Что же ему остается? Только столы и скамьи. Которые, опять же к несчастью, нельзя обратить в обломки, поскольку они сварены из металла. Как раз на случай беспорядков — дабы зэки не понаделали из них дубинок и копий. Вот только если Мачори расшвыривал мебель, как игрушечную, то калека не мог оторвать от пола даже скамейку. Все они были метра по два в длину и весили килограммов по двадцать каждая. Одной рукою их еще можно было передвинуть с места на место, но отмахиваться ими от противника — уже нет.
Неужто это и впрямь конец?
Обрубку не хотелось думать о худшем, пока он стоял на ногах и мог передвигаться, пусть и в границах «гладиаторской» арены. Он знал, какая именно смерть ему уготована, и для кого-то другого это было бы равносильно зачитыванию смертного приговора. Обрубок думал иначе и относил для себя эту информацию в разряд стратегической. Наряду с тем фактом, что упавшая с подносов пища делала пол скользким. Не везде, а лишь местами, но тренированный взор Обрубка, привыкшего обращать внимание на полезные мелочи, уже приметил эти коварные участки пола. Которые угрожали не только ему, но и Мачори, обутому в такие же тюремные кеды.
Беснующийся амбал устроил в столовой неслабый кавардак и к этой минуте успел запыхаться. Не настолько, чтобы ослабить натиск, но одышка делала его более медлительным и неловким. К чему Обрубок и стремился. И едва расслышав, как дыхание Мачори стало сиплым и тяжелым, понял, что настала пора устроить ему сюрприз.
Увильнув от очередной вражеской атаки, калека не стал перебегать на другой край арены, как делал прежде. Вместо этого он нырком бросился под стол, который враг еще не перевернул, а лишь сдвинул с места. Удивленный странной выходкой Обрубка, Мачори изрыгнул новую порцию брани, на которую никогда не скупился. А потом ухватился за столешницу и рванул стол на себя, желая отшвырнуть его со своего пути, как не раз уже проделывал это сегодня…
…И опять разразился бранью, ибо внезапно потерпел неудачу!
Осечка вышла не потому, что стол был какой-то особенный. Просто спрятавшийся под ним Обрубок уцепился своей единственной рукой за продольную распорку-перекладину. Ту, что соединяла между собой две поперечные распорки, которые, в свою очередь, соединяли ножки на том и другом концах стола. И теперь, двигая его, Мачори приходилось заодно двигать и удерживающего стол противника.
Впрочем, затруднения эти были для гиганта незначительными, ведь его жертва все равно не смогла бы защититься от него таким образом.
Наклонившись, Мачори хотел пнуть противника в голову. Но хитрец-Обрубок изловчился и лягнул Мачори в момент удара по ноге, отбив атаку. Отчего удар громилы угодил не в калеку, а в перекладину, за которую тот держался.
Будь громила обут в армейские ботинки, которые он носил на воле, во Французском Иностранном легионе, он при этом даже не поморщился бы. Но пинать со всей дури железную рейку в кедах было весьма болезненно. Ушибив пятку, садист взревел, после чего вновь ухватился за стол и рванул его с удвоенной силой.
Обрубок мог бы выдержать еще три или четыре таких рывка, но не стал это проверять. Борьба, которую он вел, лежа под столом, являлась всего лишь уловкой, заставляющей Мачори делать то, что было необходимо Обрубку. И потому на втором рывке калека просто взял и выпустил перекладину из рук.
Вложивший в рывок все силы Мачори не ожидал такой подлянки. Стремительно попятившись, он почувствовал, что теряет равновесие, и уронил тяжелый стол на пол. Но это ему не помогло, так как под ноги ему угодили подносы с недоеденным обедом. Поскользнувшись на них, амбал растянулся навзничь, чуть было не стукнувшись в падении затылком о другой перевернутый стол. И мгновенно решил вскочить на ноги, да не тут-то было! Опередивший его калека уже стоял на ногах и намеревался использовать отыгранное у врага преимущество.
Ухватив выроненный Мачори стол за край, Обрубок одной рукой перевернул его и тоже уронил. Только не на пол, а на грудь гиганту. А чтобы он тотчас же не сбросил с себя обузу, калека запрыгнул поверх накрывшего его стола. После чего сделал на нем несколько прыжков, стараясь подскакивать как можно выше и приземляться как можно жестче. Весил Обрубок килограммов восемьдесят — где-то раза в два меньше Мачори. Что, в общем-то, тоже было немало, и последнему приходилось сейчас несладко.
Надо ли говорить, как он озверел от столь неожиданного и позорного для него поворота? Человеку нормальных габаритов такое насилие запросто раздавило бы грудную клетку. Но громила избежал этого, упершись изо всех сил руками в столешницу и смягчив таким образом прыжки Обрубка. Не успей он соскочить со стола, Мачори в итоге стряхнул бы его с себя, будто расшалившегося котенка. К счастью, когда это случилось, прыгун уже находился на полу. И достаточно далеко от врага, поэтому его не придавило отброшенной в сторону мебелью.
После утомительной погони и еще более утомительной борьбы запыхавшийся Мачори не мог подняться с пола достаточно быстро. Обрубок к этой минуте тоже заметно устал, но сохранил силы для того, чтобы не дать врагу перехватить у него инициативу. Не успел еще гигант облегченно вздохнуть, как на него обрушилась новая напасть. Такая же тяжелая, как первая, и прилетела она оттуда, откуда Мачори ее не ждал. Что стало для него очередным неприятным сюрпризом… Если, конечно, он успел понять это за то мгновение, которое ему оставалось прожить на свете.
Не рискуя нападать на лежащего противника без оружия, Обрубок подскочил к столу, о который Мачори едва не ударился затылком, падая на пол. И устроил-таки встречу вражеской головы с этим тяжелым предметом. Так сказать, раз уж Магомет не идет к горе, то почему бы горе не сходить к Магомету…
Конечно, стол был и близко не сравним с горой. Но для раскалывания черепа, даже такого крепкого, он вполне годился. Вдобавок голова Мачори лежала на железном полу, а сам он не успел даже поднять руки, чтобы защититься — настолько внезапно все случилось.
Хрясть! — и доселе непобедимый садист-исполин забился в предсмертных конвульсиях. Точно так же, как бились в агонии его жертвы, которым он с упоением мозжил головы и на «Рифте-75», и на свободе. За что, собственно, его сюда и упекли, изгнав с позором из Французского Иностранного легиона…
От раздавшегося в момент удара мерзкого звука никто даже не поморщился. Да и с чего бы вдруг? Сложно удивить здесь кого-то расколотыми черепами и разбрызганными по полу мозгами. Большинство местных зэков прошло не одну войну и вдоволь насмотрелось на всякие мерзости. А многие не только насмотрелись, но и сами их творили. Причем зачастую с большим размахом и изобретательностью. Таков он, этот «Рифт-75». Здесь практически нет гражданских преступников — сплошь одни военные. И не обычные, а исключительно те, кто был приговорен трибуналами своих стран к высшей мере наказания либо пожизненному заключению. Короче говоря, достойная компания для Обрубка, хоть он и сторонился здешних группировок, предпочитая держаться особняком и не привлекать к себе лишнего внимания ни собратьев-зэков, ни охраны.
Все верно, сама по себе гибель Мачори никого не ужаснула. Но вот гибель не абы кого, а правой руки полковника Рошона вызвала в толпе оторопь. Происшествие было далеко не рядовым и могло обернуться весьма неприятными последствиями. В первую очередь, разумеется, для Обрубка. Синие Одеяла не накинулись на него здесь и сейчас лишь потому, что чтили негласные правила таких поединков. А именно: окончательную участь их победителя решали только главари банд — Рошон, Абу Зейдан и Штернхейм. И в данном случае двое последних были не при делах, поскольку Мачори пал от руки обычного зэка, не входившего ни в одну банду.