— Вы хотите, чтобы я оказал вам какую-то услугу?
— Снова угадал. И третий вопрос: что ты должен делать, чтобы я не пожалел о своей доброте и ты выбрался из этой передряги живым?
— Слушаться ваших приказов и не совершать глупостей, сеньор Куприянов?
— Молодец! Ты все совершенно правильно понял… Скажи, как хорошо ты был знаком вон с тем Маринеску? — Кальтер указал на утопленника, с которого Отто и Монгол как раз стаскивали обмундирование.
— Не слишком хорошо, сеньор, — ответил Эйтор, испуганно косясь в ту сторону. — Мы дежурили в одной смене, но на разных участках. Еще иногда в свободное время перекидывались в картишки… И все. А почему вы спрашиваете?
— Просто хочу, чтобы ты хорошенько обдумал все, что случилось с несчастным Маринеску, и запомнил, что я прикончил его всего-навсего одной рукой… — О том, что в этом ему помогал Скарабей, Обрубок умолчал. Все равно валявшийся тогда без сознания Рамос этого не видел. — Одной рукой, Эйтор! Причем, заметь, что Маринеску был крупнее тебя и еще не утратил в тот момент оружие. А теперь представь, что я сделаю с тобой, вздумай ты ошибочно счесть меня беспомощным инвалидом и проверить это на деле.
— Я… я вовсе вас таким не считаю, сеньор, — поспешил возразить Рамос. — К тому же я в курсе, что это вы убили Мачори — того огромного садиста из Синих Одеял… И вы убили его голыми руками… В смысле, рукой!.. Так что прикажете мне для вас сделать?
— Прежде всего надень робу и обуйся, — велел Куприянов. И, понизив голос, продолжил: — А потом забейся в угол и сиди там тихонько, как мышь. Штернхейм дал слово тебя не трогать, но он может и передумать, если ты будешь мельтешить у него перед глазами. Поэтому сначала дождемся, когда Гуси уйдут, а дальше будет видно…
Отто, Монгол и Скарабей забрали с собой не только все оружие, кроме копий, но и часть инструментов — тех, которые можно было использовать в качестве оружия. Впрочем, кое-что полезное после их ревизии в мастерской все же осталось. И этого хватило, чтобы Обрубок и Эйтор сварганили себе новое оружие, а также усовершенствовали старое.
Грубо расплющенные концы шестов были аккуратно отпилены ножовкой по металлу под таким углом, под каким заостряют иглы шприцев. После чего искательские копья стали гораздо острее и смертоноснее. Ими уже можно было убить не только склизкую тварь, но и более крупного и толстокожего зверя, вроде медведя или тигра. При должной сноровке, разумеется, которой Рамос вряд ли мог похвастаться. Да и Кальтер, честно говоря, тоже. Однако на сей раз и он прихватил с собой копье. Не для рукопашной схватки, а чтобы метнуть его во врага и уже потом переходить к легкому оружию. Которое дуэт искателей соорудил себе взамен утраченных томагавков с помощью той же ножовки, а также ручной дрели, молотка и зубила.
Кое в чем эти новые череподробилки, что больше походили на молоты-клевцы, нежели на томагавки, были даже лучше старых. На устроенном Кальтером испытании они с одного удара пробивали насквозь толстую жесть. На всякий случай Куприянов и Рамос сделали себе по паре таких штуковин. И еще набрали целый инструментальный кейс всякой всячины, что могла им пригодиться: моток проволоки, щипцы для заклепок, пару компактных струбцин, защитные перчатки и весь тот ручной инструмент, которым они здесь пользовались.
Обрубок был уверен в том, что грядущие зачинщики бунта сюда не вернутся. Рамос дал им словесный пароль, по которому группу Аньелло должны были выпустить с подводных этажей после того, как та выполнит свою работу. На входе, через который надзиратели сюда проникли, дежурил всего один охранник, и эту преграду Штернхейм со товарищи пройдут легко. Как сложится их судьба дальше, уже неведомо. Они могли с таким же успехом добраться тихой сапой до цели и ввязаться в бой за первым же поворотом. Но когда разразится заваруха — а с гранатами и огнестрельным оружием на руках Дикие Гуси так легко не сдадутся, — искатели ее гарантированно расслышат. И не только из-за выстрелов и взрывов. На любую закипающую в тюрьме бучу зэки реагировали с таким восторгом, что от их воплей сотрясался, наверное, не только «Рифт-75», но и весь Татакото.
— Радуйся, Эйтор! — подбодрил Кальтер оруженосца после того, как снабдил его всем необходимым. — Ты пришел сюда искать пакали, и ты продолжаешь их искать. Сколько там, говоришь, пообещал тебе Ковач за эту работу?
— Шестую часть от прибыли, которую он выручил бы за все найденные нами артефакты, — напомнил Рамос, явно не воодушевленный той формулировкой, которой однорукий зэк обрисовал его дерьмовое положение.
— Негусто, — прикинул Обрубок. — Да и ту награду ты не получил бы в полном размере. Такая мразь, как Ковач, никогда не назвал бы тебе настоящую цену, за которую он толкнул пакали. Хочешь верь, хочешь нет, а со мной тебе может повезти гораздо больше. Просто потому, что мне пакали вообще не нужны. Так что все они могут в итоге стать твоими. А как ты ими распорядишься, это уже твое личное дело.
— Если так, зачем же вы идете к черному разлому? — удивился Эйтор.
— Я неправильно выразился: мне нужны не пакали, а сила, которая в них заключена, — уточнил Куприянов. — При удачном исходе я воспользуюсь ею лишь раз. После чего подарю эти железки тому, кому они нужны. Например, тебе — мне без разницы…
Кальтер не врал. Пригрозив заложнику кнутом, он счел нелишним помахать у него перед носом и пряником. Который, подобно кнуту, тоже был отнюдь не бутафорским. Поверил Эйтор Обрубку или нет, его дело. Но лучше бы поверил, потому что вера была для него намного выгоднее отчаяния. Поддавшись второму, он мог отважиться на попытку убить Кальтера, а она не сулила Рамосу ничего, кроме гибели. В то время как вера могла сделать его богачом, и не в далекой перспективе, а уже скоро.
— Пакали нужны вам, сеньор, чтобы сбежать отсюда? — догадался Рамос.
— Не стану отрицать: это моя главная и единственная цель, — кивнул Куприянов. Он шел в двух шагах позади Эйтора, чтобы у того не возникло спонтанного желания наброситься на калеку. Оно и без того наверняка возникало. Но его сдерживало другое, более сильное желание не получить клевцом по черепу. Обрубок нес клевец в правой руке, а копье — на сгибе левой, поддерживая его культей. Поэтому еще до того, как Эйтор развернется и замахнется, у него в макушке будет зиять внушительная дырка. Или даже не одна, а это уже шло бы вразрез с его героическими планами.
— Но на свободе вам понадобятся средства для жизни, поддельные документы и многое другое, — напомнил заложник. — И вы хотите добровольно расстаться с целой кучей денег, полностью отказавшись от артефактов?
— Еще один совершенно уместный вопрос, — усмехнулся Кальтер. — Даже если я скажу тебе, что на свободе у меня достаточно денег и связей, ты, скорее всего, мне не поверишь. Но так или иначе, я сказал тебе сущую правду. И на твоем месте постарался бы дожить до того радостного момента, когда она станет явью… Ну ладно, а теперь ближе к делу. Я специально не задал тебе этот вопрос при Штернхейме, поскольку не хотел, чтобы он знал о моих планах. Поэтому спрашиваю сейчас: как надежно закупорены двери лифтовой шахты? Мы сможем их открыть, или они заварены подобно шлюзовым люкам на подводных уровнях?