— И что, — язвительно осведомился я, — этот… как его?.. регр… Он действительно функционирует?
— Ну да…
— И с его помощью действительно можно изменить свое прошлое?
— Конечно!
— Ты сама видела, как он работает?
— Пап, ну посуди сам, как можно увидеть действие такого прибора? Это же тебе не кофеварка и даже не транспьютер, у которых нажал кнопку — и там сразу загудело, заработало что-то, причем так, что видны результаты… А тут весь фокус в том, что регр работает невидимо для всех. Ведь о том, что и как было до того, как приборчиком воспользовались, никто и помнить уже не будет, потому что в мире сразу всё переменится, и сознание людей тоже!..
Я нарочито медленно допил свой кофе, поднялся, поставил грязную чашку в приемник посудомойки и с серьезным видом сказал:
— Ну что ж, тогда понятно… Кстати, вы еще не проходили по физике разные глупости вроде закона сохранения энергии или теории относительности? Проходили?.. Значит, очень поверхностно, ибо даже пещерные люди в свое время знали, что ничто не может возникнуть ниоткуда и исчезнуть в никуда… Если бы такой прибор, который ты описываешь, и был когда-нибудь создан, то он наверняка представлял бы собой громаду величиной с многоэтажный дом! — Губы Кристины обидчиво вздрогнули, но я безжалостно добивал ее: — Так что не верь, дочь, всяким проходимцам и лгунам, даже если они — твои лучшие друзья!.. В принципе, даже если Юлька и не врет, то ее и ее мать вполне могли обвести вокруг пальца какие-нибудь аферисты, ведь это один из способов обмана — продать то, чего не существует. С таким же успехом можно было бы торговать воздухом или невидимыми золотыми рыбками!..
Кристина опустила голову к своей тарелке с остатками гренки так, что мне стало жаль свою наивную дочь.
— Но как же тогда Юльке, перебивавшейся до сих пор с “двоек” на “тройки”, удалось вчера пройти очередной тест по всем предметам на круглые “десятки”? — спросила тихо она. — Или это, по-твоему, совпадение?
— Я не знаю — как!.. — сердито сказал я. — Но я знаю одно: никогда не надо надеяться на кого-то или на что-то, пусть даже когда-нибудь волшебные палочки будут продаваться на каждом углу! Человек должен сам — понимаешь, Кристина? — сам справляться со своими трудностями и проблемами… Хочешь знать, что по этому поводу сказал некто Эрих Фромм?
— Не хочу, — почти шепотом сказала Кристина, и я испугался, что она сейчас заплачет. — Пап, ты лучше скажи мне: если бы тебе предложили такой прибор, неужели ты бы не воспользовался им?
— Нет! — категорично сказал я. И более спокойным тоном повторил: — Нет, Кристиночка, и я тебе уже сказал, почему…
— А мама? — спросила она. — Разве ты не хотел бы вернуть ее? Разве для тебя имело бы значение, чем надо воспользоваться для этого — регром или волшебной палочкой? И разве ты колебался бы: купить или не купить такой прибор?
Я машинально попятился к выходу. Потом сел на кстати подвернувшийся стул.
— Мама? — повторил эхом я вслед за дочкой. — Да, пожалуй… Наверное, я бы и впрямь хватался бы даже за соломинку, чтобы вернуть ее. Но это в том случае, если бы она… словом, если бы с ней что-то случилось… А так — по-твоему, ее можно было как-то вернуть?.. Но как? Не дать ей встретиться с тем придурковатым спортсменом, который ее увел от нас? А ты уверена, что вместо него не нашелся бы кто-нибудь другой? И вообще, как можно пытаться изменить то, что было обусловлено многими годами предыдущей жизни? Или ты предлагаешь мне прожить свою жизнь заново?
— А почему бы и нет? — спросила Кристина. К моему удивлению, она выглядела уже такой спокойной, словно мы с ней вели диспут во время какого-нибудь публичного ток-шоу. — Или ты считаешь, что прожил ее правильно?
Этим она окончательно вывела меня из себя.
— А почему я должен ее считать неправильной? — воскликнул я, срываясь на крик. — Почему?!.. Потому, что от меня ушла жена? Потому, что я не стал богатым и знаменитым? Или потому, что так считает моя единственная и все-таки любимая дочь?..
Кристина вдруг вскочила, и я впервые заметил, как она резко повзрослела за последнее время.
— Да! — тоже крикнула она. — Да!.. Что ты раскричался тут, как обиженный попугай?.. Он, видите ли, не хочет менять свою жизнь!.. А обо мне ты подумал? А о маме ты подумал?.. Почему ты не знаешь, что именно надо было бы изменить, чтобы вернуть ее?.. Это ведь так просто!..
В голосе ее уже явственно звучали слезы.
М-да, хорошенький денек сегодня намечается.
Я протянул руку к дочери и мельком отметил, что пальцы мои дрожат, как обычно у Коньяка в понедельник утром.
— Кристина, — сказал я, стараясь говорить обычным своим тоном. — Давай на этом наш разговор прикроем. Лады?.. Ты не убедила меня, а я не убедил тебя — что ж, значит, в споре не родилась истина. И бог с ней!.. Тем более, что не вижу никакого повода для спора… Ведь так называемого регра все равно не существует в природе… Включи, пожалуйста, перед уходом посудомойку.
И, не давая дочери открыть рта, повернулся и направился к выходу. Лишь у самого порога я назидательно сообщил через плечо:
— А если бы этот самый регр и существовал — у нас все равно не хватило бы денег, чтобы купить его!..
Уже оказавшись в турбокаре, я немного посидел, отходя от всплеска эмоций, а потом взял комп-кард и набрал шифр секретной связи.
— Это Нож-двадцать один, — сказал я, когда мне ответили. — Есть данные об утечке информации о Корректорах… По-моему, стоит проверить… Юлия Ершова, четырнадцать лет, и ее родители… Запишите адрес…
Видимо, этот день и впрямь уготовил мне одни сплошные сюрпризы, причем весьма неприятные.
Явившись в Пенитенциарий, я решил обмозговать тактику решающей беседы с ученым маньяком Кином Изгаршевым. Как шахматисту перед очень важной партией, мне следовало иметь множество разных “домашних заготовок”, определяющих генеральную линию психолингвистического воздействия на реэдукируемого.
Самым простым может быть вариант, который предусматривал бы эксплуатацию присущих каждому человеку чувств по отношению к своим родителям, детям, братьям и сестрам и прочим близким людям. Что-то вроде классического диалога из одного старого фильма, название которого, равно как и сюжет, я уже не помню: “— У тебя мама был? — Был. — А папа был? — Был. — Так почему ж ты тогда такой злой, а?”… Конечно, применительно к Кину этот вариант должен был бы иметь более сложное наполнение, но суть заключалась бы именно в этом: внушить подопечному, что если у него есть родители, которых он любил или любит; следовательно, он ничем не отличается от нормальных людей, а значит, вполне способен, как все нормальные люди, не убивать и не насиловать — и так далее, в том же ключе…
Вторая методика воздействия может основываться на искреннем заблуждении Изгаршева относительно того, что, убивая отдельных людей, он якобы обеспечивает выживаемость человечества. Можно вступить с ним в теоретический спор, чтобы доказать несостоятельность данной теории. Это будет, конечно, трудновато, учитывая пристрастие Кина к демагогическим, псевдофилософским разглагольствованиям, но зато, в случае успеха, прочно гарантирует, что он никогда больше не испытает стремления “помочь” людям столь страшным способом…