Лабыкин передернулся всем телом, словно вновь переживая свой прошлый позор. А может, просто приближался к заветной «точке».
— И что потом было? — спросил я, не глядя на Ярослава.
— Несколько дней не ходил в школу, — неохотно сказал он. — Потом вообще пришлось перевестись в другую школу, потому что в той меня совсем достали насмешками. Даже кличку на меня повесили — «зассанец»... Но вряд ли это вам интересно будет... Конечно, тогда я и не подумал как-то связать свое состояние с мысленным переносом в другое место. Но потом, когда меня еще несколько раз припирало таким же образом и под рукой оказывалась фотография, галлюцинация повторялась. Я же сначала думал, что речь идет о галлюцинации. Но однажды мне подвернулась фотография не местности, а какого-то человека. И меня закинуло в то место, где он находился, и я успел увидеть, чем он занимается. А человек этот был не кто иной, как известный киноартист. И в моем видении он лежал на операционном столе в больнице, с вскрытой грудной клеткой, и вокруг него толпились врачи с марлевыми повязками на лицах и с окровавленными скальпелями в руках. Тот еще фильм ужасов был — меня чуть не вырвало, когда я очутился опять в своем теле. А на следующий день по телевизору сказали, что артисту этому была сделана операция на сердце, но она ему не помогла, и он скончался... Вот тогда-то я и прозрел.
Лабыкин вдруг замолчал и закусил губу.
Потом изменившимся голосом прохрипел:
— Ну, все, накатило... Давайте вашу фотографию.
Я протянул ему снимок Алки, сделанный в тот день, когда она выходила замуж за своего Николая.
Если сейчас Ярослав примется расспрашивать меня, кто эта девушка, кем она мне приходится и прочее, это будет означать, что я имею дело с очень изобретательным шарлатаном. Как показывала практика, девяноста девяти процентам так называемых ясновидцев помогали «прозреть» те сведения, которые выдавал им, сам того не подозревая, заказчик, а также недюжинные способности к мгновенному анализу этих данных. На неискушенную в чудесах публику этот фокус действует магически, как гороскопы, «в которых все сбывается», но к подлинным «аномалам» это не имеет никакого отношения.
Однако Лабыкин ничего не спросил у меня.
Он взял фотографию, на мгновение впился в нее взглядом, а потом закрыл глаза, и лицо его стало наливаться багровым цветом. Лоб покрылся мелкими бисеринками пота, а тело извивалось в каком-то судорожном трансе.
Прошла одна секунда, две, десять, а Ярослав и не думал возвращаться в нормальное состояние. Я машинально стал фиксировать время.
Прошла минута.
Люди вокруг нас с недоумением косились на Ярослава, который уже напоминал эпилептика, впавшего в очередной приступ, — так он дергался и стонал.
Я испугался, что сейчас он вообще рухнет у всех на виду или произойдет нечто непоправимое.
Я потряс своего спутника за руку, называя по имени, но он не откликался.
Наконец (прошло уже три минуты сорок пять секунд) Лабыкин, сотрясаясь всем телом, раскрыл глаза и вернул мне фотографию. По-моему, он был уже весь мокрый, как мышь, и не только от пота. В воздухе повис характерный запах свежей мочи. Однако брюки у него оставались сухими, и лужи под ним не было.
— Вот это да! — выдохнул Лабыкин, опередив мой вопрос. — Такого со мной еще не было никогда!
— Что, опять обмочился? — спросил я, переходя на «ты», но он этого, похоже, не заметил.
— Да это пустяки! — возбужденно махнул рукой Ярослав. — Я ж теперь ученый, памперсами страхуюсь... Нет тут другое удивительно. Никогда еще я столько времени не был рядом с объектом! И первый раз все было так четко, как будто я там действительно присутствовал!.. Интересно, почему у меня сегодня так получилось?
— Может, твои способности прогрессируют? Хотя, сам понимаешь, меня не это сейчас интересует...
— А, действительно, — словно опомнился он. Руки у него все еще тряслись, но он постепенно приходил в себя. И уже не выплясывал, как сумасшедший, а, наоборот, прислонился плечом к стене, будто ноги у него враз ослабли. — Так вот, слушайте, Альмакор. Я не знаю, зачем вам эта тетка понадобилась, но можете быть спокойны: с ней все в порядке. В том смысле, что она жива, здорова и даже, как можно сделать вывод, вовсю наслаждается жизнью.
— В каком смысле? — оторопел я.
— С мужиком в постели развлекается, — ухмыльнулся Лабыкин.
— Не может быть! — вырвалось у меня против моей воли.
Нет, в принципе, такое, конечно, было возможно, но мне было трудно представить свою сестру способной учинить сексуальную оргию с мужем после шести лет семейной жизни. Поэтому я решил уточнить:
— А как этот мужик выглядел?
— Здоровый такой лоб, — кратко ответил Ярослав. — Волосы светлые, длинные. И на правой руке наколка в виде змеи или дракона.
Нет, Алкиным Николаем этот тип никак не мог быть: муж у Алки — ярко выраженный брюнет, ростом чуть ниже меня, да и наколок у него сроду не было.
— Ну и где это все происходило? — скептически поинтересовался я.
Лабыкин мученически вздохнул.
— Адрес вам я, разумеется, назвать не могу. А комната — самая обыкновенная, по-моему, даже холостяцкая. Мебель скудная, зато кровать — огромная, как аэродром. Да, на потолке там еще прикреплено зеркало над кроватью — надеюсь, понятно, для чего?
Я смотрел на него, и мне хотелось его ударить.
Действительно, зассанец — не зря его в школе так назвали.
И вообще, где гарантия того, что он не сочинил всю эту историю на ходу, как и рассказ о своих экстраординарных способностях, инициируемых якобы только сильным позывом к мочеиспусканию? Изобретательный, зараза. И артист неплохой — я-то уж было ему совсем поверил.
Но вот эта басня про то, что Алка занимается сексом с татуированным любовником, ни в какие ворота не лезет! Уж я-то свою сестру знаю — для нее семья и дети — на первом плане, и никогда она не отличалась сексуальной распущенностью.
Я даже звонить ей для проверки, как намеревался, не буду. Тем более — при этом негодяе!..
Хотя чего я, собственно, ожидал? Что таким образом наткнусь на Всемогущего? Да Всемогущий не стал бы заниматься такими гнусными вещами!..
Я молча вытащил из бумажника стодолларовую купюру и вложил ее в потную руку Лабыкина.
Потом повернулся и пошел прочь, делая вид, что не слышу, как он кричит мне вслед:
— Постойте, Альмакор, куда же вы? Может, вам еще какие-то детали нужны про эту девушку?
На душе у меня было гадко, словно в нее плюнули. И еще было жаль напрасно потраченного времени.
Остыл я, только проехав несколько станций метро. Достал сотовый. Для начала позвонил Алке домой. Трубку, однако, взял Николай. На мой вопрос о сестре хмуро ответил: «Да я и сам хотел бы знать, где ее черти носят. Обещала быть дома еще два часа назад, а все нет и нет. И мобильник у нее не отвечает».