Ну вот и все. Все, что ему осталось, это лишь собраться с духом и сделать первый шаг к новой цели. Один-единственный шаг, после которого возврата назад уже не будет…
— Удачи! — бросил напоследок Кальтер чилийцу. И, отсалютовав ему на прощание протезом, направился к окнам. А дойдя до них, выбрал то, которое показалось ему наиболее удобным, после чего уселся на подоконник, развернулся и свесил ноги наружу.
Примерно тридцатью метрами ниже, у подножия тюрьмы, плескались океанические волны. К счастью, наибольшую опасность они представляли не здесь, а у северной стены, на которую давило океанское течение. Там они могли подхватить спрыгнувшего в воду человека и шарахнуть его о стальную обшивку «Рифта-75» так, что мало не покажется. А эта стена не противостояла ударам волн, она лишь омывалась ими, и потому одной проблемой у Кальтера было меньше.
Ну что ж, пора… Куприянов целый год ждал этого судьбоносного момента. Но когда он наконец-то наступил, в нем не оказалось совершенно ничего особенного. Кроме разве что страха разбиться о воду или выронить пакаль, без которого беглецу в дальнейшем придется туго.
Стиснув артефакт в пальцах как можно крепче, Кальтер сделал глубокий успокаивающий вдох, а на выдохе оттолкнулся левой рукой от подоконника и полетел вниз. Вот только навстречу чему — свободе или смерти? Этого он пока не ведал. Но так или иначе, все станет ясно в течение последующих минут. Или даже секунд, если падение в океан закончится для Обрубка не так, как он рассчитывал…
И в молодые годы прыжок в воду с такой высоты стал бы для Кальтера серьезным испытанием. А сегодня исполнять этот трюк без очень веской причины ему бы и в голову не пришло. Но причина на это у Обрубка была действительно важная, и риск, которому он себя подверг, полностью того стоил.
Крепко прижатые одна к другой полусогнутые ноги. Согнутые в локтях и скрещенные на груди руки, а локти прижаты к телу тоже как можно крепче. Выпрямленные спина и шея. Зубы стиснуты, язык прижат к небу. Все мускулы пребывают в напряжении и готовности к сильному удару… Это только на вид вода выглядит мягкой и безобидной. Однако чтобы разбиться при столкновении с ней, достаточно плюхнуться в нее и с гораздо меньшей высоты. Если, конечно, не соблюдать элементарные правила техники безопасности при экстремальных прыжках в воду.
Кальтер по роду своей прежней службы знал эти правила назубок. Разве что, так же, как в стрельбе, он давно не практиковался в этом занятии. Но стоило ему сигануть из окна цитадели в океан, как все прежние навыки вспомнились мгновенно и автоматически. И когда спустя несколько секунд он приводнился, вода приняла отчаянного прыгуна хоть и жестко, но все же не убила, не оглушила и не покалечила.
Куприянов вошел в воду ногами вперед. Вошел не идеально, издав громкий всплеск и подняв тучу брызг. Удар ступнями о водную поверхность был почти такой же, как при прыжке на землю с приличной высоты. Отклони Кальтер в полете тело от вертикального положения хоть немного, он неминуемо поплатился бы за это. Но он сохранил правильную траекторию падения. И отделался лишь болью в отбитых ногах, которая, впрочем, не помешала ему сразу же всплыть. И затем удерживаться на поверхности, пусть даже грести, когда одна рука была железной, а другая удерживала пакаль, было той еще морокой.
Вырвавшийся на свободу узник не испытал никакой эйфории. Это была всего лишь формальность, а до настоящей свободы он по-прежнему рисковал не дожить. Но еще один важный шаг в этом направлении был сделан. И теперь все зависело от того, правильно или нет разыграет Кальтер те козыри, которые он успел к этому часу припасти. Козырей было, правда, совсем мало, но главный все еще оставался при нем, и это обнадеживало.
Обрубок не планировал долгий заплыв, да и куда вообще он мог добраться отсюда вплавь? Даже не до берега, а всего лишь до первого заметившего его торпедного катера. На что Куприянов, собственно, и нацелился. И потому было бы хорошо зажечь фальшфейер, чтобы плывущего в воде человека в форме охранника поскорее обнаружили.
Однако Кальтер от этого благоразумно воздержался, так как побоялся привлечь к себе внимание не только морпехов, но и зэков, наблюдающих из окон за морем. А они не откажут себе в удовольствии выпустить пару очередей по столь заманчивой мишени, как барахтающийся в воде вертухай. Без сигнального огня заметить его было уже гораздо сложнее. С катера — тоже, но пока ни один из них не подплыл к Обрубку достаточно близко, он на сей счет не тревожился.
Течение здесь и правда было сильным. Отплыв от тюремной стены на сотню метров, Кальтер прекратил грести, чтобы не тратить зря силы. Волны и так продолжали относить его на юго-восток, отчего расстояние между пловцом и точкой его старта быстро увеличивалось.
Вскоре он смог наблюдать снизу, что творится наверху: на прогулочной площадке и крыше Поднебесья. Вертолеты не стали садиться на них, а, зависнув, сбросили десант по спусковым фалам и тут же улетели. Надо полагать, за второй партией миротворцев. По грубым прикидкам Кальтера, их первая штурмовая группа состояла примерно из полусотни бойцов. Этого должно было хватить, чтобы занять и удержать очищенный с воздуха из пулеметов плацдарм до прибытия подкрепления. Которое наверняка прилетит сюда уже не на трех, а как минимум на дюжине вертолетов.
Короче говоря, будь Кальтер на месте зэков, которые отказались сложить оружие по первому требованию, он всерьез задумался бы о том, а нужно ли оно ему вообще, это сопротивление? В конце концов, не таким уж невыносимым было тюремное житье-бытье, чтобы предпочесть ему героическую смерть с оружием в руках… Но в том-то и дело, что Кальтер не был сейчас на месте своих бывших собратьев. И собирался сделать все возможное, чтобы к ним не вернуться. Равно как не пойти на дно, ведь там ему тем более было совершенно нечего делать.
Вокруг тюрьмы раскатывали три или четыре катера — легкие быстроходные посудины метров по десять-двенадцать в длину, с экипажем, состоящим из четырех-пяти человек. Обрубок не имел возможности разглядеть, какой из катеров больше всего подошел бы для его цели. А также, на каком из них был самый малочисленный экипаж, с которым ему волей-неволей придется вступить в схватку.
Мешкать с выбором не стоило из-за течения. Оно неумолимо относило Кальтера все дальше и дальше от «Рифта-75», и профукай он первый шанс попасть на катер, второго ему может и не представиться. Покинь он зону патрулирования, ему потребуется зажигать фальшфейер, чтобы его все-таки обнаружили и спасли. И хоть пули зэков на том расстоянии Куприянову были не страшны, этот сигнальный огонь могли уже заметить с авианосца или других кораблей. И выслать ему на помощь вместо катера вертолет, что его категорически не устроило бы.
Первый катер, до которого Обрубок мог попробовать докричаться, появился неподалеку от него спустя примерно десять минут. Еще несколько минут «утопающий» размахивал руками и орал, делая все возможное, чтобы спасатели не проплыли мимо. Старания увенчались успехом. Вскоре катер сбавил ход и, изменив курс, направился к барахтающемуся в воде человеку. Доложить на базу о его обнаружении катерный экипаж не мог из-за отсутствия связи. Что было для Кальтера как нельзя кстати. Так же как высадка морпехов на «Рифт-75». Разворачивающиеся там события притягивали к себе внимание всех миротворцев в округе, отвлекая их взоры от моря, где вот-вот должно было произойти кое-что для них неприятное.