняли?
– Лидер белый, запрос принял, передаю вас Главной башне, они направят в ваш район беспилотник или штурмовик, как только будет возможность, прием…
Главная башня – позывной оперативной группы ВВС, они как раз и сидят на башне Милад, откуда просматривается весь Тегеран. С нее координируется вся работа ВВС.
– Марка один, здесь Акула три-шесть, работаем по ОВЦ, сорок седьмой номер, как поняли?
– Акула три-шесть, вас понял, докладывайте.
Акула три-шесть – это, скорее всего, подводные диверсанты, спецназ ВМФ. Черные береты, как у морской пехоты, но это только маскировка, все боевые пловцы маскируются под морскую пехоту. Совершенные отморозки, если ничего не изменили, то их задача – работа по особо важным целям, ОВЦ. Каждая цель идет под своим номером, в списке особо важных – перешедшие на сторону бандитов офицеры шахской армии, наиболее отличившиеся проповедники, из тех, кто засветился на экране, вынося смертные приговоры, лица, по спискам разведки отмеченные как представляющие серьезную угрозу. Морским котикам приказано брать их живыми, но на ухо сказано, что если и мертвыми – никто сильно не расстроится. После того, что они видели по дороге в Тегеран, что видели на флешках, на телефонах, которые изымали у задержанных бородачей, подозреваемых в причастности… как-то на гуманность не тянет, скорее наоборот.
– Марка один, я Акула три-шесть, – по голосу было понятно, что докладывающий очень молод и что ему все это осточертело, – зашли в адрес, у нас тут пустышка. Повторяю: ноль, зеро. Кто бы здесь ни был, он успел убраться как минимум двенадцать часов назад. Просим санкции и нам убираться, здесь на периметре собирается толпа, и не сказать что с добрыми намерениями. Я Акула три-шесть, прием.
– Акула три-шесть, вас понял, зеро зафиксировал, уходите оттуда…
Большая часть разведданных, конечно, ни к черту не годится. Все здесь полетело ко всем чертям, и каждый спасает свою шкуру как только может. Тут, кстати, далеко не все отморозки конченые, просто эти махдисты поставили вопрос так: или ты с нами, или ты против нас. А что бывает с теми, кто против, показывали после каждого намаза по телевизору. Тут, после того как вся эта каша заварилась, только три вида телепередач остались: чтение Корана, намазы в положенное время и трансляции шариатских судов и расстрелов.
– Марка один, я Монолит двенадцать, наблюдаю вооруженную толпу, движущуюся по улице в нашу сторону. Прошу уточнения: мы имеем право стрелять только в ответ или при любой потенциальной угрозе? Прием.