– Что?! Я-то думала, ему перед сыном стыдно, а он о тачке своей печется, Шумахер хренов! Твои бабы у меня уже в печенках сидят! Все, завтра же подаю на развод!
– Что вы! Не надо развода! – испугалась Ника. – Давайте все успокоимся! Дело в том, что я ваша соседка сверху, Варвара. Новая няня Егорки, то есть Степана. – Она достала из кармана очки и с достоинством нацепила на нос. – Ребенок случайно запер меня на балконе, вот и пришлось лазать по этажам, как какой-то… вор-форточник, право слово!
– Хотите, чтобы я поверила во всю эту чушь? – Ревнивая стерва картинно рассмеялась.
Ника развела руками.
– Но это правда. А теперь простите, мне надо бежать, ребенок остался один дома. Еще раз большое спасибо! – Она протянула руку своему спасителю, но потом передумала и бросилась к выходу. Если человек выбегает из туалета с расстегнутой ширинкой, он определенно не успел вымыть руки.
Только по дороге в квартиру Егора Ника поняла, что у нее жутко болит нога, видимо, неудачно приземлилась при падении. К тому же из подола юбки был выдран клок, мама ее убьет! Она еще раз возблагодарила всех великих актеров за то, что ключи оказались в кармане ее пиджака, отомкнула замок и заковыляла по квартире.
Так. Следов разрушения вроде нет, запаха гари не слышно. Саквояж в порядке. А где ребенок?
– Степан! – Ника замерла на пороге детской.
Где же он?
– Ай! – Ключицу пронзила резкая боль.
К ногам упала резиновая пулька. Из палатки на четвереньках выполз хохочущий ребенок с игрушечным пистолетом в руке.
– Быстро иди сюда, – сказала она ровным голосом, превозмогая желание немедленно отлупить дьяволенка. – Давай обсудим твое безобразное поведение!
Ребенок с обезьяньим воплем выскочил из палатки, вскарабкался по шведской стенке на канат и, оттолкнувшись от лесенки, налетел на Нику – сбил ее с ног. Очки соскочили с носа на пол.
– Ах ты, маленький пр… прыгун! Ну-ка, стой! – Лежа на полу, она схватила убегающего пацана за ногу.
Визжа от восторга, он плюхнулся рядом, прямо на очки. Те жалобно хрустнули, словно маленькая косточка внутри ее собственного тела.
– А-а! Это же Версаче! Понимаешь, маленький варвар, Вер-са-че!
– Висаси, – ребенок показал язык и выбежал за дверь.
Ника склонилась над итальянским аксессуаром и застонала – позолоченная дужка была отломлена.
Нельзя ему такое спускать! Ясно – ребенок морально разложился и безнадежно испорчен, его надо наказать! Кровожадно потерла руки. Потом – зудящую ногу. С другой стороны, какое ей дело до морального облика ребенка? Зачем гоняться за ним, как грабитель из фильма «Один дома», если можно просто нейтрализовать дьяволенка при помощи зомбоящика?!
Ника подкралась к дивану, на котором сидел Степан с какой-то машинкой, и стянула с подлокотника пульт.
– Та нет. Не хосю мутики! Хосю пыга́ть, пыга́ть! – Ребенок вырвал у нее пульт, швырнул на пол и протянул машинку. – Писясяеца обота, – с важностью сообщил он.
– Что-что?
– Тансхомен! Писясяеца обота!
Ника хлопала глазами.
– Тансхомен! Писясяеца обота!
– Да, ты, безусловно, прав, – Ника кивнула с подобострастной улыбкой нерадивого студента на экзамене по хинди. Мальчишка раскусил ее с ловкостью опытного «препода» и треснул машинкой по голове.
– Ай! – Ника едва успела руки подставить!
Теперь понятно, как предыдущая няня умудрилась стукнуться зубом о железный пистолет! Ну, Полина, я с тобой еще поквитаюсь!
– Нельзя бить людей! – прошипела Ника, выдернув машинку из цепких детских пальцев. – Хочешь попасть в колонию для несовершеннолетних?
Степан посмотрел на машинку в ее руках и вдруг сделался серьезным. Выпятил нижнюю губу, красивое личико скривилось, и… он завопил, как иерихонская труба:
– А-а-а!!!
– Эй, ты чего? – испуганно пролепетала Ника. – Успокойся, насчет колонии я пошутила!
Ребенок замолчал. Но лишь для того, чтобы набрать в легкие воздуха и закричать еще громче! У Ники зазвенело в ушах. Мамочки! Соседи, наверное, думают, что она отрывает ему ногу!
– Тихо, успокойся, пожалуйста, не плачь! – Ника заметалась вокруг орущего пацана.
Какой противный голос! Что же делать? В отчаянии она бросила машинку на диван, мальчишка схватил игрушку, прижал к груди и тут же замолчал.
Если честно, гуляние Ника собиралась пропустить. Но потом испугалась, что соседи доложат Егору. Проблемы ей не нужны.
Вздохнув, принесла из шкафа и вывалила на диван детскую одежку: майку, трусы, колготки с машинками, штаны, к которым уже были прицеплены подтяжки, полосатый свитер и ветровку.
– Будем одеваться? – подмигнула она Степану.
– Та нет, – скривился он.
– Тогда гулять не пойдешь, – припугнула Ника.
– Ува! – обрадовался ребенок и вихрем унесся к себе в комнату.
Ника осталась наедине с горой одежды. И что теперь?
Заглянула в детскую, ребенок сидел на корточках возле своей великолепной кровати и возил машинку. Увидел Нику, крадущуюся с его трусами, как с сетью для ловли птиц, и с воплем бросился вон из комнаты.
– Стой! Я все равно тебя одену! Еще посмотрим, кто кого!
Через полчаса безумной гонки по квартире на Степана удалось натянуть: майку, трусы (задом наперед) и свитер (частично) – он топорщился на шее, как жабо.
На ногу было больно ступить, кололо в боку и темнело в глазах. Ника отчетливо поняла, что сейчас она шлепнется в обморок и тогда придется засчитать техническое поражение.
И тут ее осенило.
– Может, хочешь шоколадку?
Мальчишка захлопал в ладоши, выгнув пальцы. Одними подушечками.
– Только потом гулять, да?.. Ну что? Можем идти? – спросила Ника, когда ребенок умял батончик.
– Хосю попить!
Ника принесла из кухни стакан воды. Степан сделал полглотка, задумчиво вытер рот колготками и сказал:
– Хосю писять.
Она сводила несносное дитя в туалет.
– Ну? Все дела переделал, теперь можем идти?
На ангельском личике застыло странное выражение, как будто ребенок вычислял квадратный корень из трехзначного числа.
– Хосю пойти в касюме тека пука! – наконец выдал он.
– Ну что ты там еще придумал? Какая-такая «текапука»? – застонала она.
Косноязычное дитя снова унеслось в детскую, а Ника улеглась на пол большой комнаты. Все! Силы на исходе, а еще даже полдня не прошло!
Ребенок притащил красно-синие штаны с кофтой, жуткую клетчатую маску с прорезями для глаз и перчатки. Костюм Человека-паука!