– Много о себе понимать стала, валенок деревенский. Её тогда почему-то долго не выписывали. В палате отдельной лежала, как барыня. Врачи важные к ней зачастили. Всё ребенка измеряли да фотографировали. Вот она и загордилась. А уж потом, ближе к лету, ей паёк офицерский дали. Муку белую, консервы американские, яичный порошок, комбижир. За какие это, интересно, заслуги? Правда, недолго она им пользовалась. В пятьдесят третьем, после смерти Сталина, все льготы отменили.
– Других похожих случаев в вашем роддоме не было?
– При мне не случалось. Одна только Дуська паёк заработала. А всё потому, что не от супруга благоверного понесла, а от заезжего полковника.
– Какого ещё полковника?
– Я с ним хлеб-соль не водила. Знаю только, что он частенько наведывался в нашу гинекологию. Баб пользовал. Он ведь не по танкам и не по орудиям был полковник, а по срамному делу.
После этого трубку у бабы Муси всё же отобрали. Дрожащим от возмущения голосом заведующая доложила:
– Мария Богдановна имеет в виду профессора Плотникова, который в послевоенные годы неоднократно посещал нашу гинекологию и проводил профилактические осмотры. Этот факт отражён как в специальной, так и в научно-популярной литературе. В ту пору он действительно состоял в звании полковника медицинской службы. В моём кабинете даже портрет его висит.
– Сколько ему на этом портрете лет? – поинтересовалась Людочка.
– Да уж за семьдесят, наверное. Он умер в пятьдесят третьем.
– Спасибо за разъяснения, но я хотела бы вновь услышать Марию Богдановну.
– Ушла она. Ругнулась по матушке и ушла. У нас все ветераны нервные. А уволить нельзя. Младшего медперсонала не хватает.
– Вы не знаете, откуда у неё такая подробная информация?
– Минутку… Вот тут знающие люди подсказывают, что они дворами соседствовали… Матвей Селезень, отец будущего генерала, сильно свою жену ревновал. Даже рукоприкладство допускал. А всё потому, что сынок на него был похож, как черный цуцик на пегого козла.
– Родители генерала живы?
– Сейчас спрошу… Отец под поезд ещё при Хрущёве угодил, а мать недавно скончалась, когда сына в гробу увидела. Рядом похоронили.
К этому времени пресс-секретарь уже крепко обнимала Людочку сзади и даже покусывала иногда за мочку уха.
Не пытаясь освободиться, Людочка через плечо сказала:
– Попрошу вас срочно собрать все материалы о полковнике медицинской службы профессоре Плотникове. По-моему, он был каким-то светилом гинекологической науки.
– А потом? – игривым шёпотом поинтересовалась пресс-секретарь.
– Потом суп с котом! – ответила Людочка, успевшая поднабраться от бабы Муси плохих манер. – Я ведь на работе и в студию должна вернуться с готовыми материалами. Если поможете мне их собрать, проблему проведения свободного времени мы решим сообща.
Когда пресс-секретарь, зазывно покачивая бёдрами, удалилась, Людочка с облегчением вздохнула и вполголоса произнесла:
– Скорее я дедушку Кондакова приласкаю, чем тебя, стерва.
Затем она позвонила в Ростов и примерно в той же манере битый час беседовала со старой гвардией тамошнего роддома, а напоследок, уже вновь пребывая в объятиях похотливого пресс-секретаря, связалась с Сестрорецком, который, как оказалось, почти полвека назад подарил миру президента Митина.
Сестрорецкие акушерки, в отличие от своих южных коллег, вели себя куда более сдержанно (что ни говори, а статус обязывал), но кое-какими сведениями всё же поделились.
Пришлось Людочке вновь обратиться за помощью к пресс-секретарю, обе рученьки которой уже прочно обосновались под чужой блузкой. В такой ситуации волей-неволей перейдёшь на «ты».
– По той же схеме сделай мне справку о профессоре Шульмане. А заодно подбери материалы, касающиеся поездок выдающихся специалистов-гинекологов по регионам страны. Ограничимся периодом с сорок восьмого по пятьдесят третий год.
– На этом, надеюсь, всё? – пресс-секретарь уже без всякого стеснения присосалась к губам Людочки.
– В плане работы – да. – Людочка мягко, но решительно отстранилась. – Иди… Я подожду тебя здесь. Только один вопрос. Почему ты не любишь мужчин?
– С чего ты это взяла? – пресс-секретарь резким движением откинула назад растрепавшиеся чёрные волосы. – Я люблю всех. Мужчин, женщин, стариков, детей, животных. Но для этого они должны чем-то увлечь меня. Если хочешь, пригласи какого-нибудь страстного и неутомимого самца. Он нам совсем не помешает. Я брюнетка, ты блондинка. Для контраста подошёл бы рыженький… Обожаю тебя! – она вновь чмокнула Людочку в губы.
Вернувшись, пресс-секретарь застала Людочку в обществе лысоватого, рыхлого мужчины, согласно веяниям современной моды слегка небритого, что делало его похожим на старого хряка, уже начавшего постепенно дичать и вследствие этого обросшего жёсткой щетиной неопределённого цвета.
При виде этого нового персонажа пресс-секретарь так опешила, что без всякого сопротивления позволила Людочке завладеть всеми собранными материалами. Впрочем, замешательство длилось недолго. Хрякообразный мужчина дружески потрепал пресс-секретаря по ляжке, а Людочка с лучезарной улыбочкой сказала:
– Я просто не могла уйти отсюда, не познакомившись с вашим мужем. Мы очень мило побеседовали о проблемах ранней диагностики внематочной беременности. Он даже любезно предложил мне пройти профилактический медосмотр, но я, за неимением свободного времени, отказалась. Следующая серия нашего проекта будет обязательно посвящена мужчинам-гинекологам, самоотверженно исследующим то, о чём их менее удачливые собратья могут только мечтать. А назовём мы эту серию так: «Дело – труба». Вы, конечно, понимаете, что имеются в виду маточные трубы… А теперь не смею вас больше задерживать. Всего хорошего.
Проходя мимо ошалевшего пресс-секретаря, Людочка небрежно обронила:
– Ты для контраста хотела рыженького, но я сумела раздобыть только лысенького. Пользуйся на здоровье.
На обратном пути она посетила экспертно-криминалистический центр, в штате которого продолжала состоять, и, выслушав массу комплиментов по поводу своего якобы округлившегося брюшка, засела за первый попавшийся свободный компьютер.
Скоро выяснилось, что профессор Шульман прямых потомков на территории России и ближнего зарубежья не оставил, зато светлую память о его коллеге и постоянном научном оппоненте профессоре Плотникове хранили двое сыновей, четверо взрослых внуков и даже вдова Даздраперма Осиповна, благополучно дожившая до весьма преклонного возраста.
Именно её-то и полагалось посетить в первую очередь, но пока что Людочка ломала голову над странным именем, дававшим, по-видимому, ключ к пониманию характера и мировоззрения чересчур зажившейся старушки. В конце концов выяснилось, что Даздраперма означает всего лишь «Да здравствует Первое мая». Как говорится, простенько, но со вкусом. С таким имечком хоть сейчас на баррикады.