«Эта хреновина наверняка еще и не горит!», – подумал я и вспомнил поговорку одного из своих институтских друзей: «Что нельзя сломать, то можно починить!» К данной ситуации эта, в общем-то достаточно глубокомысленная фраза не имела никакого отношения, но что-то в ней подтолкнула меня к тому, что бы бросить пустые разглядывания вертолета, а заняться непосредственно его винтом, сложенные лопасти которого кокетливо свисали чуть на бочок.
Единственная часть механизма вертолета, не защищенная внешней, пуленепробиваемой, как оказалось, обшивкой, была именно тут – я увидел, что основания лопастей нанизаны на общий вал, и весь этот узел оплетен трубками, шлангами, и прочей авиационно-гидравлической ерундой.
С первого же выстрела я перебил один из шлангов, и вниз полилась тонкая струйка синеватого, пахнущего почему-то стиральным порошком, масла.
«Хрен вы у меня куда полетите!», – про себя повторял я, стреляя в крепежный узел винта. То, что мои выстрелы услышат, я уже не боялся – Хосы и его преследователи устроили в лесу такую канонаду, что вряд ли кто-то расслышал бы за ней хоть один посторонний звук.
Я стрелял до тех пор, пока не опустела обойма. Лишь после того, как в ответ на нажатие спускового крючка беретта сухо щелкнула, я остановился и замер, в неожиданно наступившей тишине. Словно бы одновременно с мной кончились патроны и у стрелявших в лесу…
У меня сжалось сердце – это означало лишь то, что Хосы погиб. Пора было уходить. Я, неловко действуя одной рукой, поменял обойму в пистолете, и уже собрался было выбираться из-под брезентового шатра, под которым стоял вертолет, как вдруг что-то подсказало мне, что я тут не один…
Осторожно двинувшись в обход серебристого корпуса вертолета, я замер – по ту сторону кабины виднелся силуэт человека, одетого в серый комбинезон. Человек, видимо, знал, что я здесь, и ждал меня. Он не делал ни каких резких движений, и в руках у него не было оружия. В тишине мы стояли друг против друга, пока я не нарушил этого молчания какой-то нелепой фразой:
– Брось оружие и… пару шагов назад, иначе я буду стрелять!
Незнакомец пошевелился – он поднял голову и посмотрел на изуродованный крепеж винта. Потом взгляд его блеснувших в полумраке глаз уперся в меня, и он негромко произнес ровным, бесстрастным голосом:
– Вы – Воронцов Сергей Степанович. Вы ищите тут свою жену. Ее здесь нет. Не моя идея была – перевезти ее сюда. Она бежала – у людей, ныне пытающихся разобраться с вашим другом там, в лесу, нет опыта работы тюремщиками! Я не несу ответственности за ее судьбу. Тот человек, который затеял всю эту комедию с похищением, был психически нездоров, и сейчас его нет среди живых. Я наслышан о ваших стрелковых способностях, но у вас двоих нет никаких шансов уничтожить нас, поэтому мой вам совет – уходите! Вам тут делать нечего! Ваш друг загнан сейчас в лес, обложен, и в принципе, ему не дадут подобраться близко к базе. Если вы подадите условный сигнал отступления, вам обоим дадут уйти. Эта база тоже будет ликвидирована, как и московский Центр. Мы сворачиваем ту деятельность, которой занимались под руководством ныне покойного… неважно, как его звали! Выбор за вами – уходить, или остаться. Вы ранены, чем скорее вам окажут медицинскую помощь, тем лучше. На раздумье вам – минута, время пошло…
Я стоял и думал. С одной стороны – ни на какие договоры и компромиссы с этими подонками, какими бы покладистыми они сейчас не были, идти было нельзя. С другой стороны – Кати здесь нет, Руслан Кимович мало что не погиб, да и сам я не в лучшем положении…
Наконец, я сказал, глядя поверх вертолета на своего собеседника:
– Мы уйдем, но только после того, как вы ответите на несколько моих вопросов!
Незнакомец утвердительно кивнул:
– Только поторопитесь, Сергей Степанович – с минуты на минуту из лесу могут вернуться мои люди, и тогда я не гарантирую вашей безопасности…
Я быстро спросил:
– Как… убежала Катя?
– В метель перелезла через забор и ушла в лес. Следы замело.
– Почему ее не остановили собаки?
– Я не знаю, видимо, она нашла с ними общий язык.
– В каком направлении она пошла?
– Я повторяю – метель замела след. До ближайшей деревни отсюда – три дня пути на лыжах. Она ушла без запаса еды и теплых вещей. Шансов у нее мало…
Я скрипнул зубами, но тут же погасил в себе неистовое желание всадить в незнакомца всю обойму, и снова спросил:
– Зачем вам так был нужен тот Прибор?
– С его помощью мы собирались выявить…
– Кого?
Незнакомец покачал головой – нет ответа. Я секунду помедлил, потом спросил еще:
– Кто вы? И зачем вам было нужно все ЭТО?!
– На этот вопрос я тоже вам не дам никакого ответа, скажу лишь: мы изменяем вид нашей деятельности, не меняя сути. Науке должен быть присущ аскетизм и трезвый расчет. Вся та мишура, которой до сегодняшнего момента мы занимались, вряд ли способна оправдать те высокие цели, которые мы ставим перед собой. Мы уходим в глубокое подполье, наше время еще не пришло. Но оно… – незнакомец выдержал паузу и закончил: – Обязательно придет! Да, вот, возьмите! – он протянул руку и положил на капот вертолета паспорт: – Это – вашей жены. Все, переговоры окончены, прощайте!..
Я взял красную книжечку, подавил в себе желание открыть ее и посмотреть на Катину фотографию. Хотелось еще что-нибудь спросить, но я лишь кивнул на вертолет:
– Вы едва ли сможете воспользоваться этим… средством передвижения!
– Не беспокойтесь, ваши действия вызвали поломки, устраняемые в течении пяти минут!
Я молча двинулся к выходу из-под полога, потом качнул стволом беретты:
– Сначала вы!
Незнакомец молча шагнул вперед, и так мы – я сзади, с пистолетом наготове, вышли на истоптанный снег.
Вокруг стояла темнота. Колючие звезды равнодушно смотрели на двух людей, медленно идущих по тропинке среди сугробов. Было тихо. Холодный ветерок доносил смрад потушенного «пожара», в одном из домов горел свет – видимо, как раз в палате у несчастной Ирины. Я посмотрел на освещенное окно и спросил в спину идущего впереди незнакомца:
– Та женщина… Ирина, которую я… Она будет жить?
– Зачем вы спрашиваете? Вы же видели. Наши специалисты буквально достали ее с того света… Могу лишь сказать – такой, какой она была, ей, видимо, уже никогда не стать…
И через мгновение негромко произнес совсем другим, «живым» голосом:
– Вы понимаете, какое это жестокое слово – НИ-КОГ-ДА?
– Что вы сказали?! – переспросил я.
– Нет, ничего. Надеюсь, вы сможете перелезть через забор. Ищите вашу жену в восточной стороне – там железная дорога, возможно, она смогла до нее дойти. Все, Воронцов, прощайте. Надеюсь, наши пути расходятся навсегда…
Я молча шагнул к забору, потом повернулся к незнакомцу: