Такого оскорбления не стерпел бы ни один уважающий себя кобель. Злобно зарычав, он кинулся на сетку. Ваня, только и ожидавший этого момента, сунул оголённые электрические провода в оскалённую пасть.
Мастифа долбануло током так, что он сначала подпрыгнул выше вольера, а потом, опрокинувшись на спину и дрыгая всеми лапами сразу, истошно завизжал, словно бы его собирались охолостить.
Эти душераздирающие звуки, конечно же, привлекли внимание Илюхи, на что изначально и рассчитывал Ваня. Хозяин усадьбы явился как ангел возмездия – босой, опухший, с пустыми вёдрами в обеих руках.
Узрев муки своего верного пса, Илюха отшвырнул вёдра и с воплем: «Что ты ему, гад, сделал?» – бросился к вольеру. Засов вместе с замком он сорвал голыми руками, явив не только редкую физическую силу, но и неукротимую ярость. Дверь узилища распахнулась.
Ещё миг – и от Вани, наверное, даже клочьев не осталось бы, но проворный лилипут уже зацепил крючья проводов за пояс Илюхиных галифе.
С громилой случилось то, что средневековые врачи называли «пляской святого Витта». Электрические силы корёжили его тело, словно театральную марионетку, то выгибая самым невероятным образом, то швыряя на землю, то вновь заставляя вскочить.
Ваня, почуявший долгожданную свободу, выскользнул из постылого вольера и помчался вдоль кирпичного забора, пытаясь отыскать путь во внешний мир…
До украшенной коваными узорами калитки оставалось от силы десять шагов, как она вдруг сама распахнулась и перед Ваней предстал хорошо ему знакомый наркот, по-видимому, только что прибывший из столицы. Это была та самая подножка судьбы, о которой косвенно предупреждала Людочка.
Шансов на успех в рукопашном бою Ваня практически не имел, тем более что наркот, проявивший неожиданную расторопность, уже успел вооружиться булыжником, валявшимся возле калитки.
Двухметровый забор представлял для лилипута непреодолимое препятствие, поэтому ему не оставалось ничего другого, как устремиться в глубь двора. От долгого сидения в вольере ноги затекли и едва слушались. Пустившийся вдогонку наркот дышал ему в спину, а сбоку появился уже очухавшийся мастиф, вследствие электрического удара потерявший способность лаять, но не утративший природной злобности.
По счастливому наитию Ваня повернул к дому, влетел в приоткрытую дверь, и успел накинуть за собой крючок. Спустя мгновение в дверь громыхнул брошенный наркотом булыжник.
Дом был обширным и добротным, но не приспособленным к долгой осаде. И если входная дверь оказалась достаточно прочной, о чём свидетельствовали безуспешные попытки наркота выбить её, то на окнах не имелось ни решёток, ни внутренних ставен.
В считаные минуты обежав все комнаты, Ваня убедился что телефон здесь отсутствует. Зато на стене спальни висело охотничье ружьё, а рядом с ним патронташ.
Двухстволка была чересчур тяжела для Вани, но он всё же сумел зарядить её, взвёл курки и, повесив патронташ через плечо, вышел на кухню, из окна которой открывалась широкая панорама Илюхиной усадьбы.
Наркот в растерянности топтался возле крыльца, не решаясь в отсутствие хозяина предпринимать какие-либо радикальные действия. Свиньи, покинувшие незапертый хлев, всем стадом рылись на огородных грядках. Илюхи видно не было – то ли он находился в бессознательном состоянии, то ли вообще отдал богу душу, о чём Ваня, кстати говоря, ничуть не жалел.
Мастиф, потерявший своего обидчика из поля зрения, выбрал новую жертву и теперь, готовясь перейти в решительное наступление, рычал на наркота.
Ваня, получивший некоторую передышку, сожрал кусок колбасы, оставшийся на столе после вчерашнего застолья, и прикончил недопитую бутылку пива. Настроение сразу улучшилось.
Имея в руках оружие, да ещё на сытый желудок, Ваня мог диктовать похитителям свои собственные условия. Лишь бы только судьба, дезориентированная кознями бетила, не нанесла ему новый удар.
* * *
Со стороны хозяйственных построек вихляющейся походкой приближался Илюха. Чтобы укокошить такого здоровяка, бытового напряжения оказалось явно недостаточно. Тут требовалась как минимум тысяча вольт.
Тем не менее выглядел Илюха неважно. Одной рукой он держался за правую сторону живота, другой за пах. Очевидно, именно там находились его наиболее пострадавшие органы. Физиономия громилы судорожно дергалась, словно бы в лицевых мышцах продолжал пульсировать переменный ток. Внешний вид галифе наводил на мысль, что туда опорожнился не только мочевой пузырь, но и кишечник.
Наркота, к этому времени оказавшегося как бы между двух огней, появление приятеля очень обрадовало. Примерно те же чувства испытывал и мастиф, сразу завилявший хвостом.
– Где он? – дрожащей рукой поглаживая пса, осведомился Илюха.
Косясь на окно, в котором маячил Ваня, наркот ответил:
– В доме закрылся. Твоё ружьё у него.
– Ерунда, – заплетающимся языком промолвил Илюха. – В патронах утиная дробь. Насмерть не убьёт.
– Если издали, может, и не убьёт, а в упор – верняк, – возразил осторожный наркот. – В упор такая дробь страшнее картечи.
– Думаешь, выстрелит?
– Даже не сомневаюсь! Парнишка, похоже, отчаянный.
– Ничего, эта отчаянность ему боком вылезет, – пообещал Илюха. – Представляешь, электрическую линию ко мне подключил! Прямо к пузу. Чудом коньки не отбросил… И усрался, и уссался, и даже спустил. Нет, такое прощать нельзя.
– Ты бы сначала обмылся, – посоветовал наркот. – В обосранных штанах особо не повоюешь.
– За это не переживай. Я уже в полном порядке. Мне хряк Боря жопу вылизал. С удовольствием, между прочим… – В словах Илюхи звучал упрёк, словно бы жопу ему должен был вылизывать не кабан, а ближайший приятель.
В это время осмелевший от пива Ваня показал своим похитителям кукиш. Илюха в запале рванулся вперёд, и бывший заложник, заранее приоткрывший оконные створки, пальнул из правого ствола ему под ноги.
Отдача отбросила малыша чуть ли не к противоположной стене, но, когда он, превозмогая боль в зашибленном плече, поспешно вернулся на исходную позицию, вся троица – и Илюха, и наркот, и мастиф – дружно улепетывала под защиту сложенной возле бани поленницы.
Таким образом, первая атака была успешно отбита, хотя враги находились так близко, что Ваня даже мог слышать их разговоры.
– Нахрапом его не возьмешь, – констатировал наркот. – Ты здесь покарауль, а я за подмогой смотаюсь. Крутые ребята с парочкой стволов его быстро угомонят.
– Не надо, – отозвался Илюха. – Лучше я дом подожгу. Пусть изжарится, шпанюк!
– Неужто собственного добра не жалко! – ахнул наркот.
– Добра я ещё наживу. Но если этот змеёныш на волю вырвется, мне до конца своих дней тюремные щи хлебать. Сам знаешь, сколько судимостей имею… Впаяют на полную катушку. Да и тебе кичмана не миновать.