Дабы не скучать этой ночью, он захватил с собой бутылку водки, а в дополнение к ней собирался заказать сговорчивую подружку, которая по цене вписалась бы в скромный бюджет опергруппы, а по качеству соответствовала бы чему-то среднему между Настей Волочковой и Шерон Стоун, конечно же, в их лучшие годы.
Близилась полночь, но в щели между шторами пробивался какой-то неестественный, призрачный свет, по отзывам очевидцев, переживших клиническую смерть и побывавших-таки на скорбных берегах Ахерона, напоминавший зловещее сияние, испускаемое плевком сатаны, упавшим в районе Стигийских болот приблизительно пятьсот миллионов лет тому назад.
Сделав соответствующий заказ (к сожалению, все фигуристые блондинки были в разгоне и пришлось выбирать между пухленькой брюнеткой, скорее всего, крашеной, и сухощавой шатенкой) и попутно сбив цену аж на пять баксов, Цимбаларь отправился на поиски пригодной для возлияния посуды. Зная нравы нынешних жриц любви, он собирался до их прибытия хотя бы уполовинить бутылку, чтобы потом вообще не остаться с носом.
Под строгими взглядами иконописных апостолов Цимбаларь ощущал себя немного не в своей тарелке, но это муторное чувство должно было улетучиться где-то после третьей рюмки.
Приняв на грудь первые сто грамм и закусив завалявшимся в кармане леденцом, он стал морально готовить себя к встрече с питерскими шалашовками, чей разнузданный нрав был известен далеко за пределами города трёх революций.
Внезапно в прихожей раздался резкий звонок. Это не могли быть гости из весёлого заведения, которые ожидались как минимум через полчаса. Да и Желваков, тайно явившийся за рукописным наследием брата, не стал бы звонить в дверь. Так обычно поступают воры-домушники, проверяющие облюбованную квартиру на предмет наличия в ней хозяев. Как бы то ни было, но Цимбаларь на всякий случай выключил в гостиной свет и погасил сигарету.
Спустя полминуты звонок повторился и за тонкой дверью послышалась возня. Затем в замке что-то надсадно хрустнуло, заскрипели дверные петли и по ногам потянуло свежим воздухом с лестничной площадки.
Цимбаларь, совершенно не готовый к такому повороту событий, едва успел сигануть под хозяйскую кровать, благо её устройство позволяло это, а плотное жаккардовое покрывало свешивалось с перины до самого пола.
Видеть неизвестных гостей он не мог, но отчётливо слышал, как они осторожно расхаживают по квартире, заглядывая во все углы.
– Ну и дыра! – произнёс грубый голос с отчётливым кавказским акцентом. – И как тут только люди живут!
– Уж не хуже, чем в ваших саклях, – возразил другой голос, не менее брутальный, но по-московски акающий. – Не стой столбом, бумаги ищи!
– Темно, как в могиле. Давай отвесим шторы, – предложил кавказец.
– Я тебе сейчас так отвешу, что лезгинку на зубах сбацаешь! – пригрозил москвич, видимо, бывший у них за старшего. – Лучше фонарик включи.
Тонкий электрический луч, скользнув по покрывалу, за которым таился Цимбаларь, пошёл гулять со стены на стену.
– Что это за рожи? – удивился кавказец. – Родня?
– Дурак! Это иконы! – возмутился москвич. – Ты разве в церкви не бывал?
– Плевал я на вашу церковь.
– Молчи, нехристь! Бог накажет! – пригрозил москвич.
– Испугал! У меня свой бог, Аллах. Его на стенах рисовать нельзя.
И голоса, и шаги, и свет фонарика удалялись. Похоже, что незваные гости проникли в каморку, которую прежде занимал Шестопалов.
– А вот и книги! – обрадовался кавказец.
– На хрен они нам, ты бумаги ищи! – отозвался москвич.
– Нет никаких бумаг! Если не веришь, сам посмотри.
– Должны быть! Ищи! Без бумаг возвращаться нельзя. Клим с нас три шкуры спустит.
– Нету ничего… Кто-то, наверно, забрал… – В голосе кавказца послышалась растерянность. – Раньше нас пришли…
– Молчи! – Москвич сам понизил голос, словно бы прислушиваясь к чему-то.
– А что я такого сказал? – обиделся несообразительный кавказец.
– Вообще молчи! – прошипел москвич. – Неладно здесь как-то… Сигаретным дымом пахнет.
– Наверно, хозяйка прежде покуривала…
– «Парламент»? – В голосе москвича послышался сарказм. – Ты думай, что говоришь! А то всё наверно да наверно. Почему в гостиной откупоренная бутылка водки стоит?
– С поминок, наверно, осталась…
– Опять своё заладил! У нас с поминок ничего не остаётся, как и со свадеб. Я так полагаю, что эту водку специально для нас поставили. Только сначала клофелинчика добавили. Думают, мы сдуру хлобыстнём и зададим храпака… Надо отсюда сматываться, пока железный петух не закукарекал.
Почти одновременно щёлкнули два взводимых курка, и Цимбаларь, на которого этот звук действовал примерно так же, как волчий вой на кабана-секача, понял, что оказался в весьма и весьма щекотливом положении. Схватка с вооружёнными бандитами вряд ли могла завершиться в его пользу – тесная квартирка не давала ни возможности для манёвра, ни надёжного укрытия. Однако упускать эту парочку тоже было нельзя – пусть они даже и не причастны к серии загадочных взрывов, но к убийству Шестопалова, вне всякого сомнения, руку приложили.
Едва не чихая от осыпающегося сора, Цимбаларь ощупал низ старинной, возможно, ещё купеческой кровати, сработанной в те времена, когда о панцирной сетке даже и представления не имели. Похоже, он состоял из полуторадюймовых сосновых досок. Если приобщить к ним ватный матрас да парочку пуховых одеял, получится вполне сносная защита. Не броня, конечно, но пистолетную пулю остановит.
Стараясь не потревожить пышные постельные принадлежности, на которых нынешней ночью планировалось заняться развратом, Цимбаларь перевернул кровать. Грохот при этом поднялся такой, что бандиты, и без того изрядно струхнувшие, могли напустить в штаны.
А тут ещё как по заказу внизу хлопнула дверь подъезда и на лестнице раздался топот приближающихся шагов – это в сопровождении охранника прибыла заказанная проститутка.
– Шухер! – заорал москвич. – Засада! Уходим через чердак!
– Куда? Стоять на месте! Вы окружены! – рявкнул Цимбаларь и для острастки пальнул в потолок, вспомнив почему-то милицейскую прибаутку: «Первая пуля богу, вторая прокурору, а третья кому хошь».
В ответ дружно загрохотали сразу два пистолета, и квартира осветилась багровыми вспышками. Кровать, которую беспощадно гвоздили пули, сотрясалась, словно на ней и в самом деле сейчас занимались исступлённым сексом, но бандиты метили в центр, а Цимбаларь предусмотрительно сместился вправо, ближе к изголовью, где гора подушек давала дополнительную защиту.
Тут же припомнилась другая прибаутка, дошедшая до наших дней, наверное, ещё с военных времён: «Пришла беда – отворяй ворота, а началась пальба – не жалей ствола».
Дождавшись, когда бандиты займутся перезарядкой оружия, Цимбаларь открыл беглую стрельбу, целясь не в дверной проём, где на данный момент никого не было, а в тонкую фанерную перегородку, которая не могла остановить пули.