– И когда это будет?
– Сегодня он на службе, – задумался Цимбаларь. – Завтра, наверное, возьмёт выходной. Дача у него, пора грядки сажать… Значит, послезавтра с утра.
– Послезавтра с утра я должна быть на работе. Это во-первых. А во вторых, я не имею права тянуть с ответом на запрос. Если я не дам его завтра, из райотдела на меня настучат. У них ведь тоже сроки поджимают. Будет у меня третий выговор.
– А ты дай отрицательный ответ, – посоветовал Цимбаларь. – Нет, мол, такого по нашему спецучёту, и баста.
– Тогда они неопознанный труп спешно захоронят. Знаешь, сколько таких после праздника добавится?
– Догадываюсь… Тогда придётся наведаться к Кондакову сегодня.
– Предупреди сначала, чтобы он никуда не ушёл. – Людочка протянула Цимбаларю свой изящный мобильник.
– Если предупредить, он обязательно смоется. Тот ещё лис…
В отличие от Цимбаларя, Кондаков выслушал Людочку молча, не задав ни единого уточняющего вопроса, а потом минут пять изучал обе дактилокарты в лупу.
Закончив сравнительный анализ, он категорически заявил:
– Это ерунда. Обычная ошибка. Когда скопом дактилоскопируют целую гурьбу народа, на бланках могут перепутать установочные данные. Моську запишут Слоном и наоборот. Один такой случай в моей практике имелся. Году этак в семидесятом постовой задержал двух пацанов. Уже и не помню за что, скорее всего за какую-то мелочёвку, но пальчики на всякий случай у обоих откатали. А поскольку дежурный по обычаю тех времен был слегка под мухой, фамилии на дактилокартах перепутал. После этого один из задержанных, к примеру, Иванов, катился по наклонной плоскости всё дальше и со временем стал утюгом, то есть вором в законе, не чурающимся убийств. А второй, скажем, Петров, всё осознал, исправился, окончил университет и стал делать карьеру на государственном поприще. В конторе, где он служил, случилась кража из сейфа и у всех особ, имевших к нему доступ, как водится, сняли отпечатки пальцев. И очень скоро выяснилось, что заместитель начальника треста вовсе не Петров, как считалось прежде, а некто Иванов, бандит со стажем, по которому, как говорится, давно верёвка плачет. В конце концов истина восторжествовала, но безвинно пострадавшему Петрову это стоило обширного инфаркта.
– Ты полагаешь, что этим феноменом и заниматься не стоит? – уточнил Цимбаларь.
– Почему же! Проверить надо. Случай сам по себе прелюбопытнейший. Человек в одних трусах, без головы, но с пальчиками всенародно избранного президента. Однако без санкции Горемыкина вам не обойтись, поверьте моему опыту. Дело, похоже, масштабное.
– А если Горемыкин запретит расследование? – поинтересовался Цимбаларь.
– Запретит, ну и ладно, – пожал плечами Кондаков. – Не вижу никакой разницы в том, от какого президента будет страдать наш народ – от законного или от подставного… У народа участь такая – страдать. Как у бабы рожать. Всё зависит не от конкретного человека, а от предопределённости, которая выше людей, идей и государей. Император Александр Павлович, к примеру, был либералом, умницей и вообще душкой, а правил страной рабов и ничего с этим, при всём своём желании, поделать не мог. Мы пешки в руках провидения, а сильные мира сего – и подавно.
– Да вы, Пётр Фомич, похоже, в мистику ударились, – невесело улыбнулась Людочка.
– Лучше в мистику, чем в маразм, – парировал Кондаков. – Но и здравый смысл я не растерял, можете быть уверены. Ну, допустим, раскроете вы подмену. А что дальше? Кремль пойдёте штурмовать? Или ополчение против самозванца соберёте, как при Минине и Пожарском?
– Не знаю, – задумалась Людочка… – В ФСБ надо будет сообщить или в Думу…
– Детка, такие дела без участия ФСБ не делаются. – Кондаков любовно подышал на перстень, по его собственной версии, принадлежавший некогда вождю румынского народа Николае Чаушеску. – Никто бы Никиту Хрущёва не скинул, если бы тогдашний председатель комитета Семичастный не переметнулся на сторону его врагов. Это большая политика! Думаете, кто Кеннеди застрелил? Эдгар Гувер, не иначе… Завтра я лично схожу к Горемыкину и доложу всё как есть.
– А как же лук и морковка? – участливо поинтересовался Цимбаларь.
– Гори они ясным огнём… Какая морковка, если родина в опасности! Ты, Лопаткина, эти дактилокарты оставь мне.
– Эти не могу. – Людочка покачала головой. – Я их завтра должна на место вернуть. Но я заранее сделала копии на ксероксе.
– Умница. – Кондаков кончил полировать перстень и теперь любовался его блеском. – За сообразительность и высокое чувство долга выражаю тебе, гражданка Лопаткина, благодарность. Пока что устную.
– Не гражданка Лопаткина, а лейтенант Лопаткина, – поправила Людочка.
– Да ну! – воскликнул Кондаков. – Вот так новость! Я уже год, как не пью, но такое событие нельзя не отметить. Сейчас сгоняем Сашку за шампанским. Я ведь, считай, был твоим первым наставником на оперативном поприще.
– Этого я, Пётр Фомич, что-то не припоминаю, а вот как вы мне однажды колготки своим перстнем порвали, прекрасно помню, – лукаво прищурилась Людочка.
– Неужели! И как это ты умудрилась своими колготками за мой перстень зацепиться? – удивился Кондаков и захохотал вместе со всеми. – А впрочем, у тебя ноги длинные, почти как у страуса. Не ровён час и за погон кому-нибудь зацепишься…
Веселье было прервано появлением дежурного по отделу майора Свешникова. Тоном, не допускающим возражений, он заявил:
– Кондаков, на выезд! В Типографском переулке какая-то нечисть чердак в жилом доме разносит. На людей, говорят, не похожи. Морды жёлтые, волосы зелёные. По предварительным сведениям, вооружены, но чем именно, пока неизвестно… И ты, Цимбаларь, здесь? – он осклабился. – Отлично. Поедешь в институт точного приборостроения. Оттуда звонили, что памятник академика Шлямбера другим боком к проходной повернулся.
– Я сегодня выходной! – огрызнулся молодой опер.
– Ничего не знаю! Все люди в разгоне. Если откажешься, рапорт на тебя напишу!
– Тьфу! – Цимбаларь в сердцах сплюнул, что, по-видимому, было знаком согласия.
– Вызывай службу спасения, «Скорую помощь» и территориалов. – Кондаков решительным жестом подтянул брюки и полез в сейф за пистолетом.
– Спецназ главного разведуправления не требуется? – глумливо осведомился дежурный. – Много чести для Типографского переулка будет. Сам как-нибудь справишься… А посторонних прошу покинуть служебное помещение! – это относилось уже к Людочке.
– Ты, Свищ, как был балбесом, так им и остался, – хладнокровно ответила девушка. – Когда я стану начальником вашего отдела, тебя уволю в первую очередь.
– Испугала! – дежурный вновь осклабился. – Начальником она станет, как же! Но если такая беда вдруг и случится, я уже буду правнуков нянчить да петь по средам в хоре ветеранов клуба имени товарища Дзержинского.
Судьба-вертихвостка, накануне разбросавшая нашу троицу в разные стороны, на следующий день вновь соединила их в кабинете полковника Горемыкина, причем Кондаков безвылазно сидел там с самого утра, Цимбаларь спешно явился из следственного изолятора, где всеми доступными средствами склонял к сотрудничеству Верховного Мага Храма Огня и Силы, а Людочку Лопаткину вызвали фиктивным звонком, якобы приглашавшим её в ведомственную поликлинику для прохождения внеочередной диспансеризации.