— И вы умеете лечить эту болезнь?
— Теперь да, — кивнул Мерц. — Расскажите мне поподробнее о симптомах, проявившихся у вашего сына, и я вручу вам необходимую модификацию лекарства, которая в два счета поставит его на ноги. Естественно, если вы не ошиблись в диагнозе и это именно та болезнь, а не просто схожая симптоматика. Не видя, не обследовав пациента, трудно судить…
— А возможно ли в теории заболевание через столько лет, переданное по наследству?
— Да. — Мерц наклонил голову. — Имея дело с разновидностью вируса «Илзе», примененной нами тогда, — возможно.
— Я едва ли ошибаюсь, — с горечью заключил сенатор. — Но что вы потребуете взамен?
— Многое, но не сравнимое с жизнью вашего сына, да и ваших друзей. Они все-таки заложники.
— Прежде чем дать хоть какой-то ответ, я должен сориентироваться в обстановке, — проговорил сенатор.
— О, не спешите, мистер Флетчер! Это лишь предварительная беседа, и нам с вами предстоит встретиться не однажды. Вы будете восхищены мощью и могуществом Фортресса, вы убедитесь, что никакая сила в мире не устоит против нас. И в конечном счете присоединитесь к нам не вынужденно, а искренне, всей душой. Нам нужны такие люди, как вы, мистер Флетчер. Люди влиятельные, облеченные доверием нации. А мы со своей стороны в состоянии сделать для вас немало, не говоря о таком пустяке, как лечение вашего сына. Увидев Фортресс, вы почувствуете перспективу, сенатор. Я знаю, что некоторые прочат вас в президенты. Так вот, с нами вы сможете стать фигурой более значительной, чем президент. Гораздо более значительной.
Благоразумно отложив обсуждение темы о более или менее значительных фигурах в политике, Флетчер спросил:
— Могу я видеть своих друзей?
— К сожалению, пока нет.
Лондонская погода не обманула ожиданий Кригера: с унылого серого неба сыпал мелкий дождь. Кригер в плаще и шляпе, с атташе-кейсом в руке шагал по мокрому асфальту. Он решил не брать автомобиль напрокат и предпочесть метро. Правда, линия Бэйкерлу оказалась закрытой из-за ремонтных работ в тоннеле, и до Риджентс-Парка пришлось добираться на такси.
Кригер расплатился с водителем на соседней улице и пешком дошел до ворот обнесенного кованой оградой старинного особняка, напоминающего родовой замок английского аристократа. Но на звонок навстречу Кригеру поспешил не вышколенный дворецкий (впрочем, не остались ли они только в фильмах?), а молодой человек в строгом костюме, похожий на адвоката или, во всяком случае, на юриста.
— Сэр?..
— Я Эрвин Кригер. Мне назначено.
— Прошу вас, сэр. Вас ждут.
Молодой человек провел Кригера в холодный неуютный холл, принял плащ, шляпу и кейс. По внутреннему телефону он доложил о прибытии гостя.
— Подождите здесь, сэр.
Он исчез, а вскоре появились еще двое, неотличимые от него. Кригера вежливо обыскали, и он последовал за ними. Стены коридоров особняка дышали неприветливостью и ледяным высокомерием. Но в комнате, куда проводили Кригера, ярко пьшал огонь в камине, и это веселое пламя не только согревало, но и делало все вокруг более домашним.
В комфортабельном кресле у камина сидел очень старый человек, положив вытянутые ноги под клетчатым шотландским пледом на скамейку. В руках он держал книгу — Кригер разглядел, что это «Записки о Галльской войне» Цезаря. Старик не читал, а будто бы дремал, но это впечатление рассеялось, едва Кригер переступил порог. Эберхард фон Хепп поднял на гостя живые ясные глаза, чуть улыбнулся, жестом отослал сопровождение.
— Добрый вечер, Эрвин, — просто сказал он.
— Добрый вечер, сэр.
— Садитесь… Нет, не туда, ближе к огню. Очень сыро сегодня… Снимите с кресла эти альбомы с марками. Небольшое пополнение моей коллекции, я еще не успел посмотреть…
Кригер уселся, не сводя взгляда с морщинистого лица старика. Бывшему оберштурмбаннфюреру лет девяносто, не меньше, подумал он. И в таком возрасте фон Хепп продолжает удерживать в слабеющих руках штурвал корабля под названием «Сириус»… Главная фигура, конечно, не он, но все же…
— Налейте мне вина, — попросил фон Хепп. — Вон того, красного. Выпейте и вы, если хотите.
Вино светилось, как рубин, в элегантнейших хрустальных бокалах. Фон Хепп только прикоснулся губами к краю, оценивая букет изысканного напитка.
— В Англии не умеют делать хороших вин, — посетовал он. — Это французское, мне присылают из Бордо. Что вы о нем скажете?
— На мой вкус, это чудесно… Но я небольшой знаток вин, оберштурмбаннфюрер.
— Оберштурмбаннфюрер! — воскликнул фон Хепп. — Оставьте, Кригер! Никаких фюреров больше нет.
— Но, — почтительно сказал Кригер, — это славное прошлое, и ведь мы работаем для того, чтобы возродить рейх Адольфа Гитлера…
— Гитлера! — Фон Хепп презрительно фыркнул. — Маньяка, унизившего Германию.
— Простите, сэр?
— Не притворяйтесь, Эрвин… Вы умный человек, и не считайте других глупее себя. Со мной вы можете быть откровенным. Насколько смогу, откровенным буду и я. Сейчас рождается не жалкое подражание гитлеровской клоунаде, а нечто принципиально иное… И необоримо могущественное. Даже меня, сделавшего свой выбор давным-давно, пугает это грядущее… Впрочем, жить мне осталось недолго. Если я и увижу новый мир, застану лишь самую зарю. Но вы молоды, Эрвин. Скажите, что вам представляется? Только искренне, без игры в фанатизм.
— Честно говоря, о деталях я не задумывался…
— А в общем?
— Ну, я думал, что медленное финансовое и политическое усиление «Сириуса» в дальнейшем приведет…
Фон Хепп махнул рукой, показывая, что не хочет слушать.
— Нет, Эрвин, нет. Все произойдет иначе. Это будет удар, внезапный, сокрушающий… И очень скоро. Удар, который поставит нашу старую планету под власть таких сил, по сравнению с которыми не только легионы Гитлера, но и вся мощь современных держав — детский лепет…
— Боюсь, я не совсем понимаю вас, обер… Простите, сэр. Проницательно, точно стараясь проникнуть в глубины его души, старик посмотрел на Кригера:
— Да, вы не понимаете. Вы и не можете понимать, потому что не знаете. Абсолютное большинство людей не знает и не узнает до тех пор, пока не станет уже слишком поздно. Но есть и те, кто знает… Их очень мало, но что-то подсказывает мне, что вы войдете в их число. Я намерен отправить вас в Фортресс, Кригер.
— Фортресс?
— Это подземная база в Бразилии, целый город, — проговорил фон Хепп с полузакрытыми глазами, — да, город, невидимый и всевидящий. И там — то, что сотрет с лица Земли старую цивилизацию, как налет плесени.
Он замолчал, словно унесся мысленно куда-то далеко. Молчал и Кригер, глядя на пляску оранжевых языков пламени в камине. Медленные размахи маятника напольных часов в резном корпусе отсчитывали минуты, уходящие в безвозвратное прошлое, и все меньше их оставалось у Кригера, у фон Хеппа, у такого несовершенного, такого хрупкого мира.